Ребята, а он хорош. И я готова на все. Стоит только кому-то сказать, что я люблю Джейми, как вся работа по убеждению самой себя в обратном просто растворяется в воздухе.

Джейми и так слишком много упустил из-за меня: два выпускных бала и окончание школы. Он столько раз защищал меня, рискуя собой. Единственное, что мне грозит, если я попытаюсь убедить его пойти на спецкурс Кэмбера — он прикажет мне заткнуться, проигнорирует или скажет, что это не мое собачье дело.

Другими словами, я рискну своей гордостью.

Даже если мы не будем вместе, я все равно могу ему помочь. Я не обращаю внимания на дежавю, подсказывающее мне, что такое уже было, и говорю:

— Я постараюсь.

Кэмбер победно ударяет в ладоши и выписывает мне талон на опоздание на тригонометрию, а в класс врывается толпа фанаток девятиклассниц, которые кидают в мою сторону любопытные и враждебные взгляды.

Я практически не замечаю их. Слова Кэмбера о возможном мрачном будущем Джейми и вкладе, который я, как та, кто его любит, могу внести, чтобы изменить ход событий, отдаются в моих ушах.

***

После звонка с последнего урока я направляюсь на парковку, чтобы встретиться с Трейси. Те пятницы, когда мы валялись в ее комнате и притворялись, что делаем уроки, перед походом в пиццерию «Cavallo's» со всей «Юнион Хай», остались в ПРОДЕЛОМ. Сейчас наши пятницы — бледная тень прошлых. Они уменьшились до двадцати минуг в ее машине по пути на вокзал, откуда она уезжает в город, где останавливается у своей тети и ходит на курсы выходного дня в Институт Моды. Потом я обычно отвожу ее машину к себе домой, и я могу ею пользоваться, пока не встречу Трейси в воскресенье вечером. В эти выходные я собираюсь поставить ее машину где-нибудь не на нашей дорожке, потому что мама решила распространить свое наказание «никакой машины» и на автомобиль Трейси.

Технически сейчас будет первая реальная возможность рассказать Трейси о видео, особенно учитывая, что полночи меня не было дома. Сегодня она либо работала с камерой, делая снимки для блога, либо старалась не заснуть на уроке, а это хорошее оправдание, почему я не поднимала эту тему. Понятия не имею, какую отговорку придумает мой брат.

Идя вверх по склону на парковку, я вижу Роберта, ждущего у машины Трейси. Роберт каждый день устраивает мне допрос, чтобы выудить информацию о Холли, а я каждый раз не знаю, что сказать, кроме: «Да, она все еще встречается с Кэлом. Нет, я не собираюсь говорить тебе, занимается ли она с ним сексом». Когда он меня видит, на его лице появляется выражение, полное надежды, словно на этот раз я смогу сказать что-то, что поможет ему исправить самую большую ошибку в его жизни.

Привет. Тебя куда-нибудь подвезти? — спрашиваю я, желая отложить неизбежное.

Доннелли везет несколько человек в город, смотреть постановку «Школы злословия» в «Паблик». Хочет, чтобы мы посмотрели костюмную пьесу перед «Амадеем» на следующей неделе. Трейси сказала, что я могу доехать с вами до вокзала.

Роберт — талантливый актер, получавший серьезные роли с тех пор, как мы познакомились в шестом классе. Но в этом году ему досталась самая серьезная на данный момент его роль — он играет Сальери в осенней постановке «Амадея», пьесы о величайшем композиторе, известном миру, Вольфганге Амадее Моцарте. Я всегда полагала, что лучшая роль в этой пьесе — Моцарт, но, по словам Роберта, на самом деле, лучшая роль — Антонио Сальери, композитор, который провел всю свою жизнь в муках из-за того, что он не Моцарт.

Сейчас это идеальная роль для Роберта.

— Я здесь! — кричит Трейси, спеша к нам в ботинках с открытым носком на достаточно высоком каблуке, чтобы сломать ноги, а ее каштановые локоны подскакивают на бегу. — Если поедем сразу же, успеем на 3:30.

Зараженные ее неистовой энергиеи, мы с Робертом садимся в машину, но я все же говорю:

- Ты же обычно едешь на 3:50, чтобы мы успели поесть пиццу.

Под моими ногами и ягодицами шелестят модные журналы. Я привыкла заставлять ее убирать их в багажник, но там уже нет места. У нее не машина, а передвижная модная библиотека.

Трейси выруливает задним ходом с парковочного места еще до того, как мы пристегнули ремни.

— Трейс? Может, я поведу? Ты как-то взволнована.

— Сможешь на выходных опубликовать «Список Шика», если пришлю тебе копию?

Трейси мчится на желтый и выезжает с парковки, сделав настолько крутой поворот, что меня отбрасывает к дверце, а Роберта засыпает лавиной из журналов «Vogue».

— Притормози, гонщица! — кричит он сзади, пытаясь отвлечься.

— Ранний поезд делает меньше остановок, и я приеду в город быстрее, а значит, смогу... смогу...

Она умолкает, словно не может вспомнить, почему так важно приехать раньше. В ее сумке звонит телефон, и она начинает его искать.

— Есть громкая связь, Трейс, — напоминаю я.

— Точно, — говорит она, нажимая кнопку ответа на руле.

На дисплее автомобиля отображается имя «Питер».

Ну, вот и оно.

Привет, лапуль! — говорит она. — Я в машине с Роуз и Робертом.

Роуз, ты получила мое сообщение? — раздраженно говорит Питер.

— Привееееет? — демонстративно произносит Трейси.

— Извини, Трейс. Привет.

— Забыла вчера вечером зарядить телефон, — лгу я. — Ты говорил с мамой?

— Да. Ты посмотрела?

— Что посмотрела? — говорит Трейси.

— Рози, — Питер пропускает мимо ушей вопрос Трейси.

Трейси выглядит смущенной и сердитой от того, что ее парень ее игнорирует.

— Нет еще, — отвечаю я.

— Не смотри, — с напором говорит он.