Рома захватил из бара каких-то четыре разных бутылки, я не стал даже спрашивать, что он взял, все-таки из нас двоих бармен — он, значит ему виднее, чем нужно отмечать праздники. Когда мы вошли в его квартиру, Рома, взяв бутылки, ушел на кухню, дав мне возможность осмотреться и привыкнуть к незнакомой обстановке.

      Квартира у него была довольно-таки маленькая, но очень уютная и в ней было довольно чисто, если учесть, что это жилище одинокого парня. В такой чистоте я даже не решился кинуть свой рюкзак на пол, как привык, а аккуратненько повесил его на вешалку в прихожей. Да-да, я все еще постоянно ношу его с собой, ну, не оставлять же мне документы и деньги в квартире с малознакомым алкашом.

      Единственная комната в Ромкиной квартире была обставлена по-минимуму, самое большое количество места занимал огромный зеркальный шкаф, рядом с ним стоял компьютерный стол, собственно, с самим компьютером, а с противоположной стороны стояла довольно широкая кровать, напротив которой расположился телевизор. Всё. Ничего лишнего, захламляющего комнату больше не было. Я уже успел осмотреться, а Рома все еще так и не вернулся из кухни, так что я решил взглянуть, какой открывается вид из окна моего любимого, что он видит каждое утро, проснувшись и раскрыв шторы… Я подошел к окну, отодвинул занавески в сторону, но, так и не успел впитать в себя панораму города, все мысли моментально выбило из головы, когда я почувствовал едва ощутимое касание рук на талии.

 — Миш, я ведь был не в курсе, что у тебя сегодня день рождения, так что я не купил подарок для тебя. Но нельзя же вообще не подарить что-то на такой праздник, так? — Тихо прошептал мне на ухо, тем временем, его руки забрались под мою футболку и медленно поглаживали живот.

      Я остолбенел. Даже в самых своих смелых фантазиях, я не мог представить себе, что всё может быть так. Да и с чего бы? До этого утра я вообще думал, что Рома стопроцентный натурал. И теперь он сам подходит ко мне с явным недвусмысленным намеком? Ущипните меня, кто-нибудь, видимо, я сплю. Но щипать меня никто не собирался, руки все так же оглаживали мой живот, иногда переходя выше, и, как бы случайно, задевая соски. Никогда не считал, что они могут быть эрогенной зоной, но в объятиях любимого человека, видимо, все воспринимается более остро.

 — Знаешь, Миш, а ты мне сразу понравился, еще тогда, когда сидел, как бездомный котенок у стойки бара…

      С этими словами Рома развернул меня лицом к себе, заглянул своими охуительными глазами в мои, и пока я в них тонул, дотронулся большим пальцем до моих губ, описывая их контур, а уже через мгновение я почувствовал вкус его губ на своих губах. Я ответил ему сразу. Я облизывал языком его губы, он же мои кусал, я нежно поглаживал ладонями его спину, он властно сжимал мои ягодицы, такой контраст завел меня не на шутку, я тяжело дышал и был уже в полной боевой готовности. И тут я почувствовал, как молния на моих джинсах ползет вниз, а теплая и такая необходимая сейчас ладонь, накрывает сквозь трусы мой член. Я невольно подался навстречу этой руке, при этом услышал удовлетворенный смешок, а уже в следующую секунду Рома встал передо мной на колени и потянул мои джинсы вместе с бельем вниз.

      Я на полном серьезе в этот момент забыл даже, как дышать. Рома, долго не церемонясь, взял в руку мой член и начал его слегка надрачивать, при этом неотрывно глядя своими бездонными карими глазами прямо в мои, ни неуверенности, ни капли стеснения не было в нем, чего нельзя было сказать обо мне. Я чувствовал себя неловко, но в то же время дико возбужденным. Я не знал, как вести себя, все-таки впервые все происходит с моего безмолвного согласия, но, судя по всему, Рома явно знает, что и как нужно делать, так что я решил просто расслабиться и довериться ему.

      Все так же подрачивая одной рукой мой член, второй он нежно перекатывал яички, поглаживал их большим пальцем, несильно сжимал мошонку ладонью. И, когда мое стеснение уступило главенствующее место удовольствию и я начал подаваться бедрами навстречу движениям его рук, почувствовал на головке члена его мягкий теплый язык. Из горла невольно вылетел первый стон удовольствия, и, судя по многообещающему началу, далеко не последний за это утро.

      В то время, как рука все еще подрачивала ствол у основания, рот Ромки наполовину вбирал в себя мой член, а язык танцевал с головкой одному ему известный танец, но такой дико возбуждающий и дарящий ни с чем несравнимое удовольствие. Никто никогда не ласкал меня так, это чувство, что я ощущаю сейчас, пока Рома так охуенно доставляет меня до седьмого неба, просто не передать словами. Когда твоя несбыточная мечта сама встает на колени у твоих ног, теряются все ниточки, что когда-то связывали тебя с действительностью, и реальность уже не подчиняется тебе, ты просто улетаешь от кайфа и нет ни сил, ни желания сопротивляться этому.

      Я запустил руку в его волосы, нежно массируя его голову и умирая от блаженства, чувствуя, что если он и дальше будет так самозабвенно сосать, я не выдержу и кончу слишком рано, как кончил бы любой семнадцатилетний подросток с недотрахом, выдав себя с головой. Нужно было отвлечься, подумать о чем-то малоприятном, чтобы продержаться подольше. И только я решил это, Рома заглотил мой член до основания, целиком, при этом умудрившись языком поиграть с моими яичками и я улетел, было просто нереально сдержаться, я испытал самый ярчайший оргазм в жизни, и как-то запоздало до моего сознания дошло, что я даже не предупредил Рому, не попытался отстраниться.

      Собираясь извиниться за то, что думал только о себе, я испуганно посмотрел на Ромку, но тот был явно доволен и, сыто облизываясь, словно кот, со смешинкой в глазах промурлыкал:

 — С днем рождения, Миша.

  часть VI

Мы разукрасим в краски мир, потушим все огни и ты

Не бойся высоты, со мной лети

За темно-розовый закат, достать тебе звезду я рад,

Но спотыкаюсь в эту грязь опять…

      От этого его мурлыкающего «Миша» по коже пробежал табун мурашек, а сердце заколотилось в бешеном ритме. Я потянул Рому на себя и поцеловал его настолько страстно, насколько мог, и мне было наплевать на горьковатый привкус, который я при этом почувствовал, это привкус любви, а значит ничего неприятного в нем нет.

      Не разрывая поцелуй, я пытался расстегнуть Ромину рубашку, но пуговки были настолько мелкими, а руки после охуительнейшего оргазма совершенно отказывались слушаться, так что я не смог справиться ни с одной из гребаных пластмассок, что мешали мне наконец-то разглядеть любимое тело обнаженным и впервые настолько близко. Хотелось завыть от безысходности и разорвать эту рубашку к чертям, но Рома, видимо, поняв мое состояние, сам расстегнул и снял с себя эту ненужную тряпку. О, да. У него было тело Бога, идеальное, красивое, рельефное.