Дворец на холме и красив и высок;
С террасой, колонной, он сам - городок:
Пологая лестница сверху ведет
До моря, где в бухте собрался наш флот.
Идут корабли из неведомых стран;
Матросы поют про седой океан
И в окна глядят, как по залам дворца
Заморские вещи несут без конца.
Но время покончить! Всему есть свой срок.
В минуту разрушен весь наш городок.
Лежат деревяшки, как брошенный сор.
Где ж город, наш город близ моря, у гор?
Но был он! Я вижу его пред собой:
Дома, корабли и дворцы с их толпой!
И буду всю жизнь я любить с этих пор
Тот город, наш город близ моря, у гор.
Вкруг лампы за большим столом
Садятся наши вечерком.
Поют, читают, говорят,
Но не шумят и не шалят.
Тогда, сжимая карабин,
Лишь я во тьме крадусь один
Тропинкой тесной и глухой
Между диваном и стеной.
Меня никто не видит там,
Ложусь я в тихий мой вигвам.
Объятый тьмой и тишиной,
Я - в мире книг, прочтенных мной.
Здесь есть леса и цепи гор,
Сиянье звезд, пустынь простор
И львы к ручью на водопой
Идут рычащею толпой.
Вкруг лампы люди - ну точь-в-точь
Как лагерь, свет струящий в ночь,
А я - индейский следопыт
Крадусь неслышно, тьмой сокрыт...
Но няня уж идет за мной.
Чрез океан плыву домой,
Печально глядя сквозь туман
На берег вычитанных стран.
К широкому небу лицом ввечеру
Положите меня, и я умру,
Я радостно жил и легко умру
И вам завещаю одно
Написать на моей плите гробовой:
"Моряк из морей вернулся домой,
Охотник с гор вернулся домой,
Он там, куда шел давно".
Вот как жить хотел бы я,
Нужно мне немного:
Свод небес, да шум ручья,
Да еще дорога.
Спать на листьях, есть и пить,
Хлеб макая в реки,
Вот какою жизнью жить
Я хочу вовеки.
Смерть когда-нибудь придет,
А пока живется
Пусть кругом земля цветет,
Пусть дорога вьется!
Дружба - прочь, любовь - долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу дорога.
Холод осени жесток,
Но, не унывая,
Вижу: чистит коготок
Птичка голубая.
Как я первый снег люблю
И костер на камне!
Осень я не уступлю,
И зима нужна мне.
Смерть когда-нибудь придет,
А пока живется
Пусть кругом земля цветет,
Пусть дорога вьется!
Дружба - прочь, любовь - долой,
Нужно мне немного:
Небеса над головой,
А внизу дорога...
Там, в горах, где села одиноки,
Где у старцев розовеют щеки,
А во взорах девушек Покой,
Там вершины светятся весельем,
А меж них по ласковым ущельям
Все поет и дышит Тишиной.
Если б вновь тех высей мог достичь я,
Где над красным взгорьем пенье птичье,
А в долинах Зелена трава,
Где сгорает день в мильонах блесток
И в высотах тьмы тысячезвездных
Светом и движеньем Ночь жива!
О, мечтать! Проснуться, устремиться
В эту даль без края без границы,
Тишь дыханьем возмутить Посметь!
О, туда, где в кряжи вековые
Входят лишь великие стихии
Ветры, грозы, реки. Жизнь и смерть.
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!"
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
- Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море - катились валы.
И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне и костер не страшен.
Пускай со мною умрет
Моя святая тайна
Мой вересковый мед!