Девушка задумалась.

Да, еще час назад она горела желанием услышать папин голос и успокоить его, а сейчас понимала, что он может тоже пострадать, так как запах крови еще не выветрился из атмосферы, которой она напиталась вчера. Федор был рядом и он сказал, что в случае чего, нужно чтобы на этих людей из хутора не пало подозрение, они слишком беззащитные, чтобы противостоять бандитам. Тогда девушка решила добраться до ближайшей деревни и оттуда позвонить, да и телефон зарядить.

Помочь парочку доставить в деревню в двадцати километрах от хутора вызвался дядя Миша, тот самый мужчина без руки. Федор и Самира не знали, каким образом он управлялся с этим автомобилем с одной рукой, но сюрпризы не заканчивались. Выяснилось, что хутор был практически отрезан от цивилизации, и ни о каких магазинах, даже врачах говорить не приходилось. Жили с того, что сами выращивали. Ездили в город в основном за соляркой, мукой, подсолнечным маслом, сахаром, солью да спичками.

Самира даже подумала, что они вышли к стану гуцул, но Федор с улыбкой пояснил, что это никакие не гуцулы. И такие хутора здесь не редкость, их отрезает снегом от цивилизации с начала ноября до средины марта и люди выживают, как могут. Снег здесь не чистят на дорогах, а ведь рядом есть еще два хутора! Один в километре отсюда, другой в трех.

В этом хуторе все держалось на Дяде Мише и его жене, поскольку мужскую работу, как наколоть дров и заготовить сено для коров, собрать кукурузу для птицы и подобную работу должны были сделать они. Дед и его жена были стары, едва управлялись с огородом, хозяйством из коровы и кур. Девочка Надя оказалась немой, она жила со старой бабушкой, помогала той по хозяйству. Ее, трехлетнюю напуганную девочку к бабке привезла мать и бросила, так больше и не появившись. Все думали, что ребенок заговорит, но Надя так и не заговорила. Три старика и немая девочка не сильно что могли и сделать.

Федор тут же принялся за посильную работу — наколоть дров, поправить забор, наточить инвентарь. Он должен был как-то помочь этим людям за то, что те к ним так душевно отнеслись. Самира с девочкой Надей, которая ни на шаг от нее не отходила, пошла собирать клубнику на огороде у стариков, чтобы тоже помочь чем-то, а когда ягода была собрана, помогла вымыть пол в доме у старушки.

Через три часа она пила самое вкусное молоко, которое когда-либо пробовала…

Гости засиделись в хуторе до восьми вечера, а так как темнело поздно, у них было достаточно времени для того, чтобы съездить в соседнее село. Но за руль все же сел Федя и Дядя Миша, сидя рядом, показал дорогу, а затем, почти через пол часа, они въехали в обозначенное село и подъехали к дому, где жили его друзья и у них точно было зарядное устройство.

Не прошло и пяти минут, как девушка набрала отца.

Данил вздыхал от облегчения что дочь жива и невредима. Он сообщил ей, что завтра в семь утра будет уже в Черновцах и вместе они договорились что встретятся у вокзала. Самира обещала, что подъедет обязательно, но возможно, позже, однако тон ее голоса был мертвым, не радостным и Данил начал беспокоиться еще больше. В ней что-то надломилось, только теперь она это поняла. Натянутая струна, которая появилась в тот момент, когда Самира узнала что ждет ребенка — невероятный факт, если взять во внимание, что его отец не известен, — натянулась до предела и лопнула.

Когда? Кто бы знал… Сейчас главное, что будет теперь делать эта совершенно другая Самира?

Девушка подождала, пока телефон зарядится еще хоть полчаса и попросила Дядю Мишу отвезти ее обратно в хутор, хоть сама не понимала зачем. Федор удивился, ведь им предложили здесь, в этом доме отдых до утра и даже хотели помочь добраться до Черновцов. Но девушка стояла на своем, а Федор не мог ее оставить и они вернулись в хутор все вместе, когда уже смеркалось.

Не говоря никому ни слова, она пошла в поле, где росла луговая трава и Иван-чай. Над ней светила луна, которая молчала и не отвечала на немые мольбы девушки. Ничто и никто не отвечал на ее молитвы, которые она произносила вот уже месяц. Мир был нем к ее мольбам, смысла в происходящем все не было, но в эту ночь ей нужно было убедиться в том, что ей и не нужен этот ответ. Она сама станет его ответом, она станет его вызовом, станет его молитвой и ответом на эти молитвы.

Она опустится туда, куда боялась опуститься в угоду тех, кто желал ей добра. Теперь она свободна и вольна выбирать как поступить. Жуткий страх перед дремучим лесом, который она испытывала накануне, теперь больше ее не трогал и она уснула прямо на земле, подложив куртку под голову среди поля, где так пах чабрец и васильки. Интересно, что бы сказал Тимур на то, где она сейчас находится и в таком состоянии? Как ей не хватало сейчас его улыбки, веселого голоса и позитива! Ей не хватало его жизни. Его любви к жизни!

А когда она заснула, к ней пришли сны как видения, она увидела много незнакомых людей, которые улыбаются и тянут руки к солнцу и она была одной из них. Тянула руки к солнцу, чтобы быть частью его, стать тоже немного солнцем, согреться и уже не мерзнуть больше никогда.

И тут ее ладони коснулась теплая и широкая мужская ладонь. Когда она повернула голову в его сторону, то заметила смеющиеся глаза Тимура.

«Невероятная, — сказал он, — Ты невероятная»

Снилось ей что-то еще, очень важное, касающееся этого молодого мужчины, который так тревожит ее сердце. Но после пробуждения она даже не вспомнила, о чем был этот сон.

Утром, Самира спокойно собиралась с Федей в путь и дядя Миша вызвался их подвезти до остановки. Все остальные пятеро жильцов хутора вышли их проводить, пытались всунуть подарков в виде яиц, меда, молока, но, конечно же, девушка отказалась, взяла только пирожков с клубникой и поблагодарила их за все, что они для нее сделали. В ответ Самира услышала, что она может приезжать всегда когда хочет с мужем.

Мужчина и девушка с удивлением переглянулись. Им и в голову не могло прийти, что их примут за семейную пару, ведь мужчина был минимум на 15 лет старше девушки! Да и общались они словно впервые видят друг друга. Или нет? Или за эти два дня они стали ближе друг другу чем предполагали?

И в тот момент, когда Федор уже хотел тактично объяснить, что жители хутора ошиблись, случилось кое-что неожиданное.

Надя, обняв Самиру, сперва тихо, а затем громче сказала:

— М-мира, побудь еще… М-мира! П-пожалуйста!

На сей раз онемели все присутствующие, воцарилась тишина, все с удивлением смотрели на девочку. Первой в себя пришла ее прабабка, которая, всплеснув ладонями, запричитала со слезами счастья на глазах, что внучка заговорила. И подключились остальные, искренне радуясь за девочку. Заглушая саму Надю, люди от счастья смеялись и плакали одновременно.

Когда она прижимала заговорившую девочку, Самира чувствовала, как та дрожит словно зайчишка и повторяет ее имя, заикаясь и прося не уезжать. И она почувствовала кое-что еще — боль и тоску ребенка, которого бросили, ее вынужденную жизнь в этой глуши. Ведь если так подумать, то даже со сверстниками она общаться не может.

Девушка в тот момент поняла, что хочет ей помочь. Не потому, что ей стало невыносимо жалко Надю, а потому, что Самира увидела то, где она может действительно быть полезной… хотя бы немного. Ведь она так нужна этой одинокой девчушке! Или, возможно, это девчушка стала нужна Самире. Та или иначе, сейчас Надя стала новым смыслом, поэтому следующая фраза слетела с губ Самиры совершенно естественно:

— Я скоро вернусь…