- Что происходит? – второй рванулся на помощь, но его невысокий друг отшатнулся от него.

- Болит? – поинтересовался молодой мужчина. – Если нет, то только дайте ему несколько секунд, и это случится.

Пламя распространялось по ногам охранника, его торсу, рукам и, наконец-то, опутало его, прикоснулось к лицу – и всё было поглощено огнем. А после пламя превратилось из оранжевого в синий.

Это произошло, и охранник начал истошно кричать.

Второй охранник стоял, стоящий на месте от ужаса, наблюдал, как его друг пылал, словно факел в раннем утреннем свете. Внезапно пламя стало неконтролируемым, вскочило на тридцать футов воздуха, поглотив стражника, и он наконец-то перестал кричать.

Словно стеклянная скульптура, упавшая на мраморный пол, его тело разлетелось на миллион кусочков.

Он повернулся к тому, что всё ещё был живым, и промолвил:

- Беги.

Глаза мужчины расширились от ужаса, и он наконец-то повернулся и убежал.

Он вновь потратил много энергии, и теперь, истощённый, упал на колени. Символ на руке исчез, оставив только след, напоминающий старый шрам. Земля ещё тлела там, где стоял высокий охранник, хотя, кроме увядающей памяти, от него ничего не осталось.

Наконец-то его боль уменьшилась, мысли стали радостными, и улыбка коснулась уголков рта.

- Это только начало, - прошептал он, и тьма поднялась, накрывая его полотном.

Скоро он сожжёт их всех за то, что они сотворили с ним.

Йонас

Пелсия

- У меня плохое предчувствие относительно этого.

Голос Руфуса отвлекал так же сильно, как и постоянный зуд слепня. Йонас бросил нетерпеливый взгляд на мятежника куда-то в темноту.

- В самом деле, какая часть?

- Всё, полностью. Надо уходить, пока у нас ещё есть возможность, - Руфус попытался вытянуть свою толстую, потную шею и будто бы пронизывал взглядом линию деревьев, что их окружали, впрочем, пользуясь в качестве света одной только горелкой, которую они запихнули в рыхлую почву. – Он говорил, что его друзья могут появиться тут в любой момент!

Он имел в виду лимерийского охранника, которого они захватили тогда, когда обнаружили его слишком близко к краю леса. Сейчас он был привязан к дереву и находился в бессознательном состоянии.

Но потерявший сознание охранник не был единственным, что использовал Йонас. Он нуждался в ответах. Но, тем не менее, он был вынужден согласиться с Руфусом в одном: они слишком стремительно теряли время, к тому же, они находились так близко к деревне, наполненной этой заразы – приспешниками короля в их красной униформе.

- Конечно, он сказал, - промолвил Йонас. – Это называется блеф.

- О, ты так считаешь? – Руфус удивлённо изогнул бровь, словно это происходило не с ним.

Прошла уже почти неделя с момента нападения мятежников на лагерь строителей дороги в восточной Пелии под Запретными Горами. Неделя с тех пор, как последний план Йонаса по победе над королём Гаем пошёл вновь не так.

Сорок семь повстанцев набросились на сонный лагерь на рассвете в попытке захватить их мастера-строителя, Ксантоса, и наследника Лимероса, принца Магнуса, чтобы использовать их в качестве заложников против короля Гая.

Они провалились. Вспышка странного синего пламени – и всё сгорало на его пути, и Йонас едва смог спастись.

Руфус ждал остальных повстанцев на предназначенном для встречи месте поздним утром. Йонас обнаружил его со слезами на грязном лице, дрожащем от страха, бессвязно бормочущим о магии огня, ведьмах и колдовстве.

Только два из сорока семи уцелело. Это было сокрушительным поражением, во всех смыслах этого слова, и если бы Йонас думал об этом слишком много, он не смог бы видеть всё прямо, жить вне пределов его вины и его горя.

Его план. Его приказы.

Его поражение.

Опять.

Отчаянно пытаясь подавить свою боль, Йонас немедленно начал думать о других потенциально выживших – тех, кого захватили живыми и увезли.

Стражник, которого они нашли, носил красное. Он был врагом.

У него должны были быть ответы, что помогли бы Йонасу. Должны были быть.

Стражник наконец-то открыл глаза. Он был старше многих других, а его виски уже немного поседели. К тому же, он немного прихрамывал, и это помогло поймать его.

- Ты… Я знаю тебя! – пробормотал стражник, и его глаза блестели в скудном свете факелов. – Ты – Йонас Агеллон, убийца королевы Альтии!

Он бросался словами, словно оружием. Йонас сжался внутри, но не показывал никаких внешних признаков того, что эта отвратительнейшая ложь о нём могла причинить ему хоть какую-то боль.

- Я не убивал королеву, - прорычал он.

- И почему же я не верю тебе?

Игнорируя брезгливое выражение лица Руфуса, Йонас медленно обошёл задержанного стражника, словно пытаясь определить, насколько трудно было бы получить то, что ему хотелось.

- А ты и не должен верить мне, - он наклонился поближе, - но ты ответишь мне на несколько вопросов сейчас.

Верхняя губа стражника приподнялась над его жёлтыми зубами в рычании.

- Я не скажу тебе ничего!

Но, впрочем, он ожидал, что ничего легкого не будет в этом допросе.

Йонас вытащил драгоценный кинжал из ножен. Его идеальное серебро поймало лунный свет, сразу же обратив на себя внимание стражника.

Это было то самое оружие, которое отняло у его брата жизнь. И напрасно напыщенный государь Эрон оставил его в горле Томаса. Кинжал стал символом Йонаса, словно представлял собой линией на песке, которая соединяла его прошлое, прошлое сына бедного продавца вина, трудившегося каждый день в отцовском винограднике, и будущее, будущее мятежника, в котором он был уверен в том, что умрёт в борьбе за то, во что верил, за свободу от тирании для тех, кого он любил. И свободу от тирании так же для всех, кого он никогда в своей жизни не видел.

Йонас поднёс кинжал к горлу охранника.

- Предлагаю тебе ответить на мои вопросы, а если не хочешь, то прольётся немного твоей крови.

- Будет больше крови, если король узнает, что я хотя бы шевельнулся в порыве помочь вам.

Он был прав, ведь помощь мятежникам была тем преступлением, что приводит к пыткам или казни, скорее всего, даже объединённым. Впрочем, королю нравилось толкать высокопарные речи о единой Митике с широкой улыбкой на красивом лице, но он не получил бы прозвище Кровавый Король за справедливость и доброту.

- Неделю назад было произведено нападение повстанцев на придорожный лагерь, где-то на востоке отсюда. Ты знаешь об этом?

Стражник провёл по оружию взглядом и даже не дрогнул.

- Я слышал, что повстанцы погибли в криках.

Сердце Йонаса сжалось от боли. Он стиснул руку в кулак, порываясь ударить стражника. Дрожь пошатнула его, протягивая по воспоминаниям последней недели, но он надеялся сосредоточиться на задаче. Только это сейчас важно.

Руфус запустил пальцы в свои грязные волосы и ходил взад-вперёд в невероятном напряжении.

- Я должен знать, остался ли кто-то из мятежников живым. Их захватили в плен? Я должен знать, где король их держит, - продолжал Йонас.

- Понятия не имею.

- Я не верю тебе. Говори, иначе я перережу тебе горло.

Но в глазах стражника не было никакого страха, только насмешка.

- Я слышал много страшных слухов о лидере пелсийских повстанцев. Но слухи не были правдой, не так ли? Может быть, ты не более чем пелсийский крестьянский мальчик, далеко не такой безжалостный, чтобы хладнокровно убить кого-то? Даже того, кто является твоим врагом.

Йонас уже умирал до этого, более чем достаточно раз. В этой глупой войне, во время обманного союза Пелсии с Лимеросом против Ораноса. Во время битвы в лагере около дороги. Они воевали исключительно для того, чтобы победить врагов и восстановить справедливость для друзей и близких, для семьи… Для того, чтобы защитить себя.

Тем не менее, это достигалось через другие смерти, даже если бы смысл перестал быть настолько кристально ясным. Но он боролся за цель и верил в нее.