Дело действительно касалось коз, как бы глупо это не звучало (ну а что, не все дела, расследуемые СКМП угрожают мировой безопасности), и в итоге тоже привело к раскрытию глобального заговора. Само задание заключалось в следующем: в Подмосковье у одного фермера начали пропадать козы. Никто бы и не связал этот факт с межпространственными кражами, если бы не усиление портальной активности в тех же местах.

Открыв дверь офиса, Климт сразу же метнулся к кофеварке. Любимый Юлин чай он не пил, а вот кофе обожал, хотя на Земле, а именно в Лос-Анджелесе, жил только до семи лет. И непонятно, кто поил мальчика этой гадостью (выражение Юли, я против кофе ничего не имею). Как именно Климт оказался в Штатах, он не объяснял, улыбался загадочно и умело переводил тему. Меня загадочность в мужчинах никогда не привлекала, но я знаю многих девушек, которые со мной не согласились бы. Тем более что Климт обладает сверхъестественной привлекательностью.

На кухонной полке Юля нашла пустую коробку со своим фруктовым чаем. И ведь не выяснить, кто это делает.

— Опять, сволочи, выпили весь мой чай, — причитала она. — Нет, чтобы купить, они выпивают и оставляют пустую коробку.

— Главное, что мой кофе не берут, — заметил Климт. И действительно, те из их коллег, кто гостил в офисе, явно предпочитали чай.

Юля толкнула его плечом.

— Эгоист.

— Сама такая.

Наш мир, кстати, в СКМП принято именовать «пустынным». Дело отнюдь не в пустынях, а в полном отсутствии магического потенциала. Увы, это не значило, что магическая преступность была на нуле, как раз наоборот. Преступники частенько проникают в наш мир через портал и, пользуясь тем, что люди не знают о существовании всемирья, тырят всё, что плохо лежит.

Климт с целым ведром кофе заперся в кабинете изучать свои бесконечные записи, а Юля осталась в гостиной тестировать новый гаджет, выданный Цыпой, их координатором. Собственно, «Цыпа» не настоящее имя. Цыпой они с Климтом звали его из-за привычки ко всем людям вне зависимости от пола, возраста и прочих антропологических признаков обращаться именно таким образом — «подай-ка мне вон те клеммы, цыпа», «как идёт расследование, цыпа?», «эй, цып, чего приуныла?»

Настоящее имя Цыпы им было неизвестно, ещё при первом знакомстве он заявил, что они не выговорят его из-за хилых связок.

— И как нам тебя звать?

— Как хочешь так и зови.

— Василь Петрович, — вырвалось у Юли.

— Вот и отлично. Что означает?

— Ничего. Просто имя. Уважительная форма, так сказать.

— Уважительная — это мне нравится.

С тех пор его звали Василь Петровичем в глаза и Цыпой между собой.

Гаджет представлял собой визор в форме стильных солнцезащитных очков-авиаторов, с помощью которого видно воздействие портала на энергетическое поле. Климту гаджеты не давались принципиально, он умудрялся регулярно ломать не только сами порталы (из-за чего им частенько приходилось с приключениями выбираться из всяких разных миров), но и элементарные переводчики, которые даже настраивать не нужно, — простой чёрный браслет, который при контакте с кожей автоматически подстраивает мозговые волны на нужную волну.

Юля надела очки, оглядела комнату — ничего, напрямую в офис портал не проводили специально, чтобы спутать следы. Походила по комнатам, повалялась на кровати, посмотрела в окно и не выдержала, стала скрестись в кабинет, где заседал Климт.

Наверное, дело в том, что гармоничную пару они составляют не только внешне, а также в том, что они давно друг к другу притёрлись; Климт сдался, и они приступили к обсуждению дела, после чего пообедали скудным содержимым холодильника. Надев чёрный костюм с узкими брюками и длинным пиджаком, белую рубашку и удобные туфли на высоком каблуке, накинув пальто, Юля стала ждать Климта, одетого похоже. Для «пустынного мира» они всегда выбирали эту форму одежды, людям она напоминала фэбээровцев из детективных сериалов, и они с удовольствием выкладывали всё, что знали.

Вместе закончив Климтов кофе, они поехали в Подмосковье.

Хорошо возвращаться в родной город с деньгами и в хорошую погоду. С последним Юле как-то не повезло — шёл мокрый снег, дул промозглый ветер — зато с первым проблем не возникло. Обычно у неё в карманах валялись смятые рублёвые купюры на случай внезапного приступа ностальгии. Вот и сейчас, выудив из недр пиджака пятитысячную, она смогла обеспечить им комфортабельный проезд на такси вместо ужаса метро и электричек. Тосковать по родной земле в кожаном салоне мерседеса гораздо приятнее и, пожалуй, намного проще, нежели в семичасовой давке, уткнувшись в плечо давно нестираного пальто, принадлежащего кому-то столь же усталому, как и ты.

— Скучаешь по дому? — спросила Юля у Климта.

— Я не считаю место, где я родился, своим домом, — ответил он с улыбкой, которая как-то не вязалась с тем, что он сказал.

В паре сотен метров от того места, где голубыми ошмётками в воздухе болталась портальная активность, находилась съёмочная площадка какого-то второсортного фэнтезийного фильма, а сама ферма оказалась неприбранной, маленькой, фактически деревенским домом с хлевом, где обитали громко блеющие козы. Хозяин, мужчина с жидкой седой бородёнкой, сам чем-то похожий на своих питомцев, встретил гостей, как родных — угостил чаем и сливовым вареньем в липкой пятилитровой банке. Убедившись, что угощение пришлось по вкусу (оно не пришлось), он начал свой рассказ:

— Я уж сижу, не хожу никуда, только козочек своих стерегу, но только выйду, простите меня великодушно, облегчиться, как они хвать козу, да и след простыл.

Климт раскрыл блокнот размера А4 и принялся записывать показания. Их подход к опросу свидетелей выработался сам собой и действовал, надо заметить безотказно. Пока Климт увлечённо строчил в своём гигантском блокноте, похожем на древний гросбух, Юля смотрела опрашиваемому прямо в глаза на протяжении всего разговора.

— Кто они? — спросил Климт.

Мужчина захлопал глазами и переспросил:

— Они?

Климт уставился в свой блокнот и серьёзно процитировал:

— Вот вы говорите: «… они хвать козу…» О ком вы?

— Так это… — он растерялся. — Чупакабры.

Юля закатила глаза. Только любителя Секретных материалов им не хватало.

К концу третьего дня Иоланде с помощью десятка младших жрецов удалось разморозить льдину. Тело юного военного отдали родителям для сооружения посмертного кристалла. Мне ещё предстояло впервые увидеть эту прекрасную, леденящую душу традицию прощания с мёртвыми.

Иоланда несколько дней на занятиях не появлялась, её вообще не было видно во Дворце. Пока не было Иоланды, Вадим не показывался из своей комнаты, поэтому я в одиночку изучала геральдику эпохи Периитов и прочую нудную чепуху. Когда Иоланда наконец вышла из своей комнаты, она выглядела нездоровой, утомлённой, казалось, что сильна магия вытягивает из неё красоту. Может, так оно и есть. У всего есть своя цена. Какую приходится платить за местное колдовство, я пока не познала на себе.

Расследование при этом никуда не двигалось, по крайней мере Серджиус ничего нового не сообщал. Он важно вышагивал по дворцовой территории, просвечивал что-то кристаллами, опрашивал людей, но рот держал на замке. Однажды за общим ужином я не выдержала. Когда Кайла ушла, я тут же спросила:

— Виеллиса убили революционеры?

— Да, Серджиус, ответь нам на сей животрепещущий вопрос, — поддержал меня регент Рихард. Отложив приборы и скрестив руки на груди, он выжидающе вперился взглядом в Серджиуса.

Юджин строго посмотрел на дядю, как будто был недоволен, но решил пока не вмешиваться. Иоланда, не любившая конфликты, пыталась спрятаться за кувшином в форме кристалла.

— Нет, революционеры его не убивали, — без доли сомнения ответил Серджиус.

Юджин продолжал есть бледно-зелёный банановый суп. А мне вспомнилось выступление лидера революционеров на площади, её слова о крови, в которой хотят испачкать их руки.