Но не успел магистр ответить, как за его спиной материализовался Азель и, грозно нахмурившись, произнес:

- Так, так, так. Магистр Микио, как вам не стыдно, это госпиталь, а не филиал борделя! А Ники, мальчик мой! - тон голоса главы Парнаско был осуждающий, но лукавый взгляд выдавал мужчину с головой. - Я тебя столько лет пытался женить и все никак не понимал причин твоих отказов, но сегодня все встало на свои места, - он печально покачал головой и, посмотрев на удивленного Филгуса, дополнил. - И где я допустил ошибку в воспитании?

На бледном лице Никериала запылал румянец, он внезапно понял, как могла выглядеть со стороны эта неоднозначная картина.

- Но я… - заикнулся мужчина, однако Азель, предупреждающе поднял руку, прерывая попытки оправдаться и, печально качнув головой, вышел из палаты. Если бы Филгус не знал, что магистр Гарриус видел все с самого начала и просто решил пошутить над горе-учеником, то обязательно поверил в этот спектакль.

На Ника было невозможно посмотреть без содрогания… от смеха. Маг чуть не плакал от досады: невозможности прояснить ситуацию своему приемному отцу и доказать ему, что он “не такой”.

- Это ты виноват! - трагично воскликнул он, гневно взглянув на притихшего Микио и тихо проскулил, спрятав пылающее от стыда лицо в своих ладонях.- О Великая…

Ник всегда говорил, что ему плевать на чужое мнение, но несмотря на все заверения, ему было важно мнение о нем, особенно, от своего отца.

- Почему это я! - также возмутился иллюзионист и, отряхнувшись, встал, гордо приосанившись. - Если бы кое-кто не полез на шкаф, как только меня увидел, этого бы не произошло!

Никериал что-то невнятно пробормотал, уткнувшись носом в пол, но явно нелицеприятное и на эрейском. Уже как недели две молодому целителю перестали прописывать успокоительное, а также уменьшили дозы обезболивающего зелья, что только усугубило его и так плохое расположение духа. Ник был вымотан душевно всеми переживаниями за потерянный дом, своих домочадцев - он беспокоился за Ирен и Джека, здоровья и неспособностью контролировать магию. Мужчина смирился со смертью еще тогда в замке и пытаться вновь жить у него пока не получалось. Он не мог понять для чего живет, нужно ли ему жить? А тут этот Микио! Совершенно беспардонно ворвался в его апатично-филосовские мысли и все взбаламутил лишь одним присутствием!

Ник вдруг понял как он слаб - никогда он еще не чувствовал себя столь незащищенным и зависимым от других, даже когда лежал в койке после первого пробуждения из комы, хотя, если честно, ему тогда было плевать это. Но вот Микио имеет уникальную способность заставлять задумываться людей о своей безопасности.

А тут еще и Азель застал его в весьма пикантном положении и неправильно все понял. Нику впервые за несколько десятков лет стало стыдно до пылающих ушей и по-детски обидно за то, что ему не дали оправдаться. Хотелось придушить одного иллюзиониста, но не было сил даже подняться на ноги, оставалось лишь скрежетать зубами от безысходности, да и думать о своем позоре, чувствуя как рушится на глазах его репутация в госпитале, выстраданная за долгие годы ухлестывания за милсестрами.

Не дождавшись внятной реплики, мастер иллюзий робко взглянул на Филгуса - тот кивнул в сторону выхода, и быстро прошмыгнул за дверь, на ходу вновь приняв облик той бедной милсестры. Когда было нужно, мозги у Микио работали как надо, а чувство самосохранения подсказывало лучший выход из сложившейся ситуации.

Фил и Ник остались одни.

- Надеюсь, - проворчал Ники и посмотрел на своего брата, - хотя бы ты не думаешь обо мне в таком…

- Нет, - даже не дослушав, произнес маг. Его, конечно, подмывало сказать иное и, потешаясь, посетовать над распущенностью нравов, но его брату на сегодня сполна хватило новых ощущений. Да и Ник все же был больным - Великая заповедовала, что над больными издеваться грешно. Хотя, если честно, это никогда не останавливало брата Ника - он считал, что подначить ближнего - это святое.

Магистр Гоннери помог подняться Нику и уложил его обратно в постель. Целитель недовольно повозился, устраиваясь поудобнее и выжидающе посмотрел на брата.

- Будешь шутить на тему моих отношений с Микио? - недовольно проворчал маг, уже готовый к насмешкам.

- Нет, - пожал плечами Фил и присел на край койки. Та тихо скрипнула под весом мага. - Твои отношения с Мики меня не касаются, но ты, все же, на него слишком бурно реагируешь.

Филгус добавил бы, что “странно”, но пожалел брата.

- Если бы ты видел воочию, что видел я, - помрачнел Ник, окунувшись не в самые приятные воспоминания о ночи на кладбище вместе с адептами, сумасшедшим иллюзионистом и холодном алтаре, - то не задавал этих глупых вопросов. Этот содомит… он… - магу было трудно говорить о том ужасе, а его бедные уши запылали с новой силой. - Он привязал меня к алтарю лентой и…

Фил поддался вперед, ибо с каждым мгновением Ник говорил все тише.

- И… - в нетерпении протянул маг. Он, конечно, читал рапорт Алии о том задержании Микио и адептов, но все же было интересно услышать историю из первых уст.

У Никериала перехватило горло. Он внезапно с ужасом осознал, что тогда сумасшедший иллюзионист не только потрепал его по щеке, когда тот лежал на импровизированном алтаре, но еще и обжимался с ним, когда маг обессилено сидел возле кучки адептов.

Нику захотелось завыть от стыда и ужаса. Потом напиться и побиться головой об тумбочку. Но он ясно понял, что никогда не расскажет брату о таких приключениях.

- И все, - буркнул он, отведя взгляд, но потом, вспомнив приятное, самодовольно расплылся в улыбке. - Зато я целовался с Алией.

Маг резко замолчал. Ему внезапно показалось, что он только что похвастался брату. Причем как какой-то подросток о своем первом поцелуе с понравившейся девчонкой. Стало стыдно вдвойне.

И о чем он думал, когда начинал этот разговор?

- Хм… - задумчиво протянул его брат. - Я рад за тебя.

Фил решил не говорить, что Алия теперь спит в одной постели с Микио и иллюзионист явно ей не читал на ночь сказки. Травмировать психику лучшего друга ему не хотелось.

В палате повисло неловкое молчание.

Ник мысленно бился головой об стену и причитал, что за несколько месяцев безделья его разум деградировал до состояния инфузории туфельки, а Филгус думал о курице. О нежной хрустящей курочке с золотистой корочкой и жареной картошке, которую обещала ему сегодня приготовить жена. Мысли мага плавно перешли на еду, а урчание желудка напомнило то, что он сегодня даже не удосужился позавтракать.

В кармане член Совета нащупал лишь конфету, которую сунула ему сегодня младшая дочка, пытаясь накормить непутевого отца, который постоянно пропускал из-за работы и госпиталя завтраки.

- Хочешь конфету? - внезапно для самого себя предложил Фил.

Брови Ника влетели вверх и он шокировано кивнул головой, не веря в реальность происходящего.

Конфета была небольшая, завернутая в промасленную бумагу, но с одним большим достоинством - она была шоколадной. Ник непослушными пальцами нетерпеливо развернул ее, с блаженством вздохнул сладковато-терпкий аромат какао и лестных орехов, сглотнув слюнки. Взял в руки запретную сладость и, примерившись, разделил ее на две части, отдав вторую Филу.

Филгус удивленно посмотрел на Ника. Ему внезапно вспомнилось, как он также в детстве подкармливал своего брата конфетами, а тот обязательно делился с ним, приговаривая, мол, если что - теперь они сообщники.

- Если что, я скажу, что ты меня заставил, - усмехнулся тот и, воровато оглянувшись, отправил конфету в рот.

Блаженная улыбка молодого целителя стала лучшей наградой для Филгуса Гоннери.

А нарушение режима питания самого охраняемого и ценного пациента госпиталя Парнаско произошло гладко и без неожиданных эксцессов.

***

Постепенно Ник стал оживать. Может, переломным моментом стала конфета или же приход Микио, но настрой целителя радовал Фила. Тот больше не замыкался в себе, с готовностью слушая и охотно разговаривая с братом, милсестрами, целителями и явно намеревался как можно скорее сбежать из госпиталя и опеки Азеля. Самому читать Нику было еще нельзя, чтобы лишний раз не напрягать глаза и маг изнывал от вынужденного безделья, прося любого пришедшего к нему почитать книги, рассказать о новостях или же интересные истории. “Интересные истории и новости” у Фила закончились давным-давно, а чтение вслух его клонило в сон. Ники даже сказал, что он забавно храпит, клюя носом в трактат “О недугах брюшной полости”.