Что же дальше будет? Что он с ней будет делать? Когда? Она уже подрагивала от возбуждения. Но мужчина, приковавший ее к стене как собаку, просто оделся и вышел из комнаты, оставив ее там одну.

Голую. Ждать. Пока не заслужила. Рита поняла, что должна быть очень-очень покорной, хорошей послушной девочкой, тогда заслужит немного его ласки. Ласки господина, от которой она снова улетит в кайф.

***

Пробуждение утром было странным, словно ей и не хотелось уходить из этого сна. Словно готова была остаться в том подземелья, в надежде, что господин вспомнит о ней и придет. На работу она ехала как в тумане, и весь день провела на автопилоте, полностью уйдя в себя. Вечером еле дождалась, когда можно было лечь и заснуть.

Конечно же, мужу она не позвонила. Он словно выпал из ее жизни вместе с остальными совершенно неважными делами, как прошлогодний снег или проблемы негров в Китае. Единственное, что волновало сейчас Риту, увидит ли она снова во сне своего господина. Сослуживцы заметили ее несколько отстраненное состояние, но никто не стал задавать вопросов, мало ли чем оно вызвано. Каждый имеет право на неприкосновенность личной жизни.

Ночь пришла, а вместе с ней вернулся сон.

Так странно, сон словно продолжился с того места, на котором остановился вчера. Вернее, словно Рита из сна спала, пока реальная Рита бодрствовала.

Ощутив себя в той комнате, она пошевелилась. Цепь зазвенела, возвращая к иллюзорной действительности. Подумать только, вся ее одежда состоит из железного ошейника... Рита вздрогнула, было не то, что холодно, зябко, волнительно. И очень хотелось увидеть господина. Пусть он поскорее придет, повторяла она про себя. Но господин не торопился.

Рите стало тоскливо, стало жаль себя. Именно этот момент выбрал ночной повелитель, чтобы прийти. Дверь открылась, он возник на пороге, глядя на нее. И Рита поняла, что он знает, о чем она думала, и это его приводит в гнев. О, Боже, она совсем не хотела огорчать господина, так и собиралась сказать, оправдаться. Но он не позволил говорить. Он дал понять, что она наказана. Женщина покорно склонила голову, принимая его право наказывать ее за измену.

За измену? Это она сейчас что подумала? Измену?

- Да, измену, - сказали жгучие глаза, полные мрачного удовлетворения.

Так, словно он только и ждал, когда она ошибется, чтобы преподать ей урок послушания.

О, да. Урок он ей преподал. Отхлестал ее резиновым жгутом. Рите было очень больно, сначала она старалась не кричать, принимая наказание. Но потом стало невтерпеж, она стала вскрикивать, и за это ее били еще больнее. Когда уже не осталось сил терпеть, и Рита думала, что сейчас просто отключится, он разом все прекратил. Измученная женщина сползла на пол, но тут господин взял мягкую губку, смоченную чем-то, и принялся нежно гладить и смазывать исхлестанную больную спину и ноги. Он смотрел ей в глаза, и Рита поняла, что мужчина ею доволен. Внезапная радость и гордость затопила ее, что смогла угодить господину. И боль прошла, осталось только сладостное возбуждение, а когда он коснулся ее губ, просто улетела. Кайф. Наслаждение. Бесконечное.

Потом уже было новое утро. И новый день, прошедший в лихорадочном ожидании наступления ночи. Она уже не помнила ни о чем, ни о муже, ни о том, ела ли вообще сегодня.

Так прошло шесть дней. Ночной господин приходил к ней во сне каждую ночь. Бил, унижал невообразимо, а потом дарил ей ласку и поцелуи. И она от этого испытывала блаженство. На седьмой день после особенно тяжелого наказания, которому он ее подверг, у них был секс.

***

Уже часов в десять следующего утра, в воскресенье, как гром небесный раздался звонок в дверь, вырывая ее из того иллюзорного мира, в котором она жила. Рита пошла открывать. На пороге стояла бабушка Костика. От изумления у Риты просто не было слов. Взгляд, которым ее наградила старая женщина, был красноречиво неприязненным. Она спросила:

- Может быть, пригласишь меня войти?

- Ээээ... проходите, Евгения Матвевна...

- Благодарю, - выплюнула бабка и шагнула в дом.

Старуха, не раздеваясь, прошла в кухню и села за стол. Рита пошла вслед за ней, но сесть рядом не решилась, только пробормотала:

- Что-то случилось?

- Случилось?! - старуха нахмурившись посмотрела в окно.

Потом повернулась к ней и, глядя в глаза, резко спросила:

- У тебя вообще совесть есть?

- Что...

- Совесть, спрашиваю, у тебя есть? Я понимаю, муж из дома, так ты сразу на блядки, но совесть-то надо иметь!

- Я не... - попыталась оправдаться Рита, отчаянно краснея.

Потому что была в слова бабы Жени определенная правда, то, что происходило в жизни Риты по ночам, верностью мужу никак нельзя было назвать. Но старая женщина ее оправданий не хотела слушать.

- Это ж какой тварью бесчувственной надо быть... Ты хоть понимаешь, что Костику плохо?! Плохо!! А?! Ты понимаешь?! А до тебя дозвониться невозможно! То вне зоны, то трубку не берешь! - бабка немного повременила, приводя дыхание в норму, потом продолжила, - Он же... похудел-то как, Господи... Он же все это время ждал твоего звонка, как манну небесную! Во сне каждую ночь метался... А в эту ночь так кричал во сне, будто его режут!

Потрясенная Рита не могла ни слова вымолвить. А баба Женя, отвернувшись от нее к окну, снова заговорила:

- А когда я его будить... А он не просыпается... - она замолчала, утирая слезы, - Не просыпается, понимаешь?! Не просыпается... А тебе никак не дозвониться...

До Риты потихоньку стало доходить.

- Что... Что с ним?

- Что? В больнице Костя. Положила и сразу к тебе. Может, ты что сделаешь... - она затрясла седой головой, словно отгоняя кошмарное видение, - Мальчик мой, Костенька...

- Баба Женя, клянусь, ни одного звонка я не слышала... - она полезла доставать телефон, мысленно кляня себя за то, что не удосужилась позвонить мужу ни разу.

На дисплее высветило 32 входящих.

- Чертовщина какая-то... Может, на вибро стоял, а я его из сумки не вытаскивала...

Старуха взглянула на нее презрительно и только головой покачала:

- Ии-эххх... Досталась ты ему в награду... Бесчувственная...

Рита приняла решение сразу.

- Евгения Матвеевна, сейчас мы поедем к Косте в больницу. Я только несколько звонков сделаю.

Старая не ответила, просто сидела молча и ждала, пока Рита собирается и звонит начальству, чтобы отпуск взять по семейным обстоятельствам. Сборы были недолгими, через час они уже ехали в районную больницу, куда бабка положила ее мужа.

Больница была большая. Построенная на излете последних сил Советской власти. Видно, что задумывалось с размахом, но увы, так и достроилось до конца.

Здание теперь было полупустым и обшарпанным, собственно, использовалось только одно крыло, точнее, часть крыла. Как бахилы и халаты взяли, сразу бегом к мужу в палату. Рита с ума сходила от волнения, нечистая совесть мучила. Хотя за что? За что корить себя?

- Ну, не позвонила. Так он же не маленький мальчик! Целый мужик, неужели не мог о себе позаботиться?! Что теперь всю жизнь ему носик подтирать?!

Но сердце сжималось в тревоге. Костик никогда раньше не пугал ее так, да и болел он раньше так серьезно никогда. Разве что насморк схватит. Поневоле приходилось признать, что дело нешуточное, мужу плохо, а ее не оказалось рядом в трудную минуту. Чувствовала себя Рита ужасно, еще и бабушка Евгения Матвеевна всю дорогу изводила Риту причитаниями, так что они даже поесть ничего не успели.

Навстречу попалась пожилая медсестра, Рита сходу начала расспрашивать:

- Скажите, Константин Троепольцев...

- А, явилась!

- Простите? - очень не понравилась Рите эта хамоватая интонация, - Что вы имели в виду?

- А то, что пришел в себя твой мужик. Тебя спрашивал.