Эйвери махнул рукой, успокаивая его.

— Отправилась на базар наверняка. — Он ткнул большим пальцем в объявление на противоположной стене. — Мы несколько повздорили из-за этого. Да уж, было дело. Она и двух слов мне не сказала с тех пор, как мой мальчик развесил эти бумажки. Становится несколько дерзкой, когда все идет не так, как хочет она. Выйти из дома в такой день, уйти от теплого очага — значит, действительно, у нее не все в порядке с головой. А что она… — У Эйвери на лице, проявились некоторые признаки озабоченности, и он шагнул к окну, подтягивая на ходу у себя на брюхе панталоны. — Да она может промокнуть и помереть. Или сорвет нам торги, если будет стоять там и шмыгать распухшим носом.

— Отправилась на базар, да! — хмыкнул Джеми. — Да она на лошади, а за спиной у нее — большой узел. — Он проглотил свой смех, как только увидел мрачную гримасу на вдруг налившемся кровью лице Эйвери. Продолжил он уже почти шепотом: — Я думаю, она всего этого совсем не хочет, мэр. Мне кажется… она уезжает от вас.

Эйвери бросился к дверям и распахнул их, как раз когда дочь проезжала мимо. Он выбежал на улицу, выкрикивая ее имя. Но дочь, узнав голос отца, хлестнула Сократа по бокам и пустила животное по дороге полным галопом.

— Эриенн! — снова закричал Эйвери. Он сложил ладони рупором и опять закричал вслед удалявшемуся силуэту: — Эриенн Флеминг! Вернись сейчас же, маленькая дрянь! Да здесь до самого Лондона не найдется места, где ты сможешь спрятаться от меня! Вернись! Вернись, говорю тебе!

Эриенн охватила паника. Возможно, за отцовской угрозой ничего и не было, но все равно ее планы из-за этого рухнули. Он погонится за ней. Он разбудит Фэррелла, и скоро они будут идти по ее пятам, на чем бы им ни пришлось отправиться в погоню. И если она поедет по дороге на юг, то они настигнут ее. Даже если ей удастся добраться до Лондона, отец обратится к друзьям с просьбой найти ее, наверняка пообещает солидное вознаграждение, если дочь вернут домой.

Вдруг Эриенн осенило. Если она будет ехать по дороге, пока не выедет из городка и не скроется из виду, а потом повернет немного на запад, доберется до прибрежной дороги и двинется по ней на север, возможно, ей все же удастся от всех них уйти. Она улыбнулась своей мудрости и представила, как отец сломя голову несется на юг. Он будет вне себя, когда не сможет найти ее.

Немного отъехав от Мобри, Эриенн придержала лошадь, перевела ее на шаг и принялась высматривать каменистое место, на котором не будет заметно, что она съехала с дороги. Оставив накатанный путь, она двинулась по извилистой тропе через заросли, потом пустила Сократа по каменистому склону и через небольшой и мелкий ручей. К тому времени, когда она направилась к северу, Эриенн уже была полностью уверена, что по ее следу никто не идет.

После того как она по широкой дуге объехала Мобри, Эриенн позволила Сократу идти так, как он сам хочет. Мерин был не способен на продолжительный бег и моментально уставал, когда его пускали быстрым аллюром. Теперь они двигались медленнее, Эриенн острее почувствовала холод и поплотнее завернулась в плотный шерстяной плащ, чтобы укутаться как можно теплее.

При продвижении на север местность становилась все более пересеченной и холмистой. Перед девушкой расстилались усеянные сероватыми озерцами и сливавшиеся со свинцовым небом у горизонта всхолмленные пустоши.

Около полудня Эриенн устроилась под деревом на привал, чтобы перекусить и отдохнуть. Сжавшись калачиком под плащом, она съела кусок холодного мяса и отломила немного хлеба, потом поделилась водой с мерином, пасшимся тут же рядом. Эриенн пыталась расслабиться, но этому мешало настойчивое присутствие выплывавшего из глубин ее памяти и направленного на нее взгляда серо-зеленых глаз. Эриенн раздражало, что он способен выводить ее из себя даже заочно.

Взобравшись снова в седло, она попыталась сосредоточиться на местности. С каждым шагом ехать становилось все труднее, снова и снова путь преграждали лощины и овраги. Продуваемые со всех сторон пригорки и холмы были пустынны, на них встречались только отдельные искривленные ветрами деревья. В глубоких, укрытых от ветров ущельях росли высокие древние дубы. Их ветви расходились в стороны высоко над головой девушки, в кустистых зарослях под ними, через которые Эриенн приходилось вести лошадь, в беспорядке валялись поросшие мхом опавшие сучья.

Ближе к вечеру Эриенн почувствовала ужасную усталость и начала склоняться к мысли поискать себе пристанище. Выехав на узкую тропинку в молодой рощице, Эриенн остановилась, чтобы осмотреться. Где-то впереди раздавался лай собак, приглушенный опускавшимися туманами. Этот звук был приятен, он говорил о том, что поблизости было жилье.

Вдруг, нарушая тишину, позади девушки с грохотом скатился камень. Это встревожило Эриенн. Сердце в ее груди билось, как птица в клетке, когда она всматривалась через плечо в сгущавшиеся сумерки, пытаясь рассмотреть, что же вызвало падение камня. Все было тихо, но Эриенн не могла отмахнуться от чувства, что что-то там все-таки было. Обеспокоенная, она пустила Сократа вперед легким вихляющим галопом, преодолела по тропинке подъем, свернула и осадила мерина в укрытии большого дерева, развернув его мордой к тропинке, чтобы можно было, оставаясь незамеченной, наблюдать за тропой. В напряжении она ждала, вспоминая страшные предостережения Кристофера относительно поездок в одиночку. В этот момент ей казалось, она была бы рада его видеть. По крайней мере, он не входил в число друзей ее отца.

Перестук копыт и звуки падающих камней снова вывели ее из раздумий. Быстро развернув Сократа, Эриенн пустила его полным галопом, придерживая у обочины тропинки, где земля была помягче и топот копыт не так слышен. Она стремительно неслась по узкой извилистой дорожке. За искривленным деревом с перекрученными корнями тропинка нырнула вниз, потом вдруг резко повернулась, почти в обратном направлении. Сократ поскользнулся, но все-таки устоял на ногах и, совершенно обезумев, со всего маха вошел в поворот и буквально ворвался в многочисленную свору собак, идущих по горячему следу убегающей оленихи. Собаки были разгорячены погоней и щелкали зубами, пытаясь, поймать лошадь за ноги, когда испуганный мерин отпрыгнул и попятился. Поводья у Эриенн вырвались, и она в отчаянии вцепилась обеими руками в развевающуюся конскую гриву, пытаясь изо всех сил усидеть в своем ненадежном седле. Одной собаке удалось схватить мерина за ногу и вкусить конской крови. Ощущение на Зубах этого теплого влажного привкуса решило все. Когда, обезумев и закатив глаза, лошадь бросилась прочь, собака задрала голову и издала дикий охотничий вой. Этого было достаточно, чтобы свора бросилась за новой добычей, которая неслась вниз по тропинке.

Тропинка под углом пересекала быстрый ручей. И хотя была видна только часть русла, неуправляемая лошадь свернула на него и понеслась по усеянному камнями дну вверх по течению, разметывая в стороны целый водопад брызг. Эриенн пыталась остановить лошадь криком или хотя бы повернуть мерину голову, поскольку впереди поднимался холм, с которого ручей скатывался бурлящим потоком. Налетев на первый же подъем, мерин упал на колени, и Эриенн с трудом удержалась в седле. Потом конь опять бросился вперед, пытаясь взобраться вверх по каменистому руслу. Он поскользнулся, съехал назад, а потом, взмахнув в воздухе передними копытами, начал заваливаться на спину.

Тревожный вскрик Эриенн резко оборвался, когда она упала на каменистый берег. Голову ее ударило о покрытый мхом камень и пронзило ослепительно яркой вспышкой боли. Медленно померк белый свет и опустились густые сумерки. Эриенн видела над собой темные силуэты деревьев, колышущиеся и неясные, словно через пелену воды. Борясь с опускающимися покровами беспамятства, она повернулась и попробовала встать на ноги. Перед глазами возникла белая полоса. Эриенн вдруг качнулась, и полоса исчезла. Она зацепилась за ледяной берег, борясь с течением, которое тащило ее на глубину. Ноги занемели в холодном и быстром потоке.