Бунин Иван Алексеевич
Стихотворения 1912-1917
Вдали темно и чащи строги.
Под красной мачтой, под сосной
Стою и медлю - на пороге
В мир позабытый, но родной.
Достойны ль мы своих наследий?
Мне будет слишком жутко там,
Где тропы рысей и медведей
Уводят к сказочным тропам,
Где зернь краснеет на калине,
Где гниль покрыта ржавым мхом
И ягоды туманно-сини
На можжевельнике сухом.
23.VII.12
- Ночь, сынок, непроглядная,
А дорога глуха...
- Троеперого знахарю
Я отнес петуха.
- Лес, дремучий, разбойничий,
Темен с давних времен...
- Нож булатный за пазухой
Горячо наточен!
- Реки быстры и холодны,
Перевозчики спят...
- За рекой ветер высушит
Мой нехитрый наряд!
- А когда же мне, дитятко,
Ко двору тебя ждать?
- Уж давай мы как следует
Попрощаемся, мать!
23.VII.12
"Лицом к туманной зыби хороните
На берегу песчаном мертвецов..."
- Плывем в туман. Над мачтою, в зените
Туманный лик... Чей это слабый зов?
"Мы дышим ночью, морем и туманом,
Нам хорошо в его сыром пару..."
- А! На холме, пустынном и песчаном,
Полночный вихрь проносится в бору!
"Мы ль не любили зыбь и наши дюны?
Мы ль не крепили в бурю паруса?"
- В туман холодный, медленный, угрюмый,
Скрывается песчаная коса.
24.VII.12
Ночь зимняя мутна и холодна,
Как мертвая, стоит в выси луна.
Из радужного бледного кольца
Глядит она на след мой у крыльца,
На тень мою, на молчаливый дом
И на кустарник в инее густом.
Еще блестит оконное стекло,
Но волчьей мглой поля заволокло,
На севере огни полночных звезд
Горят из мглы, как из пушистых гнезд.
Снег меж кустов, туманно-голубой,
Осыпан жесткой серою крупой.
Таинственным дыханием гоним,
Туман плывет, - и я мешаюсь с ним.
И меркнет тень, и двинулась луна,
В свой бледный свет, как в дым, погружена,
И кажется, вот-вот и я пойму
Незримое - идущее в дыму
От тех земель, от тех предвечных стран,
Где гробовой чернеет океан,
Где, наступив на ледяную Ось,
Превыше звезд восстал Великий Лось
И отражают бледные снега
Стоцветные горящие рога.
25.VII.12
Глаза козюли, медленно ползущей
К своей норе ночною сонной пущей,
Горят, как угли. Сумрачная мгла
Стоит в кустах - и вот она зажгла
Два ночника, что зажигать дано ей
Лишь девять раз, и под колючей хвоей
Влачит свой жгут так тихо, что сова,
Плывя за ней, следит едва-едва
Шуршанье мхов. А ночь темна в июле,
А враг везде - и страшен он козюле
В ночном бору, где смолк обычный шум:
Она сосредоточила весь ум,
Всю силу зла в своем горящем взгляде,
И даже их, ежей, идущих сзади,
Пугает яд, когда она в пути
Помедлит, чтоб преграду обойти,
Головку приподымет, водит жалом
Над мухомором, сморщенным и алым,
Глядит на пни, торчащие из ям,
И светит полусонным муравьям.
28.VII.12
На пути из Назарета Встретил я святую деву.
Каменистая синела Самария вкруг меня,
Каменистая долина С юга шла - а по долине
Семенил ушастый ослик Меж посевов ячменя.
Тот, кто гнал его, был в пыльном И заплатанном кунбазе,
Стар, с блестящими глазами, Сизо-черен и курчав.
Он, босой и легконогий, За хвостом его поджатым
Гнался с палкою, виляя От колючек сорных трав.
А на нем, на этом дробном, Убегавшем мелкой рысью
Сером ослике, сидела Мать с ребенком на руках:
Как спокойно поднялися Аравийские ресницы
Над глубоким теплым мраком, Что сиял в ее очах!
Поклонялся я, Мария, Красоте твоей небесной
В странах франков, в их капеллах, Полных золота, огней,
В полумраке величавом Древних рыцарских соборов,
В полумгле стоцветных окон Сакристий и алтарей.
Там, под плитами, почиют Короли, святые, папы,
Имена их полустерты И в забвении дела.
Там твой сын, главой поникший, Темный ликом, в муках крестных.
Ты же - в юности нетленной: Ты, и скорбная, светла.
Золотой венец и ризы Белоснежные - я всюду
Их встречал с восторгом тайным: При дорогах, на полях,
Над бурунами морскими, В шуме волн и криках чаек,
В темных каменных пещерах И на старых кораблях.
Корабли во мраке, в бурях Лишь тобой одной хранимы.
Ты - Звезда морей: со скрипом Зарываясь в пене их
И огни свои качая, Мачты стойко держат парус,
Ибо кормчему незримо Светит свет очей твоих.
Над безумием бурунов В ясный день, в дыму прибоя,
Ты цветешь цветами радуг, Ночью, в черных пастях гор,
Озаренная лампадой, Ты, как лилия, белеешь,
Благодатно и смиренно Преклонив на четки взор.
И к стопам твоим пречистым, На алтарь твой в бедной нише
При дорогах меж садами, Всяк свой дар приносим мы:
Сирота-служанка - ленту, Обрученная - свой перстень,
Мать - свои святые слезы, Запоньяр - свои псалмы.
Человечество, венчая Властью божеской тиранов,
Обагряя руки кровью В жажде злата и раба,
И само еще не знает, Что оно иного жаждет,
Что еще раз к Назарету Приведет его судьба!
31.VII.12
Монастыри в предгориях глухих,
Наследие разбойников морских,
Обители забытые, пустые
Моя душа жила когда-то в них:
Люблю, люблю вас, келии простые,
Дворы в стенах тяжелых и нагих,
Валы и рвы, от плесени седые,
Под башнями кустарники густые
И глыбы скользких пепельных камней,
Загромоздивших скаты побережий,
Где сквозь маслины кажется синей
Вода у скал, где крепко треплет свежий,
Соленый ветер листьями маслин
И на ветру благоухает тмин!
1.VIII.12
"Дай мне звезду,- твердит ребенок сонный,
Дай, мамочка..." Она, обняв его,
Сидит с ним на балконе, на ступеньках,
Ведущих в сад. А сад, степной, глухой,
Идет, темнея, в сумрак летней ночи,
По скату к балке. В небе, на востоке,
Краснеет одинокая звезда.
"Дай, мамочка..." Она с улыбкой нежной
Глядит в худое личико: "Что, милый?"
"Вон ту звезду..." - "А для чего?" - "Играть..."
Лепечут листья сада. Тонким свистом
Сурки в степи скликаются. Ребенок
Спит на колене матери. И мать,
Обняв его, вздохнув счастливым вздохом,
Глядит большими грустными глазами
На тихую далекую звезду...
Прекрасна ты, душа людская! Небу,