— Экипаж мистера Гудфилда уже здесь и ждет нас, но мне придется сначала снять для нас комнаты в гостинице, прежде чем мы поедем. С тобой всегда такая спешка.

Отсутствие у Эриенн какого-либо энтузиазма разозлило его, в ярости он больно схватил ее за руку и потащил к стоявшему рядом ландо. Отец не обращал внимания на ее просьбы позволить несколько привести себя в порядок, опасаясь, что этот янки может что-нибудь выкинуть, если они задержатся. Возможно, у Эйвери были причины для беспокойства. Кристофер внимательно наблюдал за происходившим, лениво собирая поводья на шее скакуна. Он особо отметил, что девушка недовольна тем, что ее просто заталкивают в ожидавший пассажиров экипаж.

Кучер подошел к багажному отделению и откинул брезент, прикрывавший поклажу. Вопросительным жестом Кристофер привлек его внимание к ландо.

— Эта повозка принадлежит мистеру Гудфилду, старейшему и богатейшему торговцу в этих местах, — поведал кучер. — Вам надо немного проехать по этой дороге, а на перекрестке повернуть на север. Его дом вы не пропустите. Такого большого дома вы и не видели.

Кристофер с благодарностью сунул в руку кучера монету и предложил пойти выпить эля. Усмехнувшись, кучер признательно поблагодарил его и поспешил в гостиницу.

Эриенн нерешительно остановилась на подножке кареты, оглянулась назад и обнаружила на себе взгляд серо-зеленых глаз. Кристофер слегка улыбнулся ей и приветственно притронулся к шляпе. Эйвери глянул, куда это смотрит дочь, и вспыхнул, узрев объект ее внимания. Схватив Эриенн за руку, он втащил ее в карету, а потом поспешил за багажом.

— Оставьте свои взгляды при себе, — зловеще предупредил он Кристофера. — У меня здесь друзья. Одно слово, и они с вами разберутся. Когда они это сделают, вы не будете нужны уже ни одной женщине.

Молодой человек прореагировал на угрозу сдержанной улыбкой:

— Вы не очень-то способны усваивать уроки, мэр, не так ли? Сначала вы подослали своего сына, теперь думаете меня напугать друзьями? Может быть, вы забыли, что в порту у меня стоит корабль с экипажем, который оттачивал свои зубы в боях с пиратами? Вы хотите еще раз встретиться с ними?

— Оставьте мою дочь в покое! — процедил Эйвери сквозь зубы.

— Зачем? — Кристофер иронически усмехнулся, — Чтобы вы могли сбыть ее замуж за тугой кошелек? У меня тоже есть кошелек. Сколько вы за нее хотите?

— Я сказал вам! — пророкотал Эйвери. — Она не для вас! Не важно, насколько велик ваш кошелек!

— Тогда вам лучше расплатиться с долгом, мэр. Пока вы этого не сделаете, я не успокоюсь.

Кристофер вскочил в седло и, слегка тронув жеребца каблуками, пустил его легким галопом, предоставив мэру смотреть ему вслед.

Одного взгляда на Смедли Гудфилда было достаточно, чтобы Эриенн охватило глубокое уныние. Он был стар и морщинист. Ростом и обликом он очень походил на высохшего эльфа. Его сгорбленная спина и перекошенные плечи болезненно напоминали о тех колкостях, что она бросила в адрес Кристофера. Что бы она тогда ни сказала, сейчас она была уверена, что Смедли Гудфилд действительно будет ее самым последним избранником.

Вскоре после их приезда отцу прямолинейно предложили осмотреть сад, не оставляя за ним возможности широкого выбора. Эриенн же пригласили присесть на канапе рядом со Смедли. Она отказалась и предпочла скамью у очага, но быстро обнаружила, что это воспринято торговцем как приглашение подсесть к ней. С первой же минуты, как он уселся, Эриенн пришлось побороться, чтобы не дать его рукам попасть к ней под одежду. В своей неловкой страстности он порвал ей корсаж, а если принять во внимание скромность выреза ее платья, то действия эти вряд ли можно было счесть случайными, С гневным вздохом Эриенн отбросила от себя костлявые руки и встала, зажимая порванный корсаж и хватая плащ.

— Я ухожу, мистер Гудфилд! — Ей стоило усилий не сорваться на крик. — Всего вам доброго!

Отец нервно прохаживался в холле, когда Эриенн вылетела из комнаты. Между ними возникла небольшая перепалка, когда отец попытался вернуть Эриенн в гостиную.

— Я не позволю тебе показывать тут свою дерзость! Я решу, когда нам уходить! — рявкнул он и ткнул себя большим пальцем в грудь. — И мы не уйдем, пока не решим вопрос с женитьбой.

Лицо Эриенн превратилось в застывшую маску. Она боролась с кипевшей в ней яростью. Ответила она отцу не спеша и выразительно:

— Вопрос уже решен! — Эриенн несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь успокоить накатывавшиеся на нее волны злости. — Единственный способ удержать меня здесь — это связать по рукам и ногам. Потом вам потребуется найти способ заткнуть мне рот, иначе я навыкрикиваю таких оскорблений этому грязному старику, что он вышвырнет нас обоих вон. — Она распахнула плащ и продемонстрировала разорванное платье. — Посмотрите, что он сделал! Он порвал мое лучшее платье!

— Он купит тебе еще десять платьев! — в отчаянии прокричал Эйвери. Он не мог позволить ей уйти. Ведь ставкой была его свобода. Какое значение имеет порванное платье, если этот человек хочет жениться на ней? Несносная девчонка всего лишь упрямится.

— Если ты уйдешь из этого дома, то, предупреждаю тебя, уйдешь пешком. Мистер Гудфилд был очень добр, когда подвез нас сюда в своей карете, и уехать мы сможем только на ней.

С высоко поднятой головой Эриенн шагнула к двери:

— Может быть, отец, вы еще не готовы уехать, но я уже все решила.

— И куда же ты направляешься? — спросил Эйвери.

— Я уже сказала, — бросила она через плечо. — Я ухожу!

Эйвери оказался в затруднительном положении. Он не думал, что она уйдет без него, к тому же в незнакомом месте. В душе у него зрело подозрение, что дочь лишь испытывает его, а на самом деле совсем не намерена уходить в одиночку. Он насмешливо фыркнул. Он покажет ей, что он — человек слова.

— Отправляйся в гостиницу без меня, девочка. Я останусь с мистером Гудфилдом.

Дверь захлопнулась у него перед носом, предоставив изумленному Эйвери произносить свои гневные тирады лишь стенам. Он рванулся было за дочерью, намереваясь втащить ее в дом, но внимание его было привлечено властным постукиванием тросточки Смедли в гостиной. Обеспокоенный, Эйвери поспешил на звук, надеясь как-то объяснить поступок дочери и успокоить потревоженное тщеславие торговца. Никогда еще мысли Эйвери не оборачивались в его голове с такой быстротой.

Эриенн пошла по дорожке, которая вела от дома торговца. В голове ее было сплошное смятение, а все тело напряглось от переполнявшего девушку гнева. Достаточно уже того, что ее заставили сносить внимание, казалось, бесконечной вереницы слишком уж желанных претендентов со всей Англии. Достаточно было и того, что единственным положительным качеством, которое отец принимал во внимание, был вес кошелька и их готовность оплатить его долги. Достаточно того, что собственный отец использовал ее как средство успокоить кредиторов, которые начинали волноваться за свои деньги. Но теперь! Получить приказание ублажать трясущегося старика, чтобы он не обиделся… Это уж слишком!

По коже побежали мурашки при воспоминании о тянущихся к ней руках многочисленных воспылавших страстью претендентов и их бесконечных уловках: случайное прикосновение к груди, тайное поглаживание бедра под столом, жаркие прижатия животом сзади и глупые недвусмысленные ухмылки в ответ на ее гневно-вопросительные взгляды.

Она остановилась и стояла, сжав кулаки и стиснув зубы. Эриенн слишком хорошо знала, что будет вечером, если она вернется в гостиницу «Лайонз по». Придет отец, рядом с ним будет Смедли Гудфилд. Отец будет хныкать и уговаривать ее прийти к какому-нибудь приемлемому соглашению с торговцем. Конечно же, Смедли сядет рядом с ней и будет беспокойно ерзать, использовать любую возможность прильнуть к ней, погладить ее по бедру. Или близко наклонится к ней и шепнет на ухо со своей кривой беззубой ухмылкой какую-нибудь непристойность или вульгарность, а то даже расскажет историю. Потом он весело захихикает, если она в ужасе отпрянет. А если не отпрянет, он примет ее спокойствие за поощрение новых рассказов.