— Смеетесь, фигляр! — бросила она Кристоферу и швырнула в него кошельком. — Вы сделали это нарочно.

Тяжелый кошелек попал Кристоферу в грудь. Ловко поймав его, он засмеялся:

— Сделал что?

Раздраженно она одернула юбки, пригладила локоны, выбившиеся из незатейливого узла волос на затылке:

— Я пришла вернуть вам кошелек, что, как полагаю, было с моей стороны любезностью, если принять во внимание, что вы сделали с моей семьей. А вы втащили меня в комнату и поставили в такое неловкое положение!

— Я подумал, вам не хотелось, чтобы вас видели. И сейчас не вижу в этом никакой неловкости. Я лишь пытался помочь. — Его улыбка оставалась все такой же широкой.

— Ха! — хмыкнула она и направилась к двери. Там Эриенн обернулась и посмотрела на него.

— Я не люблю, когда надо мной потешаются, мистер Ситон. Но вам, очевидно, доставляет удовольствие создавать в жизни других людей трудности, все равно как. Я только надеюсь, что когда-нибудь вам встретится человек, который так же владеет оружием, как это приписывают вам. Я бы хотела посмотреть на этот поединок. Всего вам хорошего, сэр!

Крадучись выйдя из комнаты, она громко захлопнула за собой дверь, наслаждаясь ее оглушительным грохотом. В этот удар девушка вложила всю ярость, охватившую ее. И в самом деле, Эриенн надеялась, что произвела впечатление на этого негодяя.

Женское презрение привело к краху порядочное количество мужчин и явилось причиной множества конфликтов. Страсть Молли Харпер к Кристоферу Ситону образовала камень преткновения размером с огромный валун. Конечно, Молли была не из тех, кого называют однолюбами, да Тимми это и не очень беспокоило. В конце концов, девушке ведь надо на что-то жить. Все дело было только в том, что он привык, так сказать, «пользоваться правом внеочередного обслуживания», когда бы ни посещал гостиницу «Боарз инн». Чести в таком положении было немного, но он начал рассматривать сложившийся порядок как свое особое право, основанное на том, что он был в окрестностях первым забиякой и всем таким.

Сам Тимми был задиристым парнем с пышной шевелюрой рыжих волос, которые беспорядочно торчали во все стороны из-под его треуголки. Он обладал быстрым, хотя и несколько поверхностным, умом, и, до тех пор пока одна рука лежала на ублажающей его девице, а другую занимала пивная кружка, он был, как правило, великодушен и буйно весел. Он был высок, широк в плечах, хорошо сложен и явно склонен уцепиться за любую возможность затеять ссору, особенно если попадались подходящие противники ростом поменьше. В голове его крепко засело, что вот уже несколько недель он не устраивал хорошей драки. Большинству флегматичных парней здесь и по соседству надоело разбивать свои головы и калечить руки-ноги, и они старательно избегали настойчивых попыток Тимми устроить побоище.

Однако с недавних пор в поле зрения Тимми появился такой человек, который, если сказать просто, выводил парня из себя. Подобные люди заставляли Тимми чувствовать себя не в своей тарелке. Для начала незнакомец был выше Тимми. В плечах он был немного шире, хотя, может быть, почти на пуд полегче и поуже в обхвате. Если и этого еще недостаточно, то сей гладкий господин одевался всегда с иголочки и, очевидно, мылся в ванной, по меньшей мере, два-три раза в месяц. Еще хуже было то, что этот тип пользовался завидной репутацией как стрелок, а двигался он с такой беззаботной легкостью, что стоило бы подумать, прежде чем прибегать к какой-нибудь глупости.

И вот тут Тимми оказался в затруднительном положении: Молли начала вести себя так, словно его, Тимми, и не существует. Она все время мельтешила и увивалась вокруг этого Ситона. Того самого, при виде которого у Тимми чесались кулаки, ходившего в самый любимый кабак Тимми, хотя, конечно же, это было единственное такое заведение в Мобри. И эта девка, когда ее просили обслужить человека, дарившего ей разные безделушки, лишь быстро ставила на стол тарелку и кружку и тут же спешила со всех ног на кивок того, другого. Побрякушка обычно заметно просветляла ее глаза, но расплата за подарок, как правило, была поспешной и, хотя на какое-то время удовлетворяла, оставляла у Тимми терзающее душу подозрение, что ему приходится изрядно этой девке платить за то, что она делает для этого янки бесплатно.

Самым плохим тут было то, что этот мистер Ситон начисто игнорировал все ее приставания и не давал Тимми, таким образом, повода вызвать себя на душевный разговор. И хотя Тимми следил за всем с зоркостью орла, человек этот не допускал даже такой малости, как щипнуть эту чудесную круглую задницу, что виляла так близко от него, или потянуться, чтобы помять эти налитые, полные груди, которые она опускала к нему для обозрения всякий раз, когда обслуживала. Молли носила блузки с таким вырезом, что Тимми стонал в муках. А янки все не обращал на нее никакого внимания. Тимми считал это оскорбительным вдвойне. Отвергать девицу, которая вызывает ревность, — все равно что вызывать огонь на себя.

Настроение у Тимми стремительно ухудшалось, а ярость его росла. Этому способствовало то, что незнакомца абсолютно не волновала его репутация местного задиры. В то время как почти все крепкие и достойные парни в этих северных местах спешили убраться с дороги Тимми Сиэрса, этот человек спокойно ждал, когда Тимми уйдет с его пути. Этого было достаточно, чтобы внутри у Тимми все скрутилось в узел и мозг его начал обдумывать, как сбить с янки спесь. Тимми не мог бы удовлетвориться, пока драка до полной победы не успокоила бы его гордость.

Когда в Мобри наступал базарный сезон, серьезные дела, связанные с куплей и продажей, сочетались с большим весельем. Музыканты играли на лютнях и волынках танцорам, которые высоко вскидывали ноги и хлопали в такт мелодии в ладоши, подмывая тех, кто стоял в стороне, тоже показать свое искусство. Эриенн внимательно и с интересом смотрела на танцующих и хотела присоединиться к ним, но не могла убедить Фэррелла стать ее партнером. Он согласился прогуляться с ней по базару и не возражал против того, чтобы остановиться и понаблюдать за танцами, поскольку там скакала Молли Харпер и, выделывая па, подбрасывала вверх свои юбки с беззаботной непринужденностью. Однако он отказывался становиться объектом насмешек тех, кто мог бы начать подшучивать над ним, если бы он принял в танцах участие. В конце концов, он не был полноценным партнером.

Эриенн поняла это и не настаивала, хотя она совсем не одобряла той стены, которую он возводил вокруг себя. Все же это был день веселья, когда вокруг сияли улыбки и звучал заразительный смех. Ноги ее пританцовывали, а глаза сверкали, ладони ритмично прихлопывали, пока она не заметила высокую мужскую фигуру, праздно прислонившуюся к дереву. Она сразу же узнала этого человека и поняла, что он смотрит на нее с довольной улыбкой. В его серо-зеленых глазах была светящаяся глубина. Потом почти неподвижный, совершенно беззастенчиво изучающий взгляд вызвал краску на ее щеках и жгучую внутреннюю ярость. Он намеренно пытается вызвать ее враждебность! Ни один джентльмен не позволил бы себе так смотреть на даму.

Высокомерно задрав нос, Эриенн безразлично отвернулась. К своему удивлению, она обнаружила, что Фэррелл бросил ее в одиночестве и бредет прочь вместе с Молли в направлении гостиницы. Служанка потратила целых три часа, пытаясь привлечь внимание янки, а теперь хотела вызвать у него хоть какую-то ревность. Никогда еще она не прилагала таких усилий, чтобы соблазнить мужчину, и никогда еще ее не постигала такая сокрушительная неудача. Того, как этот мужчина не замечал ее, было достаточно, чтобы поколебать уверенность бедной девушки.

В тот момент, когда Эриенн в раздражении стиснула зубы, на ее руку легла чья-то ладонь. Она вздрогнула от удивления, что Кристоферу Ситону удалось преодолеть расстояние между ними так быстро. К своему огромному облегчению, Эриенн обнаружила, что это не янки, а Аллан Паркер.

Аллан прижал руку к обтянутой жилетом груди в легком, но учтивом поклоне и с довольной улыбкой на лице констатировал очевидное: