Последний сон Ивана Ильича.
Барин, барин, да проснись ты барин! Никак беда! Заблудились. Лошадь встала! Полный буран и дороги нетути никакой!
- Отстань, отстань Семен. Ужо сон досмотрю…
Ах как хорошо, лето… Зимой наверное гораздо хуже, но я не помню зиму ибо прожил совсем немного лет. Нет, летом дожидаться зимы, как-то скучно, очень много интересного летом происходит. Вчерась с Хлопушей бегали на речку, я ногу поранил – наступил на жемчужницу, зато пескарей руками в ручье ловили – шустрые они на полного ужаса, но я одного все равно ухватил!
…Барин, Барин! Может возвернемся?
- Можно..
- А куда?
- В детство, Семен, в детство…
Полудрема под теплой медвежьей шубой убаюкивала, даже метель была ласкова к моему телу. И снежинки приятно падая на лицо, сгорали теплыми воспоминаниями…
Почему только помнится лето или поздняя весна с запахами сирени? Ах не до того, опять суета, Степан с его кобылой…
Кончилась дорога барин! Не расчистили!
Как же так я еще тредневно назад старосте говорил выделить людей до тракта и к к поместью Дмитрия Федоровича?
- Тит, его итит! Кого в старосты назначаешь барин? Мы как на духу- вдвоем в поле. Помирать вместях ежели што. ВОР-он! Дал бы гвоздя! Но только ты же далеко, а ворон рядом!
Не бери в голову Семен.. Лошадь, буран, все едино. Садись сюда. Ты же мой друг единственный с детства. А помнишь, как тебя пороли, за то что прикрыл меня?
- А ты барин?
Ну, меня то не пороли…
И внезапно закричал: Штоф доставай! И гори оно все огнем, лошадь сама вывезет!
Едем…
Чокнулись запорошенными снежным хрусталем лавитниками и дальше…
-За нас . Мы же с тобой ровесники.
- А ты мою деваху умыкнул! Ленку жалко! Я бы…
- А что жена досталась плохая?
- Да не то слово Ильич. Вроде как живем в согласии, а все равно муторно
-Вот и мне… тоже.
Внезапное сердце Ивана Ильича тридцати восьми лет от роду, почувствовало сбой. « Быть или не быть, вот в чем вопрос» - подумал он и отключился…
Ему не снилась последняя ссора с опостылевшей женой и детские разборки.
А просто увидел деревенскую девку отнятую от Семена и ее кипейно белозубую улыбку и венок из одуванчиков одетый лично на ее русую голову…
- Барин, на тракт напали! – внезапно заголосил Семен.
А Ивану Ильичу уже и этого счастья не хотелось.