Об её истинном существовании всегда знали немногие. Ещё меньше знают о ней сейчас. Те, кому была доверена эта тайна – практически все мертвы, убиты предателями, перешедшими на сторону врага. В списке их жертв и ваши родные. Им также был известен секрет сокровищницы и Ти-Амтум, но убили их не поэтому…

Эрид неловко замолчал, оборвав фразу. Внутренне он давно уже знал, что когда-нибудь ему придётся вести этот разговор, но всё равно не был к нему готов, надеясь избежать мучительных признаний.

Энлиль и Энки терпеливо ждали, пока один из них не догадался сам.

– Их убили из-за нас?

Канцлер дёрнулся, но ему оставалось только кивнуть.

– Да, – тихо согласился он. – Мишенью были вы.

Задумавшись, Канцлер вернулся к рассказу, но привычного возбуждения в его голосе уже не было, как не было и огонька в глазах парней.

– Одним из стремлений Илтим-Ти-Амтум всегда было и оставалось желание сделать нашу расу совершенной, – скомкано заговорил он, – приблизить её в процессе эволюции к уровню высших обитателей миров. Но, несмотря на все её усилия, раса хоть и развивалась интеллектуально, продолжала практически топтаться на месте миллионы лет, оставаясь примитивной формой жизни. И лишь в недавние тысячелетия среди нашего народа начали рождаться те, в ком проявлялись зачатки духовного развития, зачатки бессмертия, души и уникального разума. Этот потенциал скрыт и в вас, как был и в вашем погибшем товарище – Видаре.

Наёмники уныло переглянулись, заставляя Канцлера замолчать.

– Того Видара, которого вы знали, уже не вернуть, – догадавшись об их мыслях, через время вновь заговорил он. – Но ему удастся переродиться и, возможно, вы даже встретите его через несколько жизней.

– Приспешники Тёмного Кочевника практически уничтожили таких, как вы, – продолжил Канцлер. – Именно поэтому земное воплощение Ти-Амтум так стремилось уберечь хотя бы вас.

– Зачем? – тихо спросил Энлиль.

Эрид ненадолго задумался, подбирая слова.

– Ей нужна ваша помощь, – не найдя ничего лучшего, проговорил он. – Я же здесь, чтобы объяснить вам суть. Суть выбора. Вам ещё предстоит решать самим – Илтим даёт это право. Если ответом станет «Нет» – она не будет настаивать. Решившись же, – взволнованно переводя взгляды с Энлиля на Энки, едва слышно шептал он, – возможности отступить уже не будет.

– В чём выбор?

– В эволюции, – коротко ответил политик.

– Она ускорит ваше развитие, переиграет саму жизнь, – спешно заговорил Канцлер. – Вы перешагнёте через десятки своих перерождений и столкнётесь с чем-то, что совершенно выходит за привычные вам понятия. Этот процесс, процесс вашей эволюции будет искусственно нарушен, сокращён на множество жизней, и даже Илтим-Ти-Амтум до конца не знает, к чему вас это приведёт, и каковы будут последствия.

Канцлер слегка запнулся:

– Так не должно быть. Лишь ценой практически всей энергии своего солнца она сможет запустить данный процесс. Теперь вы понимаете, какая сила пройдёт через вас – энергия, эквивалентная её светилу. Никто не совершал чего-то схожего ранее, и Илтим-Кали настаивала, чтобы я упомянул главное. Возможно, вы не сумеете контролировать себя или же вовсе не переживёте последствий энергетической трансформации. Риск уничтожения очень велик.

Наёмники молчали, никак не отреагировав на последние слова политика, и как бы Эрид не надеялся, никто из них не спешил отказываться. Канцлер уже догадывался – этого не произойдёт.

Вздохнув, он глухо вернулся к рассказу.

– Илтим-Кали даёт вам право выбора, – повторил политик. – Остаться прежними или стать её опорой в грядущей войне.

Канцлер молча указал на лестницу, ведущую в открытую лоджию-террасу.

– Если решились, идите по одному, – ещё тише обычного проговорил Эрид. – Она вас ждёт…

Эпилог

…Предводителю наёмников вновь снился старый кошмар. Энлиль корчился в огненных мучениях, погружаясь в раскалённое пламя сновидения, переживая известную ему до мелочей кончину матери. Ужас, мучавший его столетиями, с завидным педантизмом прокручивал для командира кадр за кадром, повторяя затёртый до дыр сюжет, в коем Энлилю оставалось лишь безмолвно страдать, и всё так же безмолвно наблюдать за неизбежным.

Сценарий приближался к апогею – мать тащила его в обветшалый, уже начинавший загораться дом. Энлиль упирался, сжимал её руку, с силой сдавливая белые пальцы. Он знал, что не сможет ей помешать, никогда не мог…

Но почему тогда за столько лет, столько ночей этого кошмара он не сумел всё прекратить? Мысль об этом непонятным образом проскользнула в его сон, заставляя Энлиля сделать то, чего он не делал ни разу – остановиться.

Невольно сон замер, словно кто-то нажал в нём паузу. Командир впервые взглянул на кошмар со стороны, разыскав взглядом себя самого – мальчишку, семенящего позади матери. Неожиданно смазанное изображение его детства обернулось к нему лицом. Мальчишка уставился на него холодными, требовательными иглами колющих очей.

«Хватит!» – глухо пронеслось в его мыслях.

– Это лишь прошлое, – тихо шепнул Энлиль. – Хватит…

Его онемевшая рука непроизвольно потянулась вперёд, касаясь стенки сновидения. Застывший ужас всколыхнулся. Продавив ещё немного, командир почувствовал вибрирующий треск под своей ладонью. Постепенно сон начинал дробиться фрагментами, разрушаясь, навсегда освобождая своего пленника. Напоследок в веренице осколков Энлиль вновь заметил расплывчатую фигуру. Ему никогда не удавалось увидеть того, кто столько ночей являлся ему в кошмаре, и теперь, ощущая власть над этим сном, командир решительно остановил калейдоскоп. Выхватив нужный ему фрагмент, он приблизил его, всматриваясь в ореол тьмы. Неожиданно дымовая ширма рассеялась, и скрытое до того лицо застыло, обращённое к Энлилю. На него взирали сияющие тёмно-бордовые огоньки, черты прекрасного женского лица были озарены вуалью тихой радости. Застывшее воспоминание вырисовывало в нём облик той, что уже не раз бывала в его жизни. И глядя в знакомые глаза, слушая её спокойный голос, Энлиль вспомнил. Он действительно потерял в тот день близких ему людей, он действительно выжил, но теперь командир знал, как ему удалось уцелеть. Такой всеразрушающий взрыв не мог пощадить маленького мальчика, и он не пощадил. Переступив порог обветшалого здания вместе с матерью, Энлиль погиб несколькими секундами позже. Он умер. Это была настоящая смерть. И тем не менее он остался жив. Была ли это милость Кали – его туманного воспоминания, – вернувшая мальчика к жизни, или он, необъяснимо, исцелился сам, Энлиль остался жив, но навсегда, хоть и неосознанно, запомнил её взгляд.

Лишь через несколько недель ему удастся восстановить память не только этой, но и прошлых жизней. Тогда командир поймёт, как давно действительно знает Илтим-Кали, как часто он уже перерождался и неизменно в конце каждой жизни встречался со своим творцом, а та, неизменно, повторяла ему, умирающему, как правило, дряхлому старику, одни и те же фразы: «Не нужно бояться, – шептала она, – приходи в мой рассвет, и мы встретим его вместе», чего он никогда не помнил, пробуждаясь в очередной жизни. И тогда же он догадается, что его покровительница не могла повлиять на судьбу мальчика в том смертоносном взрыве, ведь её сущность отсутствовала в те века в системе, находясь измерениями выше. И это натолкнёт Энлиля на вывод, что вернуть себя ему удалось самостоятельно, без чьей-либо помощи. Не просто родиться заново, а, пусть и неосознанно, но исцелиться. То же самое сделал и Энки, это же, в своё время, получится и у Видара. А пока же Энлиль оставался в неведенье. Ответы лишь ожидали командира, не мешая наслаждаться триумфом над кошмаром.

Наёмник медленно просыпался. Воображение бунтовало, искажая мысли, но в одном он не сомневался, больше ему этого кошмара не увидеть. Он свободен…

Осознав это, командир испуганно резко поднялся, нечаянно наткнувшись на Энки. Тот, придя в себя минутой ранее, на четвереньках подполз к другу. Столкнувшись, оба со стонами повалились обратно. Лишь дождавшись, когда утихнет барабанная дробь боли в голове, Энлиль повторил попытку встать, но, оторвавшись от пола, поспешно прислонился к массивным деревянным перилам, едва не потеряв сознание.