Переводчик: Лилия Калиева

Оформление: Наталия Павлова 

Перевод выполнен для группы: http://vk.com/beautiful_disaster_club

Сожаление - это не то, что должно волновать 13-летнего ребенка. В момент осознания ошибки можно было бы простить гневные упреки или неправильный выбор, и тогда все бы позабылось. С волейболом, группой поддержки, студенческим советом, уроками фортепиано, и случайным свободным временем для себя, практически не хватало времени на что-то еще, и точно не для какого-то глупого сожаления. Но когда все отступало, это единственное, о чем я могла думать.

Тем утром, когда я вышла из загородного дома мамы, мои мысли крутились вокруг безжалостных комментариев Элли или Лиззи по отношению ко мне, или я думала о том, смогу ли я пройти через столовую не получив какую-нибудь отвратительную реплику. Нужно было сделать домашку по алгебре. Сегодня нас забирает папа.

Папа. Уф.

Мама просила быть милой с его новой подружкой, но я понятия не имела, кем она была. С самого развода, дом папы стал прибежищем матерей-одиночек или женщин едва ли старше меня.

Поначалу папа пытался контролировать, насколько серьезными были знакомства мамы. У его Первой подружки были свои дети, и она не приезжала по выходным, когда моя маленькая сестра, Хэлли, и я были у папы. Но после папа понял, мама не была заинтересована в знакомствах, а он не смог заставить ее играть по его правилам, забросил это дело. Подруга номер Два ворвалась в нашу жизнь внезапно, и он чувствовал, что ее присутствие рядом с нами вполне хорошая идея.

С номером Три он просто хорошо проводил ночи. Он познакомил нас с Четвертой через 36 часов их первого свидания. У Пятой был малыш-мальчик, и папа перевез мои вещи из моей спальни, чтобы освободить место для сине-красных штор, стенной драпировки с пожарной машиной, и коробки игрушек, полную глупых самосвалов и миниатюрных автомобилей. Шестая едва ли была в возрасте, чтобы пить и не имела детей, и хотя моя спальня снова опустела, я все еще застряла в комнате с моей семилетней сестрой.

Сейчас была Седьмая, так что, была вероятность, что моя комната снова будет занята.

Я скользнула внутрь через стеклянные двойные двери Средней школы Бишоп, не глядя назад, чтобы посмотреть, уехала ли мама. Она всегда ждала, пока я не доходила до дверей. Она, наверное, даже не осознавала, что она до сих пор так делает.

Небо прояснилось, но крупные капли начали постукивать по окнам. Казалось, стук проходит эхом по всему зданию, пока я поднималась по лестнице на основной этаж. Я повернула налево, направляясь к своему шкафчику, и прошла мимо миссис Гиззо.

Она улыбнулась мне.

- Успела! Кажется, там уже везде мокро, - сказала она.

Я кивнула.

- Увидимся позже, - она подмигнула мне, проходя мимо меня.

Миссис Гиззо преподавала три часа английского в седьмом классе. Она не возражала, когда я писала рассказы в ее классе, при условии, что я закончу свою работу. Только сочинение рассказов было моим единственным выходом. Не было разговоров с мамой о том, что я была сердита или подавлена ее поведением. Разговоры об отце вызывали лишь ссору. Каким-то образом Миссис Гиззо поняла все это, и она не ругала меня из-за выплеска гнева на бумаге, как делали некоторые учителя.

Я остановилась перед моим шкафчиком и набрала на кодовом замке числа 4, 44, 12. С рывком потянула ручку и открыла тонкую металлическую дверь, вытащила книгу по предварительно курсу алгебры, а затем положила ее в рюкзак. Я провела слишком много времени за ноутбуком ночью, так что, домашку по математике нужно было сделать в течение классного часа.

В заднем кармане зазвонил мой мобильный, и я повернулась, чтобы скрыть громоздкий зелено-фиолетовый чехол, пока я проверяла сообщение. Пришло сообщение от папы. Он напоминал, что он забирает меня сегодня.

Я не идиотка.

Я ответила, что я в курсе, и сунула телефон обратно в карман.

- Эй, Дженна! - Хлоя поприветствовала меня с широкой улыбкой.

Я вскочила.

- Привет!

Ее улыбка погасла.

- Выходные у отца?

- Да, - ответила я, доставая большую папку из моего шкафчика.

- Это отстой. Ну, может быть, он будет чувствовать себя плохо после прошлого раза и отправит у вас куда-нибудь развлекаться.

- Сомневаюсь. Номер Семь, вероятно, будет с нами.

Лицо Хлои ввинчивается в отвращении.

- У них сейчас номера?

- Ага, - выдохнула я, шагая с ней в классную комнату.

Когда Хлоя и я сели на свои места, я сразу же вытащила смятую тетрадь с закладкой на странице, где у меня были затруднения, чтобы закончить работу. Через десять минут и четыре проблемы, я сложила работу пополам и сунула в учебник.

Мистер Хилтербрэн сидел, погрузившись в свой телефон, подперев рукой подбородок. Я нахмурилась и подвинулась к Хлое. Учителям было запрещено пользоваться телефонами при студентах. Тот факт, что мистер Хилтербрэн нарушил правило, отвлекаясь на свой мобильник, игнорируя нас всех, был странно тревожным.

Хлоя наклонилась.

- Он сидит так, с самого начала урока.

За пять минут до звонка, мистер Хилтербрэн, казалось, вышел из транса, моргнул и спросил:

- Вы что-нибудь слышали об эпидемии в Европе? Это во всех новостях.

Примерно двадцать учеников смотрели друг на друга, а потом на нашего учителя. Он просто посмотрел на свой телефон, а затем покачал головой в недоумении.

- Какая эпидемия? - спросила я.

Мистер Хилтербрэн начал говорить, но раздался звонок. Я собрала свои вещи и подождала Хлою возле ее шкафчика, прежде чем отправиться алгебру.

У нас с Хлоей почти все уроки были вместе, кроме последнего. У нее был хор, у меня волейбол.

Пока мы поднимались на второй этаж, Хлоя с гримасой спросила:

- Ты когда-нибудь чувствовала все эти запахи на лестничных площадках?

Из каштановых волос Хлои выглянули ярко-красные пряди. Мы привыкли одинаково выглядеть, но ее мама была парикмахером, и с тех пор как мы начали ходить в среднюю школу, волосы Хлои стали намного красивее, чем мои.

Я всегда ждала ее вдумчивое мнение. Ее ум работал самым загадочным и чудесным образом. Это было одним из многих вещей, которые я находила милым в ней. Она была спокойная, если только она не собиралась выдать что-то философское.

- Пахнет духами, одеколоном и плесенью. Чем выше мы поднимаемся, тем становится хуже.

- Это влажность, - ответила я.

Она покачала головой.

- Может быть, эта лестница говорит нам, чего ожидать; каждый год, мы все определяемся как личность. С каждым годом стереотипы укореняются, и так, пока мы не закончим школу.

- Или, может быть, это просто влажность, - сказала я, улыбаясь.

В тот момент, когда мы вошли в класс миссис Сайдерс, она подняла руку, говоря нам быть спокойным, пока она подключала кабели интерактивной доски на свой ноутбук.

Чем больше студентов заходили, бормотание и болтовня становились все громче.

Миссис Сайдерс отбросила вьющуюся прядь длинных волос, выскочившую из ее низкого пучка.

- Пожалуйста! Успокоились! - сказала она, как мы садились на наши места.

После заставки начались национальные новости, миссис Сайдерс сделала несколько шагов назад, и обнял себя обеими руками. Я наблюдала за ней, зная, что учителя никогда намеренно не притворяются, что они боятся, так что она, вероятно, даже не понимала, что она делает это. Это заставило меня волноваться еще больше.

Миссис Сайдерс покачала головой, когда раздался звонок.

Я направила глаза на ведущего подробно описывающий хаос на небольшой площади рядом с его головой. В нижней части экрана появился список стран, выделенный желтым цветом.

- Что происходит с этими странами? - спросил Тристан. Он только что вошел, как всегда с опозданием.

- С этими странами ООН потерял контакт, - сказала миссис Сайдерс.