Берегись, габарщик! Река может оказаться предательницей. Опасно, если мало воды, опасно и если воды слишком много, когда скала, которую ты так хорошо знаешь, вдруг исчезла под волнами, окопалась в иле, подкарауливает тебя, хватает снизу твою габару, одним ударом пробивает дно…

На головной габаре их было трое: Пейру, его помощник и юнга — мальчишка, который впервые отправился в плавание. Помощник сразу же пошёл ко дну. Пейру пытался вытащить из воды юнгу, но тут ему самому скала раздробила правую руку. А мальчонку так и не удалось спасти: он, бедняга, умер на следующий день, даже в сознание не пришёл.

Когда Марии сообщили о несчастье, она приехала в Аржанта в больницу и чуть не вскрикнула, увидев Пейру — так тот переменился. Волосы и усы у него совсем побелели, и он стал ужасно худой. С его лица не сходило неподвижное злое выражение. Заметив жену, он криво усмехнулся:

— Пришла посмотреть на то, что осталось от габарщика? Да, не много уступила река, лучшее себе забрала.

Он думал о своей руке, которую пришлось отнять по локоть. Думал о всех тех делах, которыми никогда, никогда теперь не сможет заниматься. Но больше всего его мучила ещё другая мысль.

И вот Пейру вышел из больницы, нельзя сказать, что вполне здоровый, потому что габарщик без руки — это только полчеловека. Дал он усадить себя в тележку — Мария взяла её у соседа, чтобы довезти больного домой. Пейру всё время молчал, даже по сторонам не глядел, но, когда Мария хотела свернуть к Лано, он вдруг заговорил:

— Не этой дорогой. Поезжай мимо фермы Шастангов.

Осёл, который тележку тащил, встал, как вкопанный: это потому, что Мария бросила вожжи.

— Ой, нет, Пейру! Не надо туда ездить. Сейчас не надо, потом как-нибудь.

Она боялась, что Пейру очень разволнуется: ферма эта стояла как раз над тем местом, где разбилась его габара. Сюда-то и принесли раненого габарщика и умирающего юнгу. Сверху скалы были видны очень хорошо.

Пейру не ответил ни слова, схватил вожжи здоровой рукой. Осёл снова затрусил вперёд. Мария не решилась больше ничего сказать.

Хозяева фермы очень радушно приняли гостей. Женщины взялись накрывать на стол, и тут Пейру проговорил:

— Так вот. Мы заехали поблагодарить вас. И потом, мне тут ещё кое-кого повидать надо. Вы уж меня извините, я отлучусь на минутку. Долго не задержусь.

И он тут же вышел. Все посмотрели на Марию с тревогой, с сочувствием. А она склонила голову:

— Это он таким стал с тех пор, как… Простите вы меня, люди добрые, только надо и мне с ним вместе пойти.

— Да, так лучше будет, — ответил папаша Шастанг.

Мария тихонько вышла. Она сразу же увидела Пейру: тот стоял на вершине склона, который вёл к реке. Мария услыхала, как Пейру говорил:

— Слушай меня хорошенько, ты! За то, что ты сделала со мной, я на тебя зла не имею. За то, что ты сделала с моим помощником, я на тебя тоже зла не имею. Мы знали, на что шли. Мы знакомы были с тобой и с твоими проделками. Не успели свернуть, не удалось перехитрить тебя — на этот раз ты нас перехитрила. Тут всё по справедливости, потому что ошибка-то наша была. Но скажи: почему ты мальчишку погубила? Малыш тебе доверился. С моих слов он тебе доверился. «Она такая хорошая да ласковая, — говорил я ему, — не бойся её». И он мне поверил и поплыл. А ты схватила его. Из-за меня он… Так слушай теперь: за этого мальчугана ты поплатишься, и дорого — вот тебе в том моё слово габарщика. Конец нашей с тобой дружбе. Я тебе не позволю зло творить — слышишь?

Конечно, она слышала. Снизу доносился её голос — бешеный, раскатистый. Она была в ярости. Пейру погрозил реке кулаком:

— Можешь бесноваться сколько тебе угодно- Посмотрим ещё, за кем будет последнее слово.

Он повернулся и хотел идти и тут увидел перепуганную Марию.

— А, ты здесь была? — сказал он. — Если всё слыхала, тем лучше. Когда клятву кто даёт, тут свидетель всегда не лишний. Только, жена, держи язык за зубами. Это дело нам с ней надо вдвоём решать — мне и Дордони. А теперь можешь везти меня домой.

В низеньком домике в Лано жизнь пошла своим чередом. Не как прежде, понятное дело. Однорукий Пейру был не очень-то хорошим помощником в хозяйстве, но Мария старалась изо всех сил. Кое-какие сбережения их пошли на покупку коровы и кур. Мария ходила за скотиной, возилась на огороде. В свободное время вязала для людей — надо же было купить Пейру табаку, полштофа вина в воскресенье. В общем, кое-как сводили концы с концами.

Пейру никогда больше не заговаривал о своих угрозах Дордони. Но думать он о них думал, это сразу было заметно. Он часто бродил по берегу реки, прикидывал, подсчитывал что-то, а что — Мария не знала. После того как с ним случилось несчастье, Пейру очень переменился, стал хмурый, неразговорчивый. Иногда он целыми днями не раскрывал рта. Мария тайком плакала, но вопросов никаких не задавала. Однажды он ей сказал:

— Собирай меня в дорогу. Мне надо съездить в Тюль.

Вернулся он через два дня, пожалуй, не такой мрачный. Он даже похлопал Марию по плечу и сказал:

— Держи выше голову, жена! Скоро наступит час расплаты с той, что там, внизу.

Прошло немного времени, и вот приезжает к Пейру какой-то мосьё из города. Они вдвоём в доме закрылись, долго что-то обсуждали. Потом пошли прогуляться по берегу реки, Мария наблюдала за ними, спрятавшись в берёзовой рощице: Пейру, казалось, объяснял что-то, а приезжий кивал головой: «Да, да, именно так…»

Уезжая, мосьё этот сказал Пейру — Мария своими ушами слыхала:

— По-моему, всё совершенно правильно. Прекрасная идея пришла вам в голову. А без вашей помощи мы не смогли бы осуществить такой проект. К концу месяца ждите бригаду рабочих. Все детали мы изучим с вами тут, на месте.

Когда мосьё уехал, Пейру повернулся к жене и впервые с того самого дня, как случилось несчастье, улыбнулся, и взгляд у него был совсем как прежде.

— Пойдём погуляем, Мария, — сказал он. — Мне с тобой кое о чём поговорить надо.

И они рука об руку отправились к реке, и тут Пейру обнял жену за плечи и заговорил:

— А скажи, Мария, что, если б нам вдруг пришлось перебраться в другое место? В Серандон, к примеру, или в Невик?

Мария даже побледнела.

— Как желаешь, Пейру, — сказала она. — Только зачем это? Или дом наш тебе не по душе стал?

Пейру ответил, и голос у него был такой ласковый:

— Дома нашего вроде уже не существует. Да, да, старушка! Ты помнишь, какую клятву я однажды дал? Так вот, чтоб исполнить её, мне пришлось уступить им и наш городок. Лано исчезнет. Знаю, тяжко это. Только иначе-то никак нельзя. А Дордони надо навсегда заткнуть глотку. Я в том дал своё слово габарщика.

Мария ничего не понимала и удивлённо смотрела на мужа, тогда Пейру принялся объяснять:

— Слыхала, что говорил мосьё из города? Я им очень помог, вот что он сказал. И это сущая правда. Я им всё выложил, всё, что знал, все секреты реки. Ничего не забыл, ничего не утаил. Теперь они вполне смогут обуздать эту сумасшедшую.

Мария всё ещё ничего не понимала:

— Да кому ты помог, Пейру? И этот мосьё, который тебя всё благодарил, — он-то каким ремеслом занимается?

— Он? Да это же инженер, приехал из Тюля. Специалист по плотинам.

Мария запомнила, какое в тот день было число: 2 августа 1914 года. А на следующий день началась война.

Да, невесёлая это история. Когда хотят усмирить яростную реку, её преграждают плотинами, а вот чтобы поставить преграду на пути ярости войны — такую плотину ещё надо научиться строить. Много воды утекло, много крови и слёз, прежде чем Пейру дождался осуществления своей мечты, выполнения своего обещания. Но он терпеливо ждал.