– Зоечка… – робко отозвался непривычно бледный Нанук. – Тут такое дело… ну… так вышло… неудобно… ты уж выходи его, а?

– Кто это? – устремив на него неумолимый взор, выстрелила я яростным вопросом, всем своим видом демонстрируя намерение и пальцем о палец не ударить до выяснения всех обстоятельств. Что до пострадавшего, он все же оборотень, не околеет.

– Думали, «гастролер» какой заезжий, по части наших подруг прибыл… – едва слышно залепетал скалоподобный двухметровый гигант-блондин.

– Думали? – не скрывая скепсиса, я обвела взглядом всю компанию: наш местный «богатырь» и его дружина. Им вряд ли «грозило» попадание в Совет старейшин, а оттого только и оставалось, что силушкой полузвериной меряться.

– Зоечка… – опять замямлил мужчина.

– Быстро мне все объяснили! Четко и подробно, – для пущей убедительности еще и по-медвежьи клацнула зубами.

Оборотни дружной волной подались назад: уверена, каждый в этот момент с облегчением вспомнил миг, когда не почуял во мне пару.

Что до меня, я знала, что слабину давать нельзя, а ситуация явно была неоднозначной.

– Вы посмотрите, олухи, – я ткнула пальцем в крошечную отметину на мочке правого уха пострадавшего. – Знак Совета старейшин! Какой «гастролер»? Какие еще ваши подруги? Он явно не простой хранитель! Зачем вы на него напали?! Еще и… – прервавшись, вновь обвела всю компанию взглядом, – впятером.

На присутствующих соплеменников снизошло прозрение, они вслед за моим жестом уставились на отметину – и дружно заволновались. Эпицентр этих волнений (а именно ему адресовались гневно-вопросительные взгляды) расстроенно буркнул:

– Так позвонили мне с утра. Голос такой приятный и знакомый вроде бы… Сказал, что едет. Ну, этот… Описал его. Сказал, Максимушкой кличут. Мол, тот еще «ходок», до медведиц очень уж… любопытный. Сказал, что Тангуль мою все вспоминал, к нам собираясь. А дальше…

– Достаточно, – оборвала я путанный рассказ, уже понимая, что было дальше.

Не озаботившись элементарной мыслью (зачем холостому медведю выбравшая пару медведица?!), ведомый гневом и ревностью, Нанук со компанией бросился в драку. Без размышлений и сожалений.

«Этим дай только шанс лапами помахать. Кто-то умный звонил – слишком точно выбрана «жертва». Кто другой на месте белобрысого оборотня еще бы подумал, сгоряча не пер. Но Нанук…»

Под «жертвой» я подразумевала своего собрата. Урок ему сегодня на всю жизнь преподали: думай, прежде чем сделать. Или преподадут еще, едва гость очнется… А уж что ему сейчас Тангуль устроит!

Даже жалко стало неразумного.

– Устраивайте его скорее на кушетке, – уже спокойно фыркнула я, отступая в сторону. – А ты, Нанук, лучше плыви куда подальше… Порыбачь.

Смущенно моргнув, светловолосый детина ответил мне благодарным взглядом.

«И отец еще хочет, чтобы я парой обзавелась?! Да никогда!» – уверившись в своем выборе еще крепче после общения с нашим «героем», призналась я себе и занялась выхаживанием пациента.

Досталось ему, конечно, от души. И тело сплошной синяк, и сотрясение наверняка есть. Ну да оборотни от такого не умирают, промучается день-другой и оклемается.

Чего не ожидала от незнакомца, так это судьбоносных предложений. Поначалу вообще заподозрила его в притворстве, уж слишком «складно» все вышло. И звонок этот, и Нанук (явно знали, кому звонить), и бесчувственный пострадавший, бросить которого я права не имела.

«Неужели отец, отчаявшись найти мне пару среди своих, принялся подсылать чужаков?» – перспектива выхаживать череду «заморских» женихов не вдохновляла.

И руки он распускал ничуть не хуже наших нахрапистых рыбаков, и выглядел не настолько пострадавшим, как мне сначала показалось. Притворство?..

Но дальнейшее заставило меня поменять свое мнение. Гость оказался не просто фантастическим красавцем без серьезных намерений в отношении меня, но еще и… отличным собеседником. Или ему ничего от меня не было нужно, вот контакт и наладился сходу?

Он… словно глоток свободы, часть такого манящего и недоступного для меня мира. Мира за пределами нашего острова, лишенного надзора моей семьи. Он… оказался для меня счастливым случаем, возможностью хоть на миг соприкоснуться с мечтой. Он… взволновал меня!

Оттого и топталась в палате, не давая пациенту толком уснуть. Оттого и поверила сразу его предложению. Потому что чувствовала: он послан мне судьбой. Послан помочь мне обрести свободу!

И медведица моя, едва разбрелись мои соплеменники, с полным правом «прочувствовала» аромат незнакомца и теперь млела от тихого звериного удовольствия. Его зверь ей понравился!

«Но предложить побег?! – а как еще назвать идею бурого медведя? – Обман? Выдумать, что мы пара? Как-то… неправильно это!».

Я была переполнена сомнениями и желала подумать и успокоить взволнованную надеждой душу. Поэтому, едва гость отдохнул и почувствовал себя настолько лучше, что решил покинуть мою больницу и отправиться на встречу с главой общины, т.е. с моим отцом, я перекинулась и побрела к морю.

Довольная полученной свободой медведица, тоже находящаяся под впечатлением от незнакомого интересного самца, которого почувствовала в приезжем мужчине, не спешила. Словно в последний раз наслаждаясь бескрайностью белых снежных равнин, среди просторов которых выросла, она грациозно шагала к воде с намерением порыбачить. Ничто не доставляло зверю такого счастья, как обволакивающее ощущение ледяной воды и вкусная рыба, добытая по-звериному стремительными лапами,.

А после сытой и довольной поваляться на дрейфующей вдоль берега льдине или вовсе, опрокинувшись на спину, вдоволь поерзать шерстью по снегу.

Зверь, даже упиваясь довольством и безопасностью привычного мира, обычно зорко подмечал все вокруг. Оттого было особенно удивительно, что большой бурый медведь смог подобраться так близко! Притом что его приметный мех был отлично виден на белоснежном фоне, а запах сильного самца неминуемо привлекал внимание самки.

Он нагнал белую медведицу, подобравшись с наветренной стороны неслышной и стремительной поступью настоящего охотника. Бурый медведь был огромным! Даже на фоне более крупных полярных собратьев он казался большим. И матерым!

Конечно, будь он обычным медведем, в условиях Заполярья вряд ли чувствовал бы себя комфортно, но оборотню не страшны ни низкие температуры, ни длина светового дня. Желая сделать прогулку совместной, самец пристроился рядом с довольной медведицей и потрусил с ней «в одни ноги».

Для сибаритской медвежьей души такая компания – вполне приемлемое дело. Медведица не противилась, милостиво порыкивая и фыркая в ответ на собственническое ворчание самца.

А дальше… Оба медведя вместе купались (пусть белая медведица и предпочитала нырять глубже и «булькаться» в воде дольше), ловили рыбу и наслаждались вкусной трапезой, а потом, развалившись прямо на снегу, и последующим периодом сытой лени.

Когда день близился к завершению, а вокруг давно царили сумерки, сменившие недолгое северное солнце, звери направились домой. Туда, где предстояло властвовать их человеческой половине. Прекрасно ориентируясь в темноте, чутко прислушиваясь к звукам окружающего мира, медведь и медведица направлялись к месту, где наиболее сильно чувствовался запах их собратьев.

Вернее, направлялась туда медведица, а самец, временно лишенный возможности полагаться на собственный нюх, следовал за ней, вынужденно доверяясь самке. (Это немало беспокоило зверя, но изменить ситуацию он не мог).

Приблизившись к небольшому домику примерно в километре от поселка, медведи уверенно скользнули внутрь гостеприимно приоткрытой широкой двери и… разбрелись по разным половинам помещения. Кому-то несведущему домик мог бы показаться временным пристанищем рыбаков, дающим спасение от непогоды, но все «местные» обитатели прекрасно знали: это «раздевалка». Тут оборотни общины могли оставить одежду и свои вещи, прежде чем отправиться выгуливать своего зверя.

Яркая вспышка света и вот уже на светлом дощатом полу, испещренном царапинами от когтистых лап полярных хищников, сидит светловолосая девушка…