Путь к бабушкиному дому лежал через лес, тропинка была узкой и непригодной для транспорта. Да и кому собственно по ней ездить, ведь бабушка уже несколько лет жила на лесной опушке одна. Лесничество расформировали, как только было решено вырубить эту часть леса. Немногочисленные соседи разъехались, обрадованные перспективой получить квадратные метры в городской черте, а предприимчивый мистер Палтус открыл пилораму, на которой в две смены полном ходом шли работы. Одна бабушка упорно отказывалась от программы переселения и настойчиво заявляла о своем желании жить, во что бы то ни стало, в лесу. Эльза не разделяла ее мнения, но бабушкино решение принимала и уважала. Дважды в неделю внучка приносила ей продукты и свежие газеты, помогала по хозяйству, но в остальном бабуля прекрасно справлялась сама. На случай каких-либо проблем или трудностей у миссис Редхат был проведен телефон, и она всегда могла позвонить и попросить помощи. Правда, просьбы о помощи больше походили на приказы, но на самом деле бабушка имела большое, доброе и любящее, сердце.

Громадная черная стена леса неумолимо приближалась. Эльза старательно отгоняла от себя чувство страха. «И с чего я решила, - бормотала она себе под нос, - что непременно должно случиться что-то плохое? Нужно срочно сократить просмотр новостей». Полная яркая луна и бриллиантовая россыпь звезд освещали сонную деревушку голубовато-серым светом. Эльза только сейчас в полной мере осознала насколько смелой, непредсказуемой и эксцентричной личностью была ее бабушка. Правда в том, что Эльза всегда считала себя девушкой, не лишенной определенных принципов, и привыкла нести ответственность за принятые решения,- одним словом, достойная внучка своей бабушки. Сегодня она сделает это - проведает любимую бабушку, но как только та поправится, Эльза обязательно уговорит ее переехать в более цивилизованный район, куда при случае сможет добраться «скорая помощь». С этими мыслями девушка решительно вступила в темноту старого леса.

Ночной дикий лес наполнился непривычными звуками и шорохами. Где-то довольно низко прозвучало громкое «уху-уху». Эльза старалась не оглядываться и сконцентрировала внимание на тропинке, которая извивалась тонкой лентой и периодически терялась в зарослях леса. Странное ощущение, будто за ней следят, не покидало ее. Сотню раз она преодолевала этот путь - ей знаком каждый изгиб и поворот лесной дорожки, но почему-то именно теперь леденеют руки, дрожат в коленях ноги, а в каждом кустарнике видится притаившийся лесной враг. Эльза знала, что никого страшнее лисицы в их лесу не водится. После того, как здесь заработала пилорама мистера Палтуса, все волки и медведи покинули эту часть леса. Чтобы отвлечься и доказать себе, что ночной лес ничуть не отличается от дневного, Эльза придумала игру. Она просто начала угадывать по очертаниям предметы задолго до того, как к ним приближалась. Это колючая молодая ель, а чуть дальше лежит сваленная прошлогодним ураганом береза, а вот растет куст, на который она днем никогда не обращала внимания. Эльза похвалила себя за находчивость, - так идти, заранее припоминая знакомые предметы, было намного легче. Она почти успокоилась, поэтому столкновение с волчьей мордой было настолько неожиданным, что  первые секунды Эльза никак не реагировала, просто замерла с открытым ртом. Видение было настолько фантастическим, точнее сказать, сказочным, что девушка подумала, а не привиделось ли ей это. Яркие янтарного цвета глаза смотрели прямо на нее. Как только реальность происходящего со всей своей ясностью обрушилась на нее, Эльза начала пятиться назад. Удивление и ужас смешались воедино, страх парализовал ее тело, сделав движения неуклюжими. Ноги цеплялись за выступающие корни деревьев и путались в высокой траве, но повернуться к зверю спиной она не решалась. Огненный волк? Но это невозможно! Волк оскалил зубы, зарычал и глухо ударил по земле хвостом. Многовековой инстинкт самосохранения сработал, и Эльза бросилась бежать в густые заросли леса. Ничего не разбирая на своем пути, она спотыкалась, падала и снова вставала. Ободранные колени горели огнем, тонкие ветки деревьев били по лицу. Чтобы уберечь глаза, она прикрыла их рукавом. Убегая, Эльза ждала, что вот-вот острые зубы вцепятся в связки икроножной мышцы, вгрызутся в тонкую девичью шею, когти прочертят глубокие кровавые следы на узкой спине, но зверь не нападал. Зверь преследовал, загонял, скалился, но не трогал. Эльза потеряла счет времени и, выбиваясь из сил, где-то в глубине души она уже желала своей смерти, но сдаться на милость хищнику не хватало смелости. Она в очередной раз упала и сильно подвернула лодыжку, острая боль прострелила ногу и растеклась от колена до пятки. Головой Эльза сильно ударилась о выступающий камень, по виску медленной струйкой потекла кровь. Она даже не заметила, что за все это время так и не сняла рюкзак с плеч. Ее жутко мутило и кружилась голова. Осторожно спустив лямки с плеч, Эльза подтянула рюкзак к себе. Узел веревки не был туго затянут, и Эльза смогла просунуть в горловину руку и нащупать пирожки. При этом она старалась не отрывать взгляда от волка. Зверь подошел почти вплотную. Вблизи он оказался еще больше и страшнее, ярко-красная шерсть шапкой встала на загривке, платиновые зубы частоколом торчали из огромной пасти, с розового свисающего языка капала слюна. Собрав последние усилия, Эльза чуть приподнялась и бросила пирожок своему преследователю. Бабушкин завтрак мгновенно исчез в звериной пасти. Волк сглотнул, повернул морду боком, на секунду навострил уши и быстрым движением облизал нос. Неужели он решил помириться, или это больное воображение Эльзы выдавало желаемое за действительное. Самочувствие девушки ухудшалось с каждой секундой. Тошнота подступила к самому горлу, контуры предметов потеряли свою четкость и расплылись, окружающий лес с бешеной скоростью завертелся перед глазами. Прежде чем потерять сознание, Эльза успела заметить движение позади волка и услышать щелчок затвора. «Дровосеки! Спасена…» Одновременно с радостной мыслью жгучая нестерпимая боль пронзила бок. Зверь трусливо рванул в сторону. Почуяв опасность, волк скрылся, а Эльза закрыла глаза и погрузилась в темноту…

Они убили бабушку выстрелом в спину, когда ничего не подозревающая миссис Редхат боролась с сорняками на грядках. Голова бабушки была чуть повернута, на лице застыло выражение легкого недоумения, руки в рабочих перчатках раскинуты по обе стороны от тела. Скорее всего она умерла мгновенно. Эльза была всего лишь приманкой для зверя. Дрейк не желал пугать девушку, но разве это возможно в шкуре волка. Когда Эльза застыла перед ним с открытым от удивления ртом, он подумал, что она окаменела. Попытался робко улыбнуться – получился оскал, поздороваться – рык, вильнуть хвостом – только разметал прошлогоднюю листву, еще больше напугав наделанным шумом девушку. В конце концов он не собака, а волк. Получается, что переборщил со знаками внимания. Дрейк не знал, как остановить и успокоить Эльзу. Пытался бежать рядом, прижимал уши и хвост, демонстрируя покорность и расположение, но она ничего не видела и неслась прочь, безжалостно нанося себе увечья. Когда он обращался в волка, его слух обострялся. Он понимал, что убийцы давно напали на их след и теперь стараются не отставать. Их было двое, впрочем, как всегда, они не хотели ни с кем делиться. Защитить ее внучку, пусть и ценой собственной жизни – это все, чем он мог отблагодарить миссис Редхат. Они в любом случае убьют Эльзу и не оставят в следующем месяце попытки прикончить его. Так почему бы не умереть достойно? Убийцы целились в лапы, чтобы максимально не повредить волчью шкуру и, промахнувшись, попали в Эльзу. Дальше череда событий помнилась Дрейку весьма смутно. В один прыжок он перегрыз горло первому дровосеку. Второй оказался не таким уж крутым парнем. Кровь, бьющая фонтаном из артерии напарника, лишила его остатков мужества. Дровосек замешкался, изо всех сил пытаясь нащупать дрожащими пальцами спуск ружья. Более удобный момент мог не наступить. Располосованная когтями грудь браконьера еще медленно вздымалась, слабый стон сорвался с его губ, перед тем как волчьи зубы с хрустом сомкнулись на шеи второго преследователя.  А потом до самого рассвета он согревал девушку своим теплом, зализывал ей раны и ссадины и тихонько выл. Мужчины не плачут, но волки воют. В легендах это называют «плачем по любимой», пусть так, она ему действительно слишком сильно нравилась.