— И остаться живым?
— Разумеется.
— А как остановить сердце?
— Я давил на сонную артерию, точнее на каротидный синус, и
чувствовал, будто теряю сознание. Я впадал в полулетаргию, пульс почти не прослушивался, дыхание почти на нуле. Только так можно выдержать под землей и не задохнуться.
Профессор Тереза Брасс, бывший директор кардиологической клиники Парижского медицинского факультета, констатирует: «Посленескольких лет тренировки возможна блокировка дыхания на 10—15 минут... происходит замедление жизни, как у животных во время зимней спячки».
— Я подсчитал, что останавливал сердце почти пятьсот раз, — уточняет Ивон Ива. — При последнем опыте оно начало работать вновь со скоростью двести пятьдесят ударов в минуту... больше я не рискуя?. Врачи сказали, что следующий раз будет последним».
А редкая, «чудесная» способность к молниеносному счету? Ведь не проходит двух-трех лет, как мы читаем в газетах сообщение о вновь открытом «человеке-счетчике». В 1962 году один из них, Морис Дагбер, решил посоревноваться с... электронно-вычислительной машиной. Было задано десять задач, среди них такие: извлечь кубический корень из 48 627 125, возвести двузначные числа в квадрат, куб, в четвертую, пятую, шестую и седьмую степени, а также определить возраст одного из членов жюри в часах и минутах. Все десять задач Дагбер решил менее чем за четыре минуты, обогнав электронно-счетную машину.
В последнее время широкую известность получил испанский священник дон Лизардо Сайанс Окампо. Он не только решает в уме за считанные секунды самые трудные арифметические задачи, но и обладает потрясающей памятью. Один раз прочтя книгу, он повторяет ее наизусть!
Подчеркнем, что эти необычные способности появились у Лизардо после того, как он перенес тяжелую болезнь.
В 1964 году на конференции американских психиатров в Лос-Анджелесе доктор Хорвиц рассказал о своих наблюдениях над двумя близнецами. Они обладают способностью в течение оекунды определить, каким днем недели было, скажем, 15 сентября 1920 года или будет 7 ноября 2000 года. Как это делается? Сами близнецы не могут ответить. «Мы видим ответ»,— объясняют они. Получить более содержательный ответ вряд ли возможно. Дело в том, что эти феномены находятся в психиатрической лечебнице как... слабоумные. Во всем, кроме своих необычных способностей, они явно выраженные идиоты.
Несравненно больше удалось узнать о редкостных проявлениях памяти нашему ученому А. Р. Лурия. Много лет он наблюдал за человеком, который, по его словам, «помнил все».
«В 1926 году, — пишет профессор Лурия, — в психиатрическую лабораторию пришел молодой человек, репортер одной из московских газет. «Я Шерешевский. Меня прислал редактор. Он хотел бы что-нибудь узнать об особенностях моей памяти».
Вместе с Л. С. Выготским и А. Н. Леонтьевым мы приступили к опыту. По мере получения данных рос наш энтузиазм.
Оказалось, что границы памяти у молодого человека практически отсутствуют. Он запоминал ряды и таблицы из ста и более цифр, огромные комбинации слов неизвестного ему языка, даже длиннейшие цепи из двух понятий «красный» и «синий», произвольно чередующихся. Дело не менялось от того, давались ли ему упражнения на слух или зрительно... С тех пор я наблюдал Шерешевского в течение тридцати лет. Выяснилось, что память его не имеет предела и по прочности. Опыты неизменно протоколировались. Случалось, что я просил через два десятилетия назвать однажды услышанную таблицу цифр. Шерешевский закрывал глаза, медленно водил пальцем по воздуху: «Подождите: вы были в сером костюме... я сидел против вас у стола... вот оно!» И ни единой ошибки!
У наблюдателя создавалось впечатление, что он как бы прочитывает какую-то невидимую страницу. Действительно, как оказалось, ему был свойствен эйдетизм — своеобразная разновидность зрительной памяти. Когда диктовались цифры, он видел их написанными его четким почерком на доске или бумаге, причем он располагал их столбцами по 4—6 в ряду...
Памяти Шерешевского были присущи соощущения-синстезии. Звуки имели для него цвет и вкус... Вот он подходит к продавщице мороженого. «Вам сливочного или шоколадного?» («Она спрашивает каким-то грязным голосом, и сразу как осколки угля рассыпаются по мороженому. Разве такое мороженое можно есть?») Или во время обеда в ресторане: «Вероятно, это специально для того играют, чтоб улучшить вкус». И вдруг неожиданные удары по крыше, где чинят кровлю, — и «обед сразу стал невкусным — все испорчено...».
Шерешевский изумительно точно подмечал неточности текста. «Ведь миллионы людей читали рассказы Чехова, а разве кто-нибудь заметил, что один герой одет в шинель, а потом оказывается в пальто («Хамелеон»), что в начале рассказа на мальчике шапка, а в конце он снимает фуражку («Толстый и тонкий»). А я не могу не заметить: ведь я же вижу, и вкус другой...»
И еще более изумительное: «Достаточно было Шерешевскому что-нибудь представить себе, и мы наблюдали удивительные перемены в его теле. Он мог повысить температуру одной руки на 2°, а другой понизить на 1,5°, «увидев» мысленно, что первая лежит на краю плиты, а вторая держит кусок льда. Он мог ускорить ритм сердца, «видя» себя бегущим за трамваем, переносить удаление зубов без наркоза, «видя», что в кресле сидит другой и «тому», другому, а вовсе не ему рвут зуб».
Ученым известны также случаи невероятного обостренного зрения, обоняния, слуха. У тех же братьев-близнецов, о которых говорилось, настолько развито обоняние, что по запаху, как хорошие ищейки, они узнают свои вещи и вещи знакомых.
Можно рассказать и о еще более загадочных проявлениях психики. По свидетельству профессора Г. К. Ушакова, у него на излечении был семилетний мальчик, который безошибочно определял время в любой час и любую погоду! С какими физиологическими и мыслительными процессами связана эта способность? Ответ находится пока за пределами наших знаний.
Все приведенные примеры говорят об одном: область психических явлений таит в себе много непознанного, нераскрытого, часто столь удивительного, что нельзя не сказать еще раз: перед путешественниками в «страну нашего сознания и подсознания» — необозримое поле сказочных открытий.
Мы сознательно подробнее остановились на всякого рода редкостных проявлениях нашей мозговой деятельности, не связанных непосредственно с тем, о чем у нас идет речь. Думается, что такая связь, однако, гораздо ближе, чем это кажется на первый взгляд. В самом деле, в большинстве случаев все необычные, редкие способности к молниеносному счету, беспредельной памяти, обостренному обонянию или слуху так или иначе связаны с расстройствами психики, с нарушениями ее нормальной деятельности (хотя само это понятие — «нормальная деятельность» — требует своего далеко не простого ответа!).
В скобках заметим также, что не все такие «отступления от нормы» связаны с ненормальной психикой. Скажем, те же йоги добиваются своих удивительных результатов настойчивой тренировкой, будучи, как говорят, «в твердом уме и трезвой памяти». Стоит упомянуть, что среди индийских йогов есть несколько десятков людей, которые специальными упражнениями развили у себя «сверхпамять». Так, йог Саа, адвокат по профессии, по свидетельству Г. Лозанова, легко запоминает расположение десятков различных предметов, когда он, стоя к ним спиной, на мгновение касается их рукой.
Но при всем том для нас ясно, что многие из удивительных, до сих пор необъяснимых явлений, связанных с работой нашего мозга, лежат вне его обычной деятельности или же связаны с повышенной чувствительностью нервной системы.
И тем же самым характеризуются телепатические явления.
Наблюдения свидетельствуют, что они происходят чаще во сне и в полусне (галлюцинации), а также под гипнозом, чем в обычном бодрствующем состоянии. «Может быть, — замечает по этому поводу Л. Сухаребский, — это объясняется тем, что в спящий мозг легче и проще проникнуть этим неизвестным вестникам телепатических передач, называемых телепатемами. Спящего человека ничто не отвлекает, мозг его не занят толкучкой повседневной житейской деятельности». Наверное, это так. Именно «сумеречное» или же особо возбужденное состояние нашего сознания и подсознания создают благоприятные условия для восприятия телепатических сигналов извне.