- И как же вам живется с таким “знанием”?

- Мне? Я в порядке, Зак! Как только поймешь в чем дело - половина задачи решена. Я остаюсь русским, читаю Толстого и Тургенева, обожаю оперу Бородина и балет Чайковского, но я принял принцип частной собственности за абсолютную истину и с тех пор у меня нет никаких разногласий с моими партнерами. Боюсь только, что массовое понимание этой аксиомы для русского народа абсолютно невозможно. И если бы вы были знакомы с моими соплеменниками чуточку дольше, чем предполагает ваш возраст, вы бы со мной согласились.

- И почему же так происходит?

- Полагаю, от бедности. Когда голодных гораздо больше, чем имущих и последним просто нечем защитить свои права.

- Но все-таки, вы думаете, что если ваши соплеменники все как один примут ваши взгляды, Запад с радостью заключит их в свои объятия?

Князь весело рассмеялся, едва не расплескав виски.

- Нет, Зак, о чем вы говорит! Кто в такое поверит? Тысячу лет вырабатывать определенное отношение к стране, а потом вдруг сказать: все, мы принимаем ваши правила! И надеяться, что кто в это поверит? Никогда! Разве что следующую тысячу лет, если она есть у человечества, скрупулезно соблюдать свое слово… Это невозможно. Русских не переделать никому!

Он заметно захмелел, заговорщицки подмигнул мне и добавил:

- Но это только половина правды. Вы ведь не европеец?

- Нет, я с Вануату - это такой маленький остров…

- Я знаю, знаю, - оборвал меня князь. - Я все-таки по профессии геолог, должен знать географию. Так вот вторая половина европейской нелюбви к нам заключается в том, что Москву в Европе патологически боятся. На уровне подсознания. Эта боязнь вдолблена на генетическом уровне. Как американцы боятся пауков, змей, темноты, одиночества, так европейцы боятся русских, побывавших когда-то и в Париже, и в Берлине - не единожды. Ну и третье, не столь значительное, появившееся в последнюю сотню лет - идеология, очень привлекательная для народных масс. Которую очень трудно было дискредитировать в должной мере.

- Кажется, вы этим гордитесь, князь?

- Чуть-чуть, совсем немножко, - он снова счастливо засмеялся. - Но важнее все-таки отношение к собственности. И оно вырабатывается только жестокостью наказания и временем. Говорят, что во времена графа Дракулы в Трансильвании можно было посреди рынка положить золотую монету, а на следующий день вернуться и забрать ее - никто бы не позарился, устрашенный возможным наказанием. В Германии уважение к чужой собственности насаждали теми же способами. Знаете, я учился в Англии. Вы любите Англию?

- Я еще не встречал людей, которые не влюбились бы в Англию.

- Пасторальные луга, овечки, древние развалины, римские дороги, соборы, порты… В это трудно не влюбиться. Но вот, во время моей учебы в Оксфорде мне соседи по кампусу - юристы - рассказывали страшные вещи о недавнем прошлом своей страны. Вы знаете, к примеру, что такое “Кровавый кодекс”?

- Признаться, не очень.

- Может быть, помните, что пишут о русском царе Грозном?

- Еще меньше, - я виновато пожал плечами.

- Его не любят! - захохотал князь. - За кровожадность, представляете! Это такой правитель в Москве, за тридцать лет своего царствования в конце шестнадцатого века казнивший то ли четыре, то ли пять тысяч человек.

- О! В самом деле? И как же его не придушили благодарные подданные?

- Ерунда! Тогда подобное было в порядке вещей по всей Европе. В Варфоломеевскую ночь перерезали больше гугенотов, чем успел сделать Иван Грозный за всю жизнь. Но я не о нем, а о “Кровавом кодексе” - совершенно цивилизованном своде законов в доброй старой Англии начала девятнадцатого века, в котором смертью карались больше двухсот преступлений!

- Больше двухсот? Я… я бы даже просто столько придумать и перечислить не смог.

- Да! И это не дремучие кровавые времена Ивана Грозного или Карла Девятого - это времена Байрона, Вальтера Скотта и Гёте! В моей сатрапской России за многие годы в то время повесили пятерых заговорщиков, покусившихся на верховную власть, устроивших бойню на главной площади страны, а в Лондоне вешали семилетних детей, укравших тухлую рыбу с прилавка и считали это нормальным, не желая изменять законы! А Иван Грозный - кровавый тиран!

- Чудовищно!

Я и в самом деле впервые слышал о подобном, англичане не очень-то любили рассказывать о темных местах в своей истории.

- Но зато законодательство соблюдалось неукоснительно. Наверное, так и нужно - вдолбить в граждан уважение к закону? У вас очень неплохой виски. Я себе еще налью?

- Конечно, угощайтесь, князь!

- Я вам расскажу один удивительный случай из практики английского судопроизводства во время действия “Кровавого кодекса”. Вы не против? История не очень длинная, но поучительная.

- Рассказывайте, князь, вы отличный и неожиданный рассказчик.

- Спасибо, сир. Итак, однажды в один из английских судов пришел истец с иском на своего компаньона. Он указал в заявлении, что сам был замечательным знатоком в некоторых категориях товара - в столовом серебре, перстнях, ювелирных украшениях и тому подобных предметах. И что с ответчиком они учредили партнерство, в котором условились нести расходы пополам и точно так же делить доходы. И принялись за работу - заключали с некими неназванными джентльменами торговые сделки, получая от них перстни, часы, трости, шляпы, лошадей. Компаньоны колесили по всей стране, заключая подобные сделки, неизменно получая прибыль в виде колец, плащей, седел, шпаг и прочей, присущей путешественникам, утвари. Но, когда пришла пора делить доходы, ответчик отказался выплатить истцу половину полученной прибыли, в связи с чем и был подан иск в английский суд!!!

Князь загадочно прищурился и вопросительно посмотрел на меня, словно загадал загадку и ждал от меня верного ответа.

- Подождите, князь, я не понимаю. Они что, грабили людей!

Никита Дмитриевич опять расхохотался, но в этот раз успел поставить бокал на столик.

- Точно, Зак! Именно так! Грабитель обратился в английский суд с пожеланием, чтобы судья помог справедливо разделить награбленное между участниками банды!

- Так сильно верил в справедливость суда?

- Видимо. Возможно, не знаю. Мои знакомые студенты-юристы путались в подробностях, да и, честно сказать, давно это было - многое из памяти выветрилось.

- И чем закончилась история?

- Вот здесь мнения источников расходятся. Кто-то говорит о том, что джентльмены были отправлены тотчас на эшафот, кто-то настаивает на том, что казнили их позже и за другие преступления. Точно известно об адвокатах истца - вот они, их было двое, - они отделались огромными штрафами “за оскорбление суда” и небольшими тюремными сроками - до выплаты штрафов. А в английском суде появился новый принцип правосудия: “У того, кто обращается в суд справедливости, должны быть чистые руки”. Ну, а теперь скажите мне, хоть в одной еще стране мира могло произойти нечто подобное?

- Пожалуй, мне трудно назвать такое место.

Подобное разбирательство никак не укладывалось в моей голове - я просто не мог понять мотивов, заставивших преступника пойти за правдой в суд! Глупость? Ох уж, эти англичане.

- Потрясающая история.

- У моих друзей такими историями были забиты вот такой толщины тома! - ладонями Лобанов-Ростовский показал размер увесистого кирпича.

- А почему вы, князь, считаете, что у человечества может не быть следующей тысячи лет?

- А вы думаете, она есть?

- Не пойму, чем вызваны ваши опасения?

- Вы верите, что я многое повидал в этой жизни?

- Догадываюсь.

- У меня есть маленькая теория. Если она вам интересна - я с удовольствием поделюсь.

- Лететь еще полчаса, делать все равно нечего, рассказывайте.

Князь отхлебнул из стакана пару глотков, поморщился.

- Опущу подробности, детали, имена и даты. Вкратце это будет звучать примерно так. За последние сто лет в мире произошло два события, полностью перекроивших мировые карты и социальные отношения. Первая мировая война перераспределила главенство в обществе, отобрав его у родовой аристократии и передав власть аристократии торгово-промышленной. Согласны?