Когда пятнадцать лет назад киберсистемы развалились, то внезапно жрать оказалось нечего, и прикрыться нечем, потому все, кто не помер от удивления, рванули на лоно природы. Так бы там на лоне и передохли, кабы не встретила людей полуразумная скотина своим радостным блеяньем да меканьем. Ей ни пастухи, ни овчарки не требовались, на волков она самостоятельно нападала клином. И овины с хлевами ей не надобились, потому что Новые Солнца даже для зимнего времени обеспечили вполне приличную погоду. На радость всем выяснилось, что поголовье еды не уступает поголовью едоков.

Правда, заварилась меж поселянами большая буча из-за пастбищ, так называемые “овечьи войны” или “войны баранов”. Тем свежеиспеченным крестьянам, которым травы не хватило, пришлось взяться за соху и мотыгу, благо злак да овощ столь удачные пошли, что любой дурак их вырастит. Ни удобрений, ни прополки не требуется, тля с саранчой травятся насмерть таким урожаем.

Это плюс. Минус в том, что в прошлом году до Березова можно было короче добраться — на дирижабле через Теменское море. Цеппелин сей, принадлежавший Владыке Чистоты, состоял из древней оболочки, надутой старыми запасами гелия, и прицепленному к ней ветхому автобусу (где вместо сортира люди пользовались задним окном). Но в прошлом году не кочевали еще вдоль южного берега танкеры и линкоры Фискалия Морского Царя. Танкеры и линкоры они в бывшем времени, ныне же в трюмах шампиньоны растут, на палубах огороды разведены, из иллюминаторов рыбаки свои неводы забрасывают. Еще постреливают иногда палубные орудия, ржавые ракетные установки пуляют самонаводящиеся ракеты, что смертельно угрожает летящему транспорту.

Когда наш дирижабль последний раз плыл над морем, от одного меткого выстрела автобус свалился прямо на линкор, на Фискалия. Однако тот уцелел и с тех пор слыл чудотворцем. Один прок от него, что реже стали китайские пираты набеги устраивать. Вообще-то ребята с узкими хитрыми глазками напирают, не сколько на море, сколько на земле, причем всякого сорта тюрки куда больше, чем китайцы. А разъяснение таково — на юге нынче стоит великая сушь — если точнее, Новое Солнце второй раз за двенадцатилетие палит там сверх всякой меры.

Завод принадлежит, то есть, собственно цеха, свалка, прилегающий город Березов, местному феодалу — Березовскому князю, у которого папка с дедкой были главные акционеры местного промышленного гиганта. Наверное, оттого он прозывает себя также Начальником Железа и пользуется мистическим почетом тех, кто выпрашивает у него мечи, сабли, игольчатые булавы, ядра. Однако он давно принес присягу на верность Владыке Чистоты. Впрочем, чтобы этот магнат не самовольничал, рядом с Заводом стоит крепость-филиал нашего Храма Чистоты.

Являюсь я туда за содействием, а там вдруг начинают меня тормозить. Начиная с местного Начальника Чистоты, шамана-профессора Васильева, обладателя гнусной скрипучей бороды. Чертяки, я же сам выступал за расширение их самостоятельности. Так она расширилась, что я подальше бани оказался.

Для начала местные Хранители Чистоты не поселили меня в Гостевых Палатах крепости. Сказали, свободных покоев, подходящих моему чину, сейчас в распоряжении нет. У меня же с собой в мошне лишь десяток серебреников да один золотой — этого хватит только на хреновый постоялый двор плюс не слишком великий кутеж.

Вдобавок эти сраные Хранители Чистоты отказались выписать мне пропускную бумагу на Завод, дескать, там накопление опасных веществ чересчур пагубное для моей ценной жизни. Дескать, надо сперва пройти полный курс укрепления внутренних сил, который дает местный колдун.

Пришлось мне эти песни слушать от каких-то позорников; да я лично дюжину заводов в нашей Темении на свалку отправил! Но коли случилась такая феодальная раздробленность, стал я свои должностные обязанности трактовать весьма гибко.

После обеда-пира, на который меня все-таки пригласили, я зафрахтовал в крепости одну дамочку. Конечно, для пользы дела, а не тела вовсе. Эту аспирантессу Людмилу из Березовской Всенаучной Семинарии я сразу приметил, потому что она крутилась в крепости-филиале без всякой устали, в прямом и переносном смысле. После торжественного доклада шамана-профессора она исполнила танец, задабривающий Духа Чистоты. Кроме того, на моих глазах заглянула сударыня Люся в кабинет-палату к столоначальнику Васильеву. Оттуда задорный смех донесся, когда же выходила она из дверей, то прикид поправляла. Значит, привечали ее там. Как не привечать, если вольных женщин-“амазонок” сейчас мало, феодализм половую сферу сковал. А у этой дамочки юбчонка такая, что при танцах развевается и показывает “задние щеки”. Прочие же прелести не скованы корсетом.

Последний факт я, правда, позднее уточнил, когда выгуливал ее по несвятым местам, по увеселительным заведениям, вертепам и кабакам города Березов, оставив пьяного в дрист Василия просыхать на крепостной кухне среди прочих холопов. Только вот по зудящему “вопросу Завода” ничего волнительного узнать не довелось. Так подогрела меня эта “конфорочка”, что больше хвастал о своем героизме. Как никак матерый я витязь-активист зеленого движения и бывший кавалерист. Кстати, ехали мы уже к Людмиле на моем “мерседесе”, смотреть коллекцию бабочек или, может, живописи. Я там в повозке старался-старался, шаря по даме пытливыми руками, однако не забывал править своими умными конягами, когда словами, а когда вожжами.

В общем, я перетрудился. Наверное, эта Люська какую-то “сонную” точку мне сдавила, хорошо, хоть не врезала ребром ладони. Вот, например, моя последняя жена — тоже из амазонок — владела “датским” поцелуем. Поэтому я принципиально подваливал к супружнице только спереди, готовый провести блок.

Закончил я кемарить где-то на пустыре, куда меня, по-видимому, завезла прекрасная дама и кинула. Коняги на меня с удивлением оглядываются, как, дескать, такое безобразие допустил.

Я, конечно, давай нашаривать свой бинокль-тепловизор, импортированный из Космики за десять бочек земляничного варенья. Но обошлось без материальных потерь, сложный прибор по-прежнему грел правый бок. Ничего, думаю, зажигалке Люсе завтра керосин выпущу, сегодня же я бодр и не отягощен сексуальными проблемами, как армия Суворова в горах. И время подходящее для налета на интересуемый район, солнце заползает в нору, полдевятого. Вздрючил я своих коней в яблоках, чтоб они, закусив удила, поскорее меня к Заводу доставили.

Одиннадцать, я в сердце недобитой промышленной зоны, точнее, в помоечной ее части, проник “с черного хода”, через забор из колючей проволоки с наколотыми консервными банками. Для любого разбойника она непреодолима, а мне пожалуйста, вход открыт, потому что владею титановыми кусачками.

Протащился понизу надрезанной колючки на спине, потом, не вскакивая на ноги, стал изучать местность. Поначалу ничего особо выдающегося и увлекательного не заметил — обломки, останки, ржавый лом. Здесь истлевали остатки цивилизации, станки, компьютеры, прокатные станы. Однако, ничего такого, что могло бы нанести смертельный удар по летящему ероплану даже при всем желании.

Впрочем, когда я в очередной раз припал к окулярам, то мое пристальное внимание своей бодрой краской привлек тепловой выброс слева от развалин доменной печи. Работающая аппаратура? Я, на четвереньках и пригнувшись, стал пробираться к непонятному факту и, наконец, смог разглядеть его в некоторых неаппетитных подробностях.

Какие-то фигуры берут завернутое в бумагу тело человека, выносят его из телеги, кладут на землю. И оно начинает опускаться куда-то, как на лифте. Немного погодя следует тепловой выброс из трещины неподалеку. Получается, что невезучее тело поджаривают. Или заставляют отдать тепло!

Второй вариант более осмысленный. То есть — здесь промышляют потрошители-продавцы свежезамороженных органов. Космика-то охотно человеческие потрошки приобретает. Неземная империя вообще натуральные продукты уважает. Такое уж между Землей и Космикой разделение труда, у них всё искусственное, у нас — естественное.  Нас держат в состоянии дикарей, поэтому и продукция наша дешевая, а у них — дорогая. Всё как и принято в "обмене" между колонией и метрополией. Это еще британская Ост-индская компания придумала.