В небе клубились темные тучи, но время от времени сквозь них прорывался лунный свет и мягко светил в окно комнаты, рассыпаясь на гладком плече Далии. Она спала на боку, отвернувшись от Дзирта.

Приподнявшись на локте, дроу рассматривал ее в лунном свете. Теперь ее сон был спокойным, дыхание ритмичным и ровным. Но незадолго до этого она металась в каком-то кошмаре, выкрикивая: «Нет!»

Далия вытягивала руки, и казалось, что она пыталась ухватить что-то или, может быть, притянуть назад.

Конечно, Дзирт не смог бы разобрать детали. И это лишний раз напомнило ему, насколько плохо он знал свою спутницу. Каких демонов несла Далия на тех гладких плечах?

Взгляд Дзирта поднялся к окну, к большому миру за его пределами. Что он здесь делал, снова вернувшись в город Невервинтер? Оттягивал время?

Они вернулись в Невервинтер после опасного путешествия в Гаунтлгрим, встретив на пути многочисленные сюрпризы и пару новых спутников, дворфу и человека. Вопреки ожиданиям, Энтрери выжил, хотя меч, который по его убеждению служил причиной его долголетия, был уничтожен.

Действительно, когда Дзирт швырнул Коготь Харона за край шахты предтечи, он сделал это с почти полной уверенностью, что Артемис Энтрери будет уничтожен вместе с клинком. И все же, Энтрери выжил.

Они ринулись во тьму, и вышли победителями, хотя ни Дзирт, ни Далия не были в восторге от этого приключения, иначе могли бы теперь наслаждаться победой. Что касается Дзирта, у него осталось давнее чувство обиды и ревности, потому что за последние дни между Далией и Энтрери установилась тесная связь. И он боялся, что эта близость гораздо сильнее той, что была у него с Далией. Дзирт был ее любовником, Энтрери же только поцеловал, и то, когда был уверен, что скоро умрет. Однако, Дзирту казалось, что эмоционально Далия открыла себя Энтрери больше, чем когда-либо ему.

Дзирт снова взглянул на Далию.

Может, он находился здесь, в Невервинтере, чтобы отвлечь себя? Неужели жизнь его становилась не более, чем серией отвлечений до тех пор, пока он, в конце концов, не найдет свою могилу?

Много раз в прошлом Дзирт отдавался инстинкту Охотника, внутреннего воина, ищущего битв и крови. Охотник смягчал боль. Много раз в прошлом Охотник оберегал Дзирта от страданий, которые причиняло его истерзанное сердце, по крайней мере, пока время не залечивало немного раны.

«Не это ли он делал сейчас?» — размышлял Дзирт. Идея показалась ему непристойной, но, по сути, разве не использовал он Далию так, как в прошлом использовал врагов на поле боя?

Нет, это было нечто большее, убеждал он себя. К Далии он не был равнодушен. Существующее влечение основывалось больше, чем на сексуальности, и больше, чем на потребности в дружеском общении. Его дразнила и интриговала многогранность натуры этой эльфийки. В ней было нечто скрытое, казалось, даже от нее самой, что Дзирт находил бесспорно привлекательным.

Но когда его взгляд опять поднялся к окну и большому миру, Дзирту пришлось признать, что он действительно делал не что иное, как оттягивал время, позволяя утихнуть чувству жалящей боли от того, что Компаньоны Мифрил Халла окончательно перестали существовать. Или, скорее всего, загонял боль еще глубже.

Он был не просто напуган, он был в ужасе.

Он боялся, что его жизнь была обманом, что его преданность обществу и упорная вера в существование всеобщего блага, за которое стоило сражаться, были бесполезным делом в мире, до краев наполненном эгоизмом и злом. Казалось, вся сила тьмы насмехается над ним.

В чем был смысл всего этого?

Он скатился на край кровати и сел. Он думал о Лускане и страшной гибели капитана Дюдермонта. Он думал о фермере Стайлесе и его шайке разбойников. О сером тумане, в котором они жили, пойманные где-то между моралью и необходимостью, между законом и основными правами каждого живого человека. Он думал о Договоре Ущелья Гарумна, который учреждал королевство орков прямо за порогом дворфской родины. Это было величайшим достижением короля Бренора, или же его величайшей глупостью?

Или даже хуже того?

Этот вопрос кружился перед его внутренним взором вне досягаемости на протяжении многих ударов сердца. Неужели его жизнь была всего лишь бесплодной затеей?

— Нет! — снова воскликнула Далия и перекатилась.

Отрицание прозвучало изнутри Дзирта одновременно с тем, как достигло его ушей. Дроу бросил взгляд через плечо. Далия лежала на спине, вновь погруженная в мирный сон, в брызгах лунного света на лице, достаточно ярких, чтобы обозначить голубые узоры ее татуировки.

«Нет!» — опять услышал Дзирт изнутри своего сердца и души, и вместо неудач и потерь он заставил себя вспомнить победы и радости. Он подумал о молодом Вульфгаре, выросшем честным и сильным под его и Бренора опекой, который объединил племена варваров и народ Десяти Городов ради мира и общей цели.

Несомненно, это была не пиррова победа!

Он снова подумал о Дюдермонте. Не о его конечном поражении, а о множестве побед, которые человек одержал в море, неся правосудие на воды, одичавшие из-за беспощадных пиратов. Финальный исход истории Лускана не смог стереть эти усилия и благие дела. А сколько невинных людей было спасено добропорядочным капитаном и экипажем Морской Феи?

— Каким же дураком я был, — прошептал Дзирт.

Он отбросил нерешительность, отбросил свою личную боль, отбросил мрак.

Он встал, оделся и направился к двери. Оглянувшись на Далию, он вернулся к ней, наклонился и поцеловал в лоб. Она не пошевелилась, и Дзирт тихо вышел из комнаты. И впервые с момента гибели короля Бренора он шел с уверенностью.

Пройдя дальше по коридору, дроу постучал в дверь. Когда ответа не последовало, он постучал снова, погромче.

Артемис Энтрери, одетый только в штаны и со спутанными волосами, открыл дверь нараспашку.

— Что? — спросил он голосом, полным раздражения, но в то же время слегка настороженно.

— Пойдем со мной, — сказал Дзирт.

Энтрери недоверчиво воззрился на него.

— Не сейчас, — пояснил Дзирт. — Не в эту ночь. Пойдем со мной, когда я оставлю позади город Невервинтер. У меня есть идея… причина, но мне нужна твоя помощь.

— Что ты замышляешь, дроу?

Дзирт покачал головой.

— Я не могу этого объяснить, но покажу тебе.

— Через два дня на юг отплывает корабль. Я планирую быть на нем.

— Я прошу тебя пересмотреть свои планы.

— Ты же сказал, что я ничем тебе не обязан.

— Не обязан.

— Тогда почему я должен следовать за тобой?

Дзирт сделал глубокий вдох: и снова непрестанный цинизм. Ну почему все вокруг всегда спрашивали: «А что я буду с этого иметь?»

— Потому что я прошу тебя об этом.

— Проси лучше, — заявил Энтрери.

Дзирт вперил в него жалобный взгляд. Энтрери начал закрывать дверь.

— Я знаю, где искать твой кинжал, — выпалил Дзирт.

Он вовсе не собирался говорить это, так как на самом деле никогда не планировал помогать Энтрери вернуть его.

Энтрери чуть-чуть подался вперед.

— Мой кинжал?

— Я знаю, где он. Я видел его совсем недавно.

— Говори же.

— Скажи, что ты пойдешь со мной, — ответил Дзирт, — и дорога приведет нас туда достаточно скоро. — Он помедлил немного, а затем был вынужден добавить, если не ради Энтрери, то для собственного спокойствия:

— Пойдем со мной безо всяких причин, не думая о кинжале или о чем-то еще, что ты мог бы получить. Тебе необходимо это путешествие, мой старый враг, как и мне, — Дзирт верил в это утверждение. И хотя план, зарождающийся в его мыслях, мог бы вылиться в важное личное путешествие, их сближение могло оказаться еще более важным для Артемиса Энтрери.

Дзирт подумал, что этот противоречивый человек с глубокими шрамами на сердце, стоящий перед ним, вполне мог бы стать мерой всего.

Сможет ли это путешествие реабилитировать Артемиса Энтрери, или создаст в его жизни еще больше лжи?