Всё ещё раздумывая о холоде, Метис и девчонке Жнице, я покинула верхний двор, зашагала вниз по склону, и быстро пересекла нижние дворы. Я засунула свой подбородок под шарф и продолжала идти дальше, пока не достигла окраины кампуса и стену в двенадцать футов высотой, которая отделяла миф-академию от внешнего мира.

Железные решётки на воротах возвышались передо мной, точно напоминая, где я находилась - и то, что я не должна была быть здесь. Во всяком случае, ни сегодня. Чаще всего, после обеда я проскальзывала через решётку, шла к автобусной остановке, и ехала вниз в город, чтобы увидеть бабушку Фрост. Но я забыла, что пообещала бабушке сегодня не покидать территорию кампуса из-за нападения Жнецов. Хотя я с удовольствием увидела бы её, но не хотела, чтобы моя бабушка беспокоилась обо мне больше, чем и так уже беспокоилась.

Вздохнув, я взглянула на мои часы. У меня всё ещё было достаточно свободного времени, в которое я не знала чем заняться, прежде чем нужно будет идти в библиотеку древностей отрабатывать мою регулярную смену. Несмотря на холод, я не хотела возвращаться назад в моё общежитие и постоянно раздумывать о Логане, девчонке Жнице, и о том, где моя мама спрятала кинжал Хельхейма, или обо всём другом, чем был занят сейчас мой разум.

Я позвонила Дафне, в надежде, что проведу время с валькирией, но она не взяла трубку. Странно. Моя лучшая подруга была одна из тех одержимых людей, которые всегда отвечали на звонки. Даже тогда, если кто-то написал ей сообщение. Дафна обычно шла напролом, и сразу же звонила в ответ. Я спрашивала себя, что случилось с валькирией. Сначала она выскочила из столовой во время обеда, а теперь не берёт свой телефон. Было не так сложно предположить, что это имело что-то общего с тем, что случилось в Колизее. Только я не могла себе представить, что же это могло быть. Да, нападение было страшным и ужасным, но мы более или менее справились с этим. Это было то, на чём я должна была сосредоточится, или по крайней мере попытаться, хотя мёртвое лицо Самсона Сорензен и других детей всплывали сегодня в моих мыслях чаще, чем один раз.

Так как мне не чем было заняться или какое-то время где-нибудь побыть, я решила побродить на одной из серых, выложенных камнем дорог, которая шла параллельно к стене и посмотреть, куда она меня приведёт. Обычно я шла только прямо к воротам и бежала к автобусной остановки. Я никогда не останавливалась, чтобы выяснить, что было внутри стены, поэтому я выбрала дорогу, ведущую влево, и пошла по ней.

Фиолетовые анютины глазки и другие маленькие зимние цветы, не смотря на холод, боролись за то, чтобы держать свои разноцветные лепестки открытыми. Над ними деревья вытянули свои голые, похожие на скелет ветки во все стороны, создавая, таким образом, тёмные деревянные переплетения, которые отсеивали последние редкие солнечные лучи света. Несколько железных лавочек стояли сзади в тени, а маленький ручей, который протекал рядом с ними, полностью замёрз.

И, конечно же, здесь было ещё больше статуй.

Статуи были сделаны из того же тёмно-серого камня, как и другие, в главных зданиях кампуса, хотя они были гораздо меньше, не более чем два три фута высотой. Не большая группа из них были расположена вокруг каменного пешеходного моста, который пересекал замёрзший ручей. У самой большой фигуры был торс человека, вместе с копытами козла и коротким хвостом. Два рога изворачивались из его каменных волос, и он держал флейту возле губ, как будто всегда готовый заиграть радостную мелодию. Я признала в статуе Пэна, греческого бога пастухов и целой кучи других людей, в зависимости от того, какую книгу миф-истории вы возьмёте в библиотеке.

Несколько других каменных статуй лесных нимф и дриад были расположены вокруг него. Их руки были вытянуты в стороны, а ноги подняты вверх. В руках же они держали цветы. Так, будто они танцевали под несуществующую песню Пэна. Чем дольше я смотрела на них, тем больше мне казалось, что нимфы смотрят прямо на меня. Их глаза сузились в узкие щелки, их губы отступили, показывая зубы, в то время как они раздавили пальцами нежные лепестки цветов.

Я вздохнула и отвернулась. Иногда я думала, что если даже увижу статуй только через сто лет, то и тогда это было бы слишком рано. А теперь для урока Метис мне нужно будет написать дурацкое сочинение о них. Тьфу.

Я продолжила прогулку, проходя мимо ещё большего числа скамеек и статуй. Но что меня удивило, так это тот факт, что в каменной стене, которая окружала академию, находилось ещё несколько ворот. Всё это время я использовала только главные ворота и вторые, немного поменьше возле парковки за спортзалом, но примерно каждые сто метров в стене находились железные прутья. Пара каменных сфинксов охраняла их, восседая над ними с обеих сторон. Я предполагала, что здесь было так много ворот на случай, если студентом нужно будет покинуть территорию кампуса в спешке – например, если Жницы когда-нибудь нападут на академию группой, как они сделали это в Колизее. Мысль об этом скрутила мой желудок.

Не смотря на быстрый шаг, зимний холод и дальше пробирался сквозь одежду и просачивался в мои кости. Я как раз разворачивалась, чтобы возвратиться в свою тёплую комнату в общежитие, как вдруг услышала низкое рычание.

Я замерла. Внезапно мне стало холоднее, чем когда либо, и я спрашивала себя, возможно ли, что этот звук я себе только вообразила, и действительно, по настоящему, на это надеялась. Мой опыт говорил мне, что рычание никогда не означало что-то хорошее. Рычание обычно указывало на большое, страшное существо, такое, как Немейский охотник, которое скрывалось поблизости с намерением разорвать меня своими зубами и когтями. Я была настолько не благосклонна к слишком большим, чёрным похожим на пантеру созданиям - особенно потому, что Жнецы тренировали их быть смертоносными кошечками-убийцами.

Рычание снова раздалось в воздухе, разрушая всякую надежду, что это было только мою воображение или мой цыганский дар сыграл со мной шутку. Медленно я повернула голову вправо и увидела волка Фенрир.

Волк Фенрир лежал, свернувшись на куче листьев с другой стороны ворот, перед которыми я как раз стояла. Существо было даже больше, чем я в высоту, с широким сильным телом и острыми, как бритва зубами и когтями. Его мех был не совсем чёрный, но больше похож на тёмный глубоко дымчатый цвет пепла.

Лохматая шерсть помогала ему слиться с тенью высоких деревьев. В последний раз, когда я видела волка Фенрир, я заметила, что его мех имел красные пряди, выделяющиеся на нём, но я не видела таких в шерсти этого существа. Его глаза были ржавого цвета, хотя этот цвет был намного темнее, того, который я помнила и без жуткого горящего огня, который говорил мне, как сильно волк хотел проглотить меня.

Я разглядывала существо, и мои глаза остановились на его ухе. В правом был вырван маленький уголок, и поэтому я поняла, что это действительно был мой волк. Тот, которого я встретила на лыжном курорте. Тот, который уберёг меня от замерзания, после того, как мы оба попали в лавину, которую привёл в действие Престон. В тот день волк получил этот V-образный шрам.

«Хм, собачка»? - спросила я неуверенным голосом, потому что я никогда не называла волка по-другому. – «Это действительно ты»?

При звуке моего голоса, волк Фенрир вскочил на ноги, и его брыли скривились во что-то, что выглядело как, хм, улыбка. Ладно, это было немного жутко. Обычно мифологические существа были так же рады видеть меня, как я то, что они меня преследовали и при мысли о том, чтобы впиться в меня своими зубами, облизывались. Но этот волк, в самом деле, выглядел радостным из-за того, что я заметила его, будто - будто он ждал, что я пройду здесь.

Волк тихо заскулил и подобрался ближе к воротам, так что листья зашуршали под его огромным телом. Я подошла к железной решётки. Заколебалась, потом просунула руку между прутьев. Волк ходил туда-сюда несколько секунд, прежде чем подойти ко мне и толкнуть своей головой мне в руку.