— Удовлетворитесь вашими древними поклонниками, если сможете, Эриенн Флеминг. Или повернитесь лицом к правде, которую вы услышали от меня.

Почти в полном оцепенении Эриенн смотрела, как он повернулся и направился к жеребцу, который захрапел и стал нервно переступать с ноги на ногу. Она была чрезвычайно смущена своими же собственными эмоциями. Только что произошедшее новое знакомство с Кристофером Ситоном напомнило ей рассказ о мыши, которая грызет стену изнутри. Это предвещало грядущие беды, предотвратить которые в данный момент не было никакой возможности.

Выйдя в туманную темень, Кристофер отошел от конюшни и долго тихо стоял в темноте. Он поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, чтобы суметь уловить самый неразличимый звук. И звук этот долетел до него. Тихий, приглушенный далекий звук. Словно какой-то незваный гость крался в тишине, или это был перестук конских подков, только намного тише, чем обычно, словно…

Кристофер вбежал назад в конюшню и начал собирать одежду, сохшую у костра.

— Одевайтесь. Нам придется уйти. Сюда едут всадники. Десятка два или больше. У их лошадей копыта обмотаны тряпками. — Он швырнул Эриенн ее одежду. — Сомневаюсь, что это порядочные люди, если принять во внимание час и способ передвижения.

Эриенн поспешно подчинилась. Она затягивала шнуровку корсажа, когда он снова вернулся. Кристофер отбросил ее руки в стороны и торопливо доделал за нее эту операцию.

— Это самое меньшее, что я могу сделать, миледи, — прошептал он у ее уха.

Эриенн безмолвно и неодобрительно поморщилась, рывком надевая свои нижние юбки и платье.

— Вы уверены, что кто-то едет?

Кристофер набросил на девушку свой редингот и, не давая ей времени застегнуть платье, подтолкнул к лошади.

— Если вы мне не верите, оставайтесь! Довольно скоро вы все выясните.

Эриенн удовлетворилась его ответом на данный момент и отступила в сторону, а Кристофер схватил старое деревянное ведро, из которого поил лошадь. Он подбежал к костру и моментально залил его. Потом он стал бросать землю на шипевшую и дымившуюся горку золы, пока она не скрылась под толстым слоем грунта. Снова в полуразрушенной конюшие воцарилась ничем не нарушаемая темнота. Кристофер взялся за поводья, набросил на седло их плащи, свои жилет и сюртук и вывел лошадь из конюшни в заросли в стороне от дороги. Эриенн держалась за хвост скакуна, пока они пробирались сквозь адский мрак. Они притаились в густой тени, а звук обмотанных тряпьем копыт приближался. В ночи послышался тихий выкрик, и шайка остановилась на дороге. Скоро от нее отделились три всадника и стали пробираться через кусты к конюшне.

— Я же говорю, что чувствую дым, — спорил приглушенным голосом один из них. — Я достаточно поездил по этой дороге и знаю, что идти он мог только отсюда.

— Твой клиент ушел, парень, и нет нужды высматривать его в каждом закоулке и любой расщелине. Да, ты упустил его между пальцев.

Выехавший вперед всадник слез с коня и вошел в конюшню. Он лишь переступил порог и осмотрелся. Вернувшись к своему коню, он вскочил в седло:

— Если там кто-то и был, они уже ушли.

— Теперь ты можешь расслабиться, Тимми, — крякнул один из всадников. — Здесь никто не наскочит на тебя из темноты.

— Придержи свой длинный язык, ты, дурень. Да я ведь столько и прожил лишь потому, что всегда был осторожен, всегда.

— Давайте вернемся к остальным, — предложил первый. — Нам еще предстоит долгий путь.

Когда всадники возвратились на дорогу, Эриенн позволила себе тихий и продолжительный выдох. До этого момента она и не чувствовала, что не дышит. Она была в высшей степени благодарна своим инстинктам за то, что они подтолкнули ее пойти с Кристофером, а не оставили в конюшне. Пока они ожидали, когда шайка уедет, в голове у нее промелькнула мысль, что она и в самом деле оказалась бы во власти этих людей, если бы с ней не было Кристофера Ситона.

Дорога к Мобри была окутана мокрым серым туманом, который скапливался в болотистых низинах и цеплялся за каменистые склоны. Туман обвивал суковатые и скрученные стволы древних дубов и укрывал петлявшую дорогу так, что иногда им казалось, будто они плыли в целом мире густых, клочковатых испарений, в каком-то нереальном мире.

Эриенн испытывала ужасную неловкость из-за того, что позади нее находился в седле мужчина. Она пыталась сидеть прямо и не шевелиться. Однако путешествие было неблизким, а она устала. Редингот согревал ее, и, несмотря на решимость сохранять дистанцию, она то и дело оказывалась у Кристофера на груди. Потрясение от соприкосновения с этой широкой и мускулистой грудью неизменно заставляло ее вздрагивать и тут же выпрямляться. Снова и снова Эриенн пыталась побороть одолевавшую ее слабость.

— Успокойтесь, Эриенн, — не выдержал наконец Кристофер. — Достаточно скоро вы избавитесь от моего общества.

Слова его возвратили тревожащие душу воспоминания о том чувстве утраты, которое она испытала, когда он ушел из их дома и когда они расстались после встречи на заднем дворе. Мысли о его поцелуе действовали на нее совсем уж невыносимо. При встречах с другими мужчинами Эриенн лишь содрогалась от отвращения, даже когда они хотя бы пытались чмокнуть ее. С Кристофером все было совсем не так, и Эриенн боялась, что помнить всю оставшуюся жизнь его пылкие объятия ей предопределено самой судьбой.

К тому времени, когда они подъехали к Мобри, рассвет начал теснить туман. Через городок Кристофер пустил лошадь обходным путем, нагнувшись, открыл задние ворота и подвез Эриенн к черному ходу ее жилища.

Из распахнутого окна комнаты Фэррелла вовсе не доносилось громкого храпа. Это успокоило Эриенн: значит, он еще не добрался до дома. Опершись на уверенную руку Кристофера, она скользнула на землю, сняла редингот и бросила его ему. Затем Эриенн не замедлила бы оставить его, но вопрос Кристофера задержал ее:

— Разве вы не собираетесь пригласить меня в дом?

Молниеносно вспыхнув от гнева, Эриенн повернулась и обнаружила, как и подозревала, что Кристофер смотрит на нее с удивленной и в то же время насмешливой улыбкой, как бы бросая вызов.

— Конечно, нет!

Кристофер вздохнул с притворным разочарованием:

— Вот благодарность девичьего непостоянства!

— Непостоянства! — охнула она. — И вы меня называете непостоянной? Да вы самодовольный… фигляр! Вы… вы…

Кристофер пустил лошадь вперед и заставил ее изящным прыжком преодолеть забор, оставляя позади себя звонкий смех. Эриенн топнула ногой, а потом смотрела ему вслед, безмолвно бормоча ужасные угрозы. Никогда еще ей не встречался мужчина, которому доставляло бы такое удовольствие злить ее. И ее чувствительно задевало то, что он неизменно добивался в этом успеха.

После обеда возвратился Эйвери. Когда Эриенн увидела, как он идет по дороге широкими нервными шагами, она сжала руки в тревожном беспокойстве. Фэррелл был не в состоянии вернуться домой с гулянки, поэтому, слава Богу, он ничего не мог рассказать о ее возвращении. И все же Эриенн весь день не могла успокоиться, опасаясь возможной реакции отца. Она вся сжалась, когда он ворвался в дом и захлопнул за собой дверь. Увидев дочь в дверях гостиной, Эйвери сердито посмотрел на нее и скинул сюртук:

— Так! Ты уже дома, да? А я всю дорогу должен был беспокоиться, как бы какой-нибудь мерзавец не утащил тебя в свое логово!

Эриенн не решилась признать, как близки к истине были его слова. С того времени, как они расстались, Кристофер Ситон слишком уж сильно занимал ее мысли, и она бы с радостью выбросила его из головы.

— Скажу тебе откровенно, девочка. Я не знаю, что на тебя нашло. Ты рвала и метала из-за того, что Смедли Гудфилд пристал к тебе. Но ты же отлично понимаешь, что он имел бы право на это, если бы женился на тебе.

Внутри у Эриенн все сжалось от отвращения:

— Именно поэтому я и ушла. Я не могла вынести даже мысли об этом.

— Ах! Ах! Ах! — Эйвери посмотрел на дочь, глаза его сузились. — Ты стала очень разборчивой, да? Когда этот плут Ситон хватал тебя, ты и не пикнула. А тут появляется порядочный мужчина, подумывающий о женитьбе, и ты начинаешь так привередничать из-за того, где оказались его руки. Раз уж ты таких строгих правил, то, может быть, хоть понимаешь, что мистер Ситон не собирается на тебе жениться. — Он усмехнулся, словно это предположение его развеселило. — О, сам-то он был бы совсем не прочь улечься на тебе, дерзко и смело, и повеселиться от души. Конечно, если ты примешь и взрастишь его семя, от таких, как он, можно ждать только одного. Он оставит тебя с маленьким крошкой в животе и совсем без какого-либо мужа.