Так открыто, прямо и недвусмысленно мне угрожали впервые - видимо, времени на самом деле у них оставалось немного и они были вынуждены торопиться, принимая жесткие решения, на которые обычно шли с неохотой.

- Выбор на вас пал по простой причине, - откровенничал князь, - вы обеспечиваете почти четверть валютных поступлений в Москву и ваша правильная позиция станет для команды Баталина тем рифом, о который разобьются их планы.

- Но как я могу быть уверен, что это не просто чья-то хитрая операция по вытеснению меня с рынка? Стоит мне озвучить перед Москвой свои новые требования и они тотчас начнут искать нового трейдера. В Европе, Азии - неважно. Ничего не стоит энергичным людям в этот момент занять мое место. Мне нужны гарантии. Какие-то обязательства на бумаге. И уже сейчас.

- Я понимаю ваши опасения, - кивнул князь. - Понимаю. Но здесь вам придется мне поверить. Те, по чьей просьбе я здесь оказался, не очень-то доверяют бумаге.

Я рассмеялся, потому что это в самом деле было смешно - приезжает уполномоченный человек с высокими верительными грамотами и предлагает мне своими руками удавиться. Такое разве что в Средневековой Японии могло произойти.

- Я перестал верить людям на слово еще в школе, мистер Лобанов. Мне нужны твердые гарантии, что никто не окажется на моем месте, пока я…

- Я вас понял, - перебил меня князь. - Никому не нужны неприятности. Если к вам в гости приедут Николас Оппенгеймер, Джон Рокфеллер, сенатор, и… допустим, Чарли Морган и скажут слово в слово то же самое - вы примете такие гарантии?

- Чарли Морган - исполнительный директор Morgan Stanley?

- Конечно.

- Да, такие гарантии я приму. Безусловно.

- Вот и замечательно. Тогда, с вашего позволения, я откланяюсь, а названные мною персоны прибудут к вам на днях.

Я провожал его и думал о двух вещах: несмотря на высокопарный слог и кажущуюся исключительность ситуации - ведь разговаривали очень богатые люди - разговор свелся к тривиальному пацанскому “а кто за тебя ответит?”. И второе, что пришло мне в голову - социализм, это очень дорогостоящая игрушка, на которую еще никто в этом мире толком не заработал. Кроме, пожалуй, Швейцарии.

- Приятно было познакомиться, - протянул мне свою крепкую руку князь, стоя у своей машины.

- Мне тоже, - я не лицемерил, мне в самом деле понравился этот человек и очень хотелось, чтобы и у меня были такого рода доверенные лица.

Лу до этого уровня не дотягивал. Он был хорош в другом, но рядом с князем смотрелся бы облезшим помойным котом перед породистым мейн-куном.

- Через пару дней увидимся, - посулил Лобанов-Ростовский.

- Очень на это надеюсь, - я приветливо помахал ему вослед.

Мне в общем-то большего и не надо - главное успеть созвониться с Серым, он обязательно что-нибудь придумает!

И едва осела пыль на дороге, поднятая отъезжающим Bentley князя, как я бросился к телефонной трубке.

Он еще спал - в Луисвилле еще не было и шести утра. Попросил не частить, а рассказать подробно, припомнив все детали.

Мой рассказ занял минут пятнадцать, после чего Серый покряхтел в трубку и выдал:

- Понятия не имею, что нам делать. Этого я не видел, этого не должно было случиться. Но теперь обязательно посмотрю. Ты, Зак, не волнуйся, как-нибудь выкрутимся.

- Вот еще что, - вспомнил я, - этот князь что-то намекал о скором повышении нефтяных котировок. Ты что-нибудь знаешь об этом?

- Да, - сказал Фролов. - Если бы ты был внимателен к Персидскому заливу, то понял бы, что там вскоре - точнее, через две недели, начнется война между Ираком и ворующим у него нефть Кувейтом. За Кувейт вступятся вашингтонские ястребы, цены поднимутся на двести процентов. Все уже договорено и решено. Уилкокс видел план вторжения сил союзников и даже обещался привезти мне копию, но пока что-то тянет. Нефть подорожает ненадолго, примерно на месяц, где-то до тридцати пяти долларов, пользуйся. Если успеешь - скупай опционы, фьючерсы, покупай бумаги нефтяных компаний. Ну, ты знаешь. Только не вздумай связываться с живой нефтью - через месяц все вернется обратно.

- Почему ты не сказал об этом раньше? - мне в самом деле было непонятно, почему он утаил столь важную информацию.

- Собирался. Но ты подкинул задачку помудренее. Я даже думаю - не накрыть ли все ваше сборище маленькой тактической ракеткой? Представляешь: Морган, Рокфеллер, Оппенгеймер, Майнце - все народные кровопийцы соберутся в одном месте и… Еще парочки славных фамилий не хватает, а то бы я даже не раздумывал.

Он шутил, но как-то вымученно. То ли толком не проснулся, а то ли и в самом деле не увидел выхода из сложившейся ситуации.

- Я подумаю до полудня, что нам можно сделать, - сказал он. - Перезвоню.

В трубке раздались короткие гудки, и мне оставалось только ждать его решения. Наверное, это неправильно - полностью полагаться на чужое мнение, но мне очень не хотелось ошибиться с выбором. И пока этот существенный вопрос не разрешен, я не смогу ничего сделать. Он будет сидеть в моей голове, требуя ответов.

К счастью, Серый думал не долго. Я не успел прочесть свежий номер Forbes, а он уже перезвонил и коротко бросил:

- Соглашайся на все. Но торгуйся за каждый пенни. Увидимся - объясню.

Поэтому, когда через день над городком появилась пара вертолетов, я был уверен в своих силах, ждал предстоящей схватки и притопывал как нетерпеливый жеребец на старте ипподрома.

Первый вертолет опустился на небольшую площадку, и места для второго на ней уже не оказалось. Поэтому второй машине пришлось висеть метрах в ста над землей, в ожидании разгрузки первой.

Прибывших оказалось пятеро: первым из вертолета выбрался и, придерживая рукой легкую шляпу, похожую на артековскую панаму, побрел ко мне сквозь поднятый лопастями вихрь полноватый мужик лет сорока-сорока пяти, с одутловатым лицом, наполовину скрытым густой бородой - Николас Оппенгеймер, наследник алмазной империи “Де Бирс”, банкир и просто хороший человек. Я видел его издалека во время своего посещения Богемской рощи, но представлен ему не был. Следующим из машины показался невзрачный среднестатистический человечек без особых примет - исполнительный глава Morgan Stanley Чарльз Ф. Морган. Третьим на площадке появился улыбчивый князь Лобанов-Ростовский. Вертолет поднялся вверх, его место занял второй и вскоре из него легко выпрыгнул бывший губернатор, а ныне сенатор от Западной Вирджинии Джон “Джей” Рокфеллер - большелобый очкарик с обаятельной улыбкой, единственный демократ в семье потомственных республиканцев. Его я тоже видел раньше - несколько раз по телевизору и однажды на какой-то правительственной конференции, куда притащил меня Уилкокс. И последним на земле оказался встреченный отцом в Москве восходящая звезда финансовых рынков, повелитель доллара - Алан Гринспен.

Визит последнего был для меня необъясним - его-то какое дело? Сидит там у себя в Вашингтоне, мотается по Америке, удерживая инфляцию и последовательно снижая ставки федеральных фондов - что ему делать здесь, в Европе? Зачем здесь человек, устроивший тот пресловутый “черный вторник” в 1987 году, который позволил нам начать свою эпопею? Странно переплетаются жизненные дорожки. Знал бы он, чем я ему обязан…

- Зак, здравствуйте! - Еще в прошлый визит князя мы как-то научились обходиться без чинов. - Вот, привез вам гарантии.

- Доброе утро, - пробормотал скороговорку Оппенгеймер, сграбастывая в свою медвежью лапу мою узкую ладонь. - Далеко же вы забрались. Чем-то здесь пахнет…

- Это пахнет кошеной травой, Ник, - мне протянул руку Морган, - рад вас видеть, Зак. Мне очень приятно. Я - Чарли.

- Мне тоже, - сказал я в ответ и мы все повернулись к немного оторопевшему Пьеру.

В андоррскую глушь никогда прежде не являлись столь известные персоны.

- Это мой хороший друг и помощник Пьер Персен, - отрекомендовал я своего премьер-министра.

С ним тоже вежливо поздоровались.

Стоявшие поодаль Гвидо с вызванным из Лондона Лу не рискнули приблизиться к столь заметным гостям и просто глазели во все глаза, запоминая каждый миг присутствия небожителей.