— Данте не такой, — защищаясь, ответила Кара. — Он не такой придурок, как все остальные парни, с которыми я встречалась. И, может он не водит меня в самый обалденный ресторан города или на танцы в новый клуб, о котором все говорят, но что из этого? Я уже говорила тебе… мне нравится с ним общаться и куда-то выходить. И он очень щедрый, всегда приносит вино, десерт и все такое. И он помогал мне мыть посуду. Держу пари, ты такого не сможешь сказать ни об одном своем парнем, с которыми встречалась!

Мираи ухмыльнулась.

— Это потому, что я не готовлю для них, как ты.

Кара покачала головой.

— И это, если учесть, что ты почти полгода проучилась на кулинарных курсах. Ты хоть помнишь то, чему тебя там учили?

— Я все еще неплохо умею рубить мясо. Я поняла, что раз папа заплатил почти целое состояние за набор профессиональных ножей, то мне следует время от времени ими пользоваться. Но в целом я мало, что помню. И вообще, я не понимаю, о чем думала, записавшись на те курсы? Ты можешь себе хотя бы представить, стоящей меня у плиты? — недоверчиво спросила Мираи.

— Ни на минуту, — заявила Кара. — И я вспоминаю, что так тебе тогда и сказала, когда ты заполняла заявление на те кулинарные курсы. Так же, как я сказала тебе, что тебе, скорее всего не понравится университет по дизайну одежды.

Мираи вздохнула.

— Да, я это признаю… у меня существует проблемы с выполнением принятых обязательств. И к мужчинам, и в университете. Но, по крайней мере, я училась в школе дизайна дольше, чем встречаюсь с одним и тем же мужчиной!

Но Кара знала, что Мираи не все говорит. В свои двадцать три года, Мираи была всего на год старше Кары, она провела год в местном колледже, прежде чем перевестись в Беркли. Даже если брать в учет влияние ее мега богатого отца и денежные пожертвования того же отца, университет все равно не мог ее зачислить к себе студенткой, отчего член приемной комиссии настоятельно рекомендовал ей сначала пройти основные занятия в местном колледже.

После злополучного года, проведенного в Беркли, Мираи несколько месяцев плыла по течению, а потом заявила, что хочет стать шеф-поваром, чтобы в дальнейшем открыть свой собственный ресторан. Кара, точно зная, что ее подруга едва ли может вскипятить воду, решила, что внезапный энтузиазм Мираи к кулинарии стал результатом просмотра слишком часто передачи Food Network, попыталась отговорить ее от этого. Мираи продержалась в кулинарной школе меньше полугода, вдвое дольше, чем Кара думала.

Проведя еще какое-то время в гостях у отца в Нью-Йорке, путешествуя с матерью в Японию, Флориду и Париж и вообще бездельничая, Мираи объявила, что готова снова серьезно заняться учебой. И поступление в школу дизайна казалось вполне естественным для такой модницы, как она. Мираи любила рассматривать и покупать одежду и аксессуары, у нее можно было увидеть стопки модных журналов в разных местах в квартире, она обладала сверхъестественной способностью тут же определять дизайнера и марку одежды, достаточно ей было бросить один взгляд. Однако, как выяснилось, она не обладала художественными способностями и едва могла нарисовать фигурку в виде палочек.

Она быстро переключила свое внимание с дизайна на модный мерчендайзинг, и на самом деле отучилась семестр, получив степень бакалавра искусств. Но затем, поскольку это было вполне типично для взбалмошной, тут же заскучавшей Мираи, она снова бросила учебу, заявив, что потеряла всю страсть и ей нужно время, чтобы пересмотреть свои направления в карьере.

Это было почти год назад, и с тех пор она все время плыла по течению — проводила время с обоими родителями, работала несколько месяцев в художественной галерее, принадлежащей друзьям семьи (хотя она призналась Каре, что совершенно не разбирается в искусстве), тратила уйму времени на просмотр телевизора, покупки, походы в спортзал и спа, встречалась с вереницей парней, каждый из которых оказывался для нее скучным после первого же свидания. Кара фактически отказалась от попыток советовать своей подруге попробовать себя в той или иной области, несколько месяцев назад осознав, что Мираи самостоятельно должна разобраться в себе.

Но было трудно не переживать за лучшую подругу или пытаться время от времени не давать ей советы. В конце концов, Мираи многое сделала для Кары, и она сделала бы гораздо больше, если бы Кара смогла проглотить свою гордость и принять многочисленные услуги, которые ей та предлагала. Мираи в буквальном смысле готова была снять с себя последнюю рубашку ради Кары, если бы они имели один размер. К несчастью для Кары, ее ультра худенькая подруга с убийственным гардеробом была по меньшей мере на четыре размера меньше ее самой. В противном случае шкаф Кары ломился бы по швам от вещей, отданных Мираи, которая была шопогиликом с серьезным стажем.

По крайней мере, Мираи смогла отдать ей кое-какие аксессуары, пару действительно сказочных сумочек, шарфов, бижутерию и ремни. Мираи также часто покупала много косметики — например, если ей нравился блеск для губ определенного бренда, она обычно покупала восемь разных оттенков этого блеска, а потом понимала, что, по крайней мере, два цвета ей совсем не подходят. И это означало, что у Кары появлялся довольно большой запас косметики от подруги, хотя большую часть времени Кара почти не красилась.

Мираи проверила на ощупь свежевыкрашенные ногти Кары.

— Ладно, они уже высохли. Но пока не одевай туфли. И… о, хорошо. А вот и ужин. Я умираю с голоду.

Кара впилась взглядом в Мираи, когда та бросилась открывать дверь человеку из доставки. Несмотря на то, что Мираи всегда отличалась стройной и худой фигурой, аппетит у нее был, как у хорошего здорового квотербека, заглатывая за раз огромное количество еды. Она утверждала, что все дело было в ее хороших генах со стороны матери японки, либо просто быстрый обмен веществ. В любом случае, Кара считала крайне несправедливо, что ей приходилось следить за каждой употребленной калорией, боясь набрать еще один фунт, в то время как ее ультра худенькая подруга могла есть все, что ей заблагорассудится, не прибавляя ни унции.

Кара скромно съела лишь «Пад Тай», куриный сатая, рис и креветки, хотя ничего не ела с самого завтрака. Мысль о явно жирном тройном сэндвиче, который она съела два дня назад, заставляла ее слегка вздрагивать, пока она мысленно подсчитывала сколько калорий в нем было. И она была слишком занята учебой и хозяйством по дому в эти выходные, чтобы пойти на тренировку. Занятия летом были гораздо более интенсивными, чем за год, учебная программа курса была сжата, нужно было уложиться за более короткий промежуток времени, и количество домашних заданий было больше, изучение предмета более тяжелым, чем обычно.

Она также понимала, что Мираи снова настояла и заплатила за ужин. Кара изо всех сил старалась ответить взаимностью, но Мираи была так же привередлива и требовательна к ресторанам, которые привыкла посещать, как и к одежде, которую носила. А Кара не могла себе позволить такие модные, высококлассные рестораны, которые любила посещать Мираи, поэтому время от времени готовила для них двоих, чтобы хоть как-то ей отплатить.

Мираи полностью проигнорировала протесты Кары, что ей больше не нужно вина, и снова наполнила их бокалы.

— О, просто выпей, ради Бога! Ты можешь вернуться к подсчету своих калорий завтра. Иначе у меня возникнет искушение допить бутылку одной, а потом мне все равно придется отвезти тебя домой. А я не самый лучший водитель, даже в трезвом виде.

— Я могу поехать на автобусе, Мир. Я ненавижу то, что постоянно беспокою тебя.

Мираи фыркнула.

— Ты это серьезно, Кара? Ты так говоришь, будто мне нужно вставать завтра рано утром или что-то в этом роде? И чем ты меня беспокоишь, если я сама тебе предлагаю?

Кара покорно вздохнула и сделала глоток превосходного «Пино Гриджио». У Мираи также были дорогие вкусы в вине (как и у Данте), ей бы не пришло в голову пить вино за два бакса или использовать его даже для приготовления.

— Во сколько Рене должна прийти домой? — спросила Кара.

Мираи закатила глаза.

— Кто знает? Она почти не бывает дома, у нее то занятия, то обходы в больнице. На самом деле, я не видела ее почти три дня.

Рене была старшей сестрой Мираи, ее соседкой по квартире и студенткой третьего курса Калифорнийского университета в Сан-Франциско. Рене была совсем другой, нежели ее младшая сестра — серьезной, прилежной и целеустремленной. Еще со средней школы Рене точно знала, что хочет стать врачом. Их отец часто ставил Рене в пример Мираи, интересуясь, почему она не может быть похожей на свою сестру, придерживаться хоть чего-то больше, чем несколько месяцев. Время от времени это вызывало некоторые трения между сестрами, в результате начинались крики, за которыми следовали многодневное молчание. Иногда возникавшая между ними напряженность становилась одной из причин, по которым Кара так и не приняла предложение Мираи переехать к ним в квартиру.

Другие причины были разными — одни веские, другие не очень. Во-первых, ей пришлось бы спать в гостиной на мягком кожаном кресле, которое превращалось в односпальную кровать. И хотя эта узкое кресло-кровать находилось в дорогой и удобной квартире, чем ее собственный матрас, но отсутствие уединения, не имея в этой квартиры собственной комнаты, ее совсем не привлекало.

Как и тот факт, что Мираи и Рене были неряхами, хотя и не испытывали ни малейшего чувства стыда по этому поводу. Кара не могла припомнить ни одного случая, когда бы она пришла к ним, в их шикарную квартиру, и там было бы убрано, хотя их отец платил еженедельно за услуги горничной. На кухне всегда стояли грязные тарелки и пустые контейнеры из-под еды, использованная, брошенная одежда была разбросана в спальнях и единственной ванной комнате, а на столах в гостиной и столовой громоздилось множество писем, журналов и учебников Рене.