Агги улыбнулась. Парни любили его. Именно поэтому и дразнили. Они считают его, милый младшим братом. И почему Джейс этого не видит? Может Агги нужно помочь ему это понять?

Джейс стоял за сценой, смотрел, как помощники готовят инструменты к концерту в Эдмонтоне. Он зависал здесь, пока они работали. Затем ему придется уйти, ведь Джон начинал репетировать со всей группой. Джейс не мог заставить себя смотреть на это.

Завтра в этом месте будет концерт симфонического оркестра, и их инструменты уже привезли. Они стояли в ряд у задней стены в конце сцены, поэтому помощником приходилось аккуратно маневрировать между ними. Ощущая легкое покачивание при виде чехлов, Джейс опустился на банкетку перед большим концертным роялем. Он почти упал и стал тяжело дышать. Может, ему стоит поехать в больницу. Он никак не мог вернуть себе силы. Наверное, все дело в том, что он постоянно резвится Агги. Но не может не прикасаться к ней. Да и не пытался.

Джейс прислонился к клавишам рояля, и они зазвучали в разнобой. Кто-то забыл закрыть крышку. Развернувшись на банкетке, откинув тяжелый чехол с инструмента прижал ножную педаль. Пальцы коснулись клавиш. Джейс замер, мысленно перенесясь во времени.

Он почти ощущал присутствие матери рядом, ее руки, прижавшиеся в его плечу, и их соприкасающиеся ноги. В такие моменты он притворялся, будто она заботиться о нем.

Джейс скинул фиксатор, освобождая руку, опуская ее на клавиши, и уже более уверенно прижал педаль. Он определенно ощутил присутствие Матери. Когда его пальцы заиграли знакомую мелодию. Он слышал ее, как она шептала до боли знакомые слова:

— Джейсон не управляй музыкой. Позволь музыке вести тебя. Отдайся ей. Впусти ее в свое сердце. Она живая. Ты чувствуешь это?

Музыка была живой. И он чувствовал ее. Так было всегда. Музыка была куда реальней его собственной жизни.

Джейс полностью погрузился в мелодию, давая пальцам свободу действия. Клавиши, на которых раньше играла мама оставались неподвижны, но Джейс слышал их также отчетливо, как если бы она сидела рядом. Когда он сыграл последнюю ноту, образ его мамы растворился.

— Я не знала, что ты умеешь играть на рояле, — сказала Агги. — Это было красиво.

— Она села на банкетку рядом с ним. — Сыграй мне еще что-нибудь.

Он покачал головой, резким движением закрывая крышкой клавиши. Также поспешно он вставил руку в фиксатор, чтобы она больше не просила его играть. Агги взяла его левую руку и сжала. Как ей удавалось ловить его в самое уязвимое время? Казалось, у нее был определенный радар, срабатывающий в идеальное время, для личных вопросов и выворачивания его наизнанку.

— Где ты научился играть? — свободной рукой она убрала его волосы за ухо. Они стали довольно длинными для его привычной укладки, но раз он не выступал, то и не спешил их подстригать.

Блестящая черная крышка скрывала клавиши.

— Моя мама научила меня.

— Должно быть, она была очень талантливой.

— Ага. Музыка была ее единственной любовью.

Рука Агги опустилась ему на поясницу, когда она прижалась к нему.

— И ты. Она любила тебя.

Джейс едва заметно покачал головой.

— Нет. Она никогда меня не хотела.

— Я тебе не верю.

Он почувствовал злость, и не только почувствовал, но и решил выплеснуть ее.

— А мне плевать веришь ты или нет.

Оттолкнув Агги в сторону, Джейс попытался встать, но она обхватила его за пояс, и усадила обратно.

— В это я тоже не верю. Расскажи. — Агги провела рукой по его щеке и повернула лицом к себе. Джейс не мог посмотреть ей в глаза, поэтому взгляд был направлен на ее подбородок. — Поговори со мной Джейс.

Он не хотел разговаривать. Он хотел, чтобы это мучило его. Почему она не оставит его в покое?

— Скажи мне, почему ты уверен, что твоя мама тебя не любила?

Боль в груди перешла на его горло, перехватывая дыхание.

— Потому что... — он сделал глубокий вдох. — Потому что она сама мне это говорила.

Повторяла это каждый день.

В глазах появилось какое-то жжение.

— Сын, мужчины не плачут. — Да, отец. Я знаю. Я знаю. Это все ее вина. Агги. Она никак не оставит меня в покое. Продолжает давить и давить.

— Джейс, что именно она говорила? — спросила Агги. — Может ты ее не понял.

Он горько рассмеялся.

— Конечно, я был глупым ребенком. Должно быть, я все неправильно понял. — Джейс отодвинул ее от себя и встал. Ему нужно уйти в мужской туалет и побыть немного одному, успокоиться. Туда она за ним точно не пойдет.

Агги дернула его вниз, усаживая на банкетку. Он ударился спиной о закрытую крышку рояля, и боль отдала в заживающую рану на его плече. Агги оседлала его, усаживаясь лицом к нему, и взяла Джейса за подбородок. Она посмотрела на него холодным взглядом госпожи.

Этот взгляд всегда привлекал внимание Джейса.

— Ты так легко не отделаешься. Ты можешь притвориться, что злишься на меня, но я все равно от тебя не отстану.

— А кто сказал, что я притворяюсь?

— Ты. Скажи мне, что такого говорила тебе мама, чем она так сильно расстроила тебя?

— Я не расстроен.

— Еще как расстроен, глупенький. Эта обида и боль не уйдут, пока ты их не отпустишь. Джейс, я хочу тебе помочь, но не знаю с чем именно. Поговори со мной. Расскажи мне.

— А может, я не хочу, чтобы она уходила. Может быть, она мне нравится. Ты же сама заставила меня признать, что я люблю боль.

Агги толкнула его в грудь обеими руками.

— Черт возьми, это больше не игра? Неужели ты этого не понимаешь? — Она неожиданно его обняла, прижавшись носом к его шее. Ее горячее дыхание касалось его кожи прямо за ухом. — Прости, что обидела тебя. Я была растеряна. Милый, что она тебе говорила? Что? «Уходи?»; «Дай мне минутку побыть одной?»; «Мамочка сейчас занята, иди поиграй в своей комнате?» Или что-то еще? Расскажи мне.

Джейс фыркнул. Ох, если бы его мама была такой же доброй. Он повторил Агги мантру его матери таким же тихим шепотом, как делала она. Его мама всегда шептала эти слова ему на ухо, будто она вообще их не произносила, и если бы в комнате были посторонние, то эти слова слышал бы только он.

— Джейсон, если бы не ты, то моя мечта бы осуществилась. Если бы не ты,

Джейсон, то мне не пришлось бы выходить замуж за твоего отца. И зачем я забеременела?

Надо было отдать тебя на усыновление. Я никогда тебя не хотела. По твоей вине я живу вот так. В этой лачуге. С этим мужчиной. Я могла быть пианисткой. Я могла кем-то стать. Посмотри на меня, кто я сейчас? Я всего лишь твоя мать. И больше никто. Твоя мать и его жена. Я ничтожество. Джейсон, я никогда не хотела быть твоей матерью. И никогда не захочу. Я отдам тебя. Отдам кому-нибудь, кто будет в силах на тебя смотреть.

Его руки крепко сжали талию Агги, когда в его сердце ожили старые страхи.

— Агги, она оставляла меня в разных местах. Она делала вид, что счастлива, когда полицейские находили меня и приводили домой. «Он у нас такой любопытный, всегда от меня убегает», — так она говорила им, пока угощала кофе и печеньем, и рассказывала какими способами я убегал. А полицейские лишь умилялись. Я боялся выходить с ней из дома. Я никогда не знал, где на этот раз она меня оставит. Когда мы гуляли, я боялся отлучиться в туалет или даже повернуться к ней спиной, потому что если я это делал, она уходила. И я никогда не мог ее найти. Я искал ее, звал, но ее уже не было. Агги, она меня не хотела. Она никогда меня не хотела. Но мы вместе играли на рояле, и в эти моменты я чувствовал что-то, своего рода близость с ней. Я не знал, чем именно это было. — Он быстро смахнул слезы, — Сейчас ты понимаешь, почему я не хочу об этом говорить? Теперь я, черт побери, плачу как маленькая девочка.

Агги прижала его голову к своей груди, ее тело сотрясалось от всхлипов. Почему она плачет? Она же просила его рассказать, вот он и рассказал. А сейчас она плачет? Женщины.