Директор школы Елена Николаевна выпросила у председателя колхоза Мирона Андреича два грузовика. Сбор отрядов пятого и шестого классов был назначен возле школы в шесть часов утра.

Все пришли рано, а из нашего звена, по обыкновению, последним явился Алик Марголин. Конечно, у него болела голова, он принял таблетку пирамидона и ждал, когда подействует.

— Подействовало? — насмешливо спросил Васька Таратута.

— Не совсем, — признался бледный и худенький Алик.

— Эх ты, Альфред — из таблеток винегрет! — задразнился Васька.

Но я сейчас же оборвал его:

— Что ты привязываешься к человеку! Небось, когда у самого голова болит…

— А как она болит? — полюбопытствовал Васька. — Я вон как тогда башкой об пол брякнулся, аж пол затрещал, и то ничего…

Но этот разговор оборвал вожатый нашего отряда Леня Чарухин и велел строиться.

Мы построились в две колонны поотрядно, горнисты заиграли не совсем в лад, но очень громко, затрещали барабаны, красные флажки затрепыхались в воздухе, и ряды тронулись.

Но, когда мы завернули за угол, к правлению, и увидели там грузовики, что тут началось! Ряды в один момент расстроились, и все как припустились бежать! Напрасно старшая вожатая, она же учительница географии Капитолина Павловна, вожатые отрядов призывали нас к порядку. Куда там! Всем интересно было влезть первыми и занять места на скамейках у бортов. Мы мигом обогнали девчонок и первыми примчались к подножке, но около нее уже стоял станичный чемпион по бегу Леня Чарухин. Он строго поглядел на нас и распорядился:

— Сначала садятся девочки! Девочки, становитесь в очередь, да без толкотни!

И тут из девчонок сразу получился целый хвост.

Мы отошли в сторонку, а Васька Таратута шепнул:

— Не робей, ребята! За мной!

Он обежал машину, а наше звено за ним, и мы мигом влезли в грузовик с другой стороны. Девчонки подняли страшный визг и начали возмущаться, но мы оттеснили их от левого борта и захватили лучшие места.

Анка Зенкова сказала, что она поднимет это дело на совете отряда. Но это еще улита едет — когда-то будет!

Последним в наш грузовик влез Леня Чарухин и объявил, что будет следить за порядком и нарушителей дисциплины станет высаживать — пускай остаются ни при чем.

Сейчас я кончаю запись, так как поздно, и про то, что мы видели на канале, буду описывать завтра.

3 апреля. Продолжаю про экскурсию. Ехали мы около часа, а потом нас высадили посреди степи и повели к какому-то длинному-предлинному бугру. Мы догадались, что это берег канала, и ждали, что за ним откроется и сверкнет вода. Но ни капельки воды там не оказалось; мы увидели сухое дно, гладкое и твердое, и вымощенные камнем берега.

И тут я заорал во все горло, что это обман. Какой же это канал, если он без воды! И другие тоже закричали.

Капитолина Павловна подняла руку, чтобы мы замолчали, и сказала:

— Это и есть канал, вернее ложе будущего канала. Когда все будет готово, сюда пустят воду. Вы счастливцы: видите то, чего нельзя будет увидеть через год, — все это закроется водой, кроме верхней части береговых откосов.

В это время раздался смех. Оказывается, Васька Таратута сбежал по каменному берегу на дно и там выделывал всякие штуки. То представлял, будто ныряет, то изображал утопающего, то будто выплывал на поверхность воды. Мне это понравилось, и я тоже припустился вниз, а за мной и другие ребята.

Но в это время наши шоферы задудели, чтобы всем собираться к машинам, и мы гурьбой полезли наверх.

Мы проехали километра два и остановились: здесь началась, как объяснил участковый техник, «планировка откосов». Мы не поняли, что это значит, и техник сказал:

— А вы подойдите поближе и посмотрите!

Мы пошли к берегу канала, пробираясь среди огромных куч песка, щебенки и штабелей грубо отесанных гранитных плит.

Вот бы где поиграть в прятки!

Десятки рабочих покрывали ровные откосы слоем мелкого камня. Там, где это было уже сделано, каменную крошку уравнивали песком и щебенкой, а другие рабочие прикрывали все плотно прилегающими друг к другу гранитными плитами.

— Видите, как у нас все основательно делается, — сказал техник, подошедший с нами к берегу. — Здесь на спланированные откосы укладывается прочнейшая каменная одежда. А самую планировку вы посмотрите, когда пройдете дальше, вон туда, где работает планировочный экскаватор.

Мы долго шли мимо куч строительного материала, и вдруг перед нами оказался рельсовый путь. По рельсам вдоль берегов канала двигались многоковшовые экскаваторы. Обработав участок берега, экскаватор передвигается по рельсам дальше, а здесь начинают работать облицовщики.

Техник попросил Капитолину Павловну собрать нас в кружок и стал рассказывать, а я, чтобы не позабыть, записывал некоторые названия и цифры в блокнотик, который ношу при себе с тех пор, как начал писать дневник. Техник говорил так:

— Машина, которую вы, ребята, перед собой видите, называется многоковшовым экскаватором «МЭ-202». Она нашего, советского производства и изготовлена Киевским экскаваторным заводом. У нее сорок один ковш. Ковши составляют бесконечную цепь. Присмотритесь к ее работе.

Мы столпились у стекол кабины: внутри нее за пультом управления сидел экскаваторщик. Он нажимал разные кнопки и поворачивал рычажки, и машина легко и точно выполняла его приказы. Где-то внизу гудели моторы, от которых работал механизм экскаватора. Эти моторы получают ток от кабеля, соединенного с линией электропередачи.

Мы подошли к берегу и увидели, что ковши ползли по откосу, соскребая с него бугры и неровности. Ковши подхватывали срезанную землю и везли наверх, затем опрокидывались, и земля ссыпалась на широкую ленту, которая тоже двигалась. Это движущийся транспортер. Он уносит землю за 20 метров от берега и выбрасывает в отвал…

Там, где экскаватор уже заканчивал планировку откосов, ползали тяжелые катки, выравнивая и выглаживая почву.

Мы пошли дальше…

Я больше писать не могу, ручка вываливается из пальцев. Ну и поход: два вечера про него писал, а все не кончил…

4 апреля. Сегодня первый день четвертой четверти, а я получил по истории тройку, потому что вчера весь день гоняли футбол. Вечер я просидел за дневником и урок прочитал кое-как. Был неприятный разговор с вожатым звена Сенькой Ращупкиным. Он мне сказал:

— Я не посмотрю, Челнок, что ты член совета отряда, и поставлю о твоей учебе вопрос на звене. А если ты и дальше будешь подводить нас, вынесу на совет отряда и даже на совет дружины! Учти это!

Я сказал, что учту, и тогда он от меня отстал, но записал мне замечание в свою книжку.

Постараюсь сегодня кончить про поход: уроков в первый день задано мало.

Вот, значит, мы пришли туда, где на прицепе у тракторов работали какие-то громоздкие машины. Капитолина Павловна сказала, что они называются скреперами. Эти скреперы издали чем-то похожи на громадных жуков.

Про скреперы нам рассказал начальник участка инженер Никишин. Очень он смеялся, когда узнал, что мы — путешественники в третье тысячелетие.

— Перед вами скрепер, построенный в Челябинске, — начал инженер. — Кстати, какой иностранный язык вы изучаете?

— Английский, — бойко ответил Алик и тут же добавил, чтобы доказать свои знания: — Дзе тейбл, дзе пьюпил, йес, ноу, ай спик инглиш, хау ду ю ду![1]

— Довольно, довольно! — замахал руками товарищ Никишин. — Вижу, что знаешь, хоть в Лондон поезжай! Так вот, друзья мои, слушайте! Слово «скрепер» происходит от английского глагола «ту скрейп» — скрести, скоблить, очищать.

К месту, где мы стояли, подошел скрепер, возвратившийся с отвала.

— Основную часть скрепера составляет большой ковш-лопата, вмещающий до шести кубометров, то есть двенадцать — пятнадцать тонн грунта, — говорил товарищ Никишин. — Но вы обратите внимание на конструкцию ковша. Он разъемный. Задняя часть его значительно больше передней, она может отваливаться и нижним, очень острым краем врезается в землю.