Растерялся Ива. Не ожидал такого.

Дядька Терентий понял по-своему:

— Не тужи. Насмотришься ещё. Мешок давай.

Скинул Ива мешок с плеч. Пошёл от оружейного погреба. Сердце пойманной птицей рвётся из груди. Неужто дознались? Бежать бы сейчас куда глаза глядят. Да нельзя. Коли и не знают ничего, тут наверняка будет подозрение.

Шагает Ива не спеша. Куда, мол, торопиться? Ну, не пустили в оружейный погреб — не велика беда.

За одни палаты повернул, за другие. Искоса по сторонам да будто невзначай назад поглядывает.

Нет, не гонятся за ним. Не выслеживает никто.

Утихомирилось малость сердце.

Миновал Ива ворота. Пошёл вдоль монастырской стены. Сзади опять никого.

Выругал себя. Эка струсил!

Воевода Болотников вправду под боком стоит. Мудрено ли, что настоятель не велел никого без надобности пускать в оружейные погреба?

Сел Ива в холодке у стены. Стал думать.

Надо бы сообщить о неудаче Игнатию. Да как? И не скажет, так подумает Игнатий: «Болтун, о первую кочку споткнулся — и на попятный».

Глядь, из монастырских ворот вприпрыжку, поднимая босыми ногами пыль, несётся Васька. В руках западок для птиц, что мастерил вчера.

Точно молния вспыхнула в голове у Ивы.

Рванулся было к Ваське и замер. «Стоп, — решил, — сегодня не время».

На другой только день пришёл к Ваське.

Тот обрадовался:

— Глянь, какую малиновку вчера поймал!

Трепыхается в клетке маленькая длиннохвостая птаха с красной грудкой.

— Не жалко тебе их?

— Я им худого не делаю. Когда выпускаю, иные сами возвращаются.

Знал Ива: начнёт Васька рассказывать про птиц — не остановишь. Потому перебил:

— У меня к тебе дело.

Васька от малиновки отвернулся неохотно:

— Какое?

Начал Ива издалека:

— Боюсь за деда Макария. Сказывали, плох он. А тут принялись морить его голодом.

— Что так?

— Всё добиваются, чтобы признался, для чего шёл в монастырь.

— Шёл-то зачем?

— Посмотреть свою работу.

— Голодом морить не ладно, — рассудительно заметил Васька.

— И я про то же!

— Ты ему поесть принеси.

— Пробовал — не пускают к нему.

— Худо, — посочувствовал Васька.

— Чего хорошего, — отозвался Ива. И осторожно: — Вот кабы были ключи от темницы, я б пробрался.

— Где их взять?

— От темницы не достать. Да к тем замкам подходят ключи от оружейных погребов…

Ваську словно обухом по голове.

А Ива просительно:

— Кабы ты помог…

Васька спросил, заикаясь:

— Ключи, что ли, от погребов унести?

— Нет. Их сразу хватятся. Я вот что надумал.

Достал Ива тряпицу с воском. Объяснил. Шёпотом спросил:

— Поможешь?

Не по себе сделалось Ваське. Будто в дурном сне. Стоит перед ним его друг Ива, что от богомазовых кулаков спас. Однако вовсе, выходит, не друг, а вражеский лазутчик.

— Попробую… — едва выговорил.

— Гляди не попадись.

— Ладно…

Хлопнула за Ивой калитка. Подождал малость Васька: вдруг вернётся Ива? Нет, видать, не почуял беды. И отправился Васька прямёхонько к келарю Савве, крепко сжимая в кулаке тряпицу с желтоватым пчелиным воском.

В палатах — монах, что за ухо недавно таскал. Попятился Васька. Монах сердито остановил:

— Велено тебя допускать во всякое время. Погодь, доложу брату Савве.

Вернулся быстро. На другую дверь указал:

— Иди.

Васька вошёл несмело. Поклонился до земли.

Келарь отложил гусиное перо:

— Новости есть?

— Ага! — заторопился Васька.

Всё рассказал. И выложил перед келарем Саввой тряпочку с воском.

Перекрестился келарь:

— Так и думал — придёт к тебе Макарьев приёмыш. Потому и в погреба не велел пускать. Ишь, для деда, стало быть! Смекаешь теперь, какова птица твой друг?

Васька замотал головой:

— Ух, вражина!

Знал Васька давно, что изготовлены были для оружейных погребов особые замки, которые не откроешь никакими другими ключами.

Келарь приказал:

— Завтра же исполнишь, что велено.

— Боязно. Вдруг поймают? — замялся Васька.

— Тряпицу с воском оставь. Рано поутру подойди с заднего крыльца. Всё будет готово.

Отдал Ива тряпицу с воском и потерял покой.

Мысли у Ивы в голове одна другой тревожнее: а ну как не сумеет Васька сделать слепки с ключей? Иль, того хуже, попадётся?

Переплыл Ива сажёнками неширокую речку — должно быть, в десятый раз туда и обратно. Глянь — в кустах возле его немудрящей одёжки Васька.

Вылетел Ива из воды:

— Ну как?

— А вот так, — важничает Васька.

— Достал?

— Быстрый ты шибко…

Однако по всему видно: сделал, что надобно.

— Давай! — нетерпеливо попросил Ива. — Не тяни.

Васька полез за пазуху. И вот у Ивы в руках знакомая тряпичка. Никак не может второпях развязать.

— Дай, я, — приказал Васька.

Ива хотел было возразить, потом передумал — как-никак Васькина работа.

Васька тряпицу развязал:

— Держи!

Лежат в тряпице два кусочка воска, и на каждом отпечатки замысловатых ключей.

Словно самую большую драгоценность, осторожно, чтобы не помять ненароком, завязал Ива восковые комочки.

— Здо́рово выручил. Век не забуду, — похвалил. И добавил: — Теперь уходи.

— Куда? — опешил Васька.

— Домой. До той поры, пока сам не скажу, со двора — ни шагу.

Игнатий ждал Иву на условленном месте. Повертел в руках кусочки воска, похвалил Иву:

— Молодец!

— Не я это, — признался Ива. — Дружок Васька, оружейного мастера Терентия сын.

Игнатий отложил воск в сторону:

— Не время шутить. Говори, как дело сделал.

— Верно, не сам… — чувствуя, что натворил что-то неладное, виновато пробормотал Ива.

Потемнели глаза у Игнатия:

— Рассказывай.

Всё по порядку рассказал Ива, как одно оставалось — открыться Ваське.

— Худо, — сказал Игнатий, — без совета и спроса тайну чужому человеку доверил. Ладно. Сделанного не переделаешь. Только впредь один такие дела не решай. Это я тебе вместо деда Макария велю.

Ива облегчённо вздохнул.

— Расскажи про своего дружка.

Всё передал Ива, что знал про Ваську.

— Думаешь, не подведёт?

— Не! Парень что надо.

— Коли так, будет твоему Ваське ещё дело. Надо упредить одного человека. И лучше, если то сделает не взрослый, а мальчонка. Надёжней будет, меньше опаски. Разыщи да пришли ко мне Ваську.

Вскочил Ива. Славно всё складывается!

Игнатий остановил:

— Постой, впрочем. Может, не стоит мне с ним видеться? — Непонятно, то ли у Ивы, то ли у самого себя спросил. И сам же ответил: — Бережёного, говорят, бог бережёт. Скажи своему дружку, чтобы тотчас бежал в Марьино и передал Кузьме Егорову: «Макарий, мол, наказывал передать привет». Кузьма Егоров ответит: «За привет спасибо. У нас курица ногу сломала».

Фыркнул Ива:

— Какая курица?

— То тайное слово. Чтоб Кузьма и Васька опознали друг друга.

— Чудно́ больно.

— Оно чем чудней, тем лучше. Слушай дальше. Как Кузьма про курицу помянет, должен ему сказать Васька: «В пятницу со своими людьми ровно в полночь будь перед главными монастырскими воротами».

— В пятницу?! — радостно ахнул Ива.

— Тише… — остановил Игнатий.

— Как они войдут? Стража днём и ночью караулит.

— Много будешь знать — скоро состаришься.

Неожиданная догадка мелькнула у Ивы: верно, заодно будет стража.

У Игнатия, однако, не спросил. Понимал: всё одно тот до поры не скажет.

Казалось Игнатию и Иве, что дела складываются и вправду как нельзя лучше. И напрасно казалось. Потому что в то же самое время настоятель и келарь Савва держали срочный и тайный совет. Доложил им не медля Васька новый Ивин приказ.

— Стало быть, так, — решил настоятель. — Оружейного мастера малец пусть идёт завтра поутру к Кузьке Егорову. А ты ноне же к государеву воеводе шли гонца. Чтобы в пятницу от него пришла подмога к главным монастырским воротам час спустя после полуночи. Ни ранее, ни позднее.