- Я ненавижу болеть, - бормочу я напротив его груди, стараясь скрыть бурлящие во мне эмоции. - Это отстойно.

Его огромное тело ерзает, и Грей издает звук, который я расцениваю, как смешок.

- Очень отстойно, - его длинные пальцы рисуют узоры вдоль моей спины. - Бедная, не малышка Мак.

Закрывая глаза, я позволяю своей руке гулять по его телу. Несмотря на лихорадку, мои руки холодные. Я нащупываю теплую полоску кожи Грея, там, где у него на боку задралась футболка. Грей издает тихий вскрик, его плоть вздрагивает от моих прикосновений.

- Черт, Мак. У тебя ледяные руки!

- Знаю, - это слово больше похоже на вой. - Им нужно побыть в тепле. Так что иди сюда.

Его живот вздрагивает, когда я тру по нему рукой, разделяя жар его кожи.

- Прекрати!

- Щекотно?

Он снова вздрагивает.

- Да.

Заинтригованная, я двигаю руку к его ребрам, ощупывая его торс. Я никогда не прикасалась к такому как у него телу. Эту несправедливую оплошность надо бы исправить, потому что я явно зря упустила эту часть жизни.

- Иисусе, Грей, я не могу объяснить, какое у тебя замечательное тело. Что ты делаешь? Не вылезаешь из спортзала?

- Ежедневные тренировки и пятьсот приседаний на ночь, возможно, имеют к этому отношение, - в его голосе слышна улыбка.

- Трудяжка.

- Скорее просто люблю то, чем занимаюсь, - он наклоняет голову так, чтобы видеть мое лицо, его брови приподнимаются. - А ты разве против?

Черт, нет.

- Просто твое тело недостаточно мягкое.

- Зато я люблю твою мягкость, - говорит он нежным голосом. Его рука медленно скользит вдоль изгиба моей талии, вверх и вниз, лаская меня, словно я лучшее, к чему ему доводилось прикасаться. Это так приятно, что я дрожу, и он замирает, будто бы осознавая собственные действия.

Мне следует отодвинуться от него, но я не могу. Не тогда, когда его тело на ощупь такое твердое, а кожа будто шелк. Боже, я могла бы всю ночь гладить его рельефный пресс, и мне бы это не надоело.

Но Грей кладет руку поверх моей, останавливая мои движения.

- Прекрати, Мак, - его голос резкий, в нем слышна мука. - Ты убиваешь меня.

Я не думала, что могу залиться жаром в таком состоянии, но так и есть. Пытаясь игнорировать прилив смущения, я опускаю голову и утыкаюсь в его бок - потому что не могу отпустить его прямо сейчас, даже если бы от этого зависела мой жизнь.

- Прости.

Его рука расслабляется, и он несильно сжимает мою ладонь.

- Просто... Ты прикасаешься к моему животу. А я реагирую на это, - добавляет он, подчеркивая каждое слово.

Значение его слов наконец-то доходит до меня, и я замираю, кровь шумит в ушах. Он имеет в виду, что...? У меня возникает острое желание опустить руку чуть ниже и проверить, насколько же он реагирует, но вместо этого я сжимаю пальцы в кулак напротив его живота. Неважно, твердый ли он как камень. Тот факт, что Грей остановил меня, очевидно, свидетельствует о том, что он не хочет, чтобы я возбуждала его и дальше.

И от этого меня передергивает. Я такая недотепа, и это не смешно. Я словно какая-то приставучая преследовательница. Вот же ж. Хватит того, что я по сути довела себя до оргазма во время разговора с ним по телефону. О, боже, я не могу об этом думать прямо сейчас. Я свернусь клубочком и умру.

Тщетно стараюсь найти нужные слова, но в голове крутится лишь: "Твое тело неотразимо, и я не могла не погладить его". Однако произношу я:

- Прости. Я... Я не знаю, я немного нервничаю. Я уже говорила, как сильно не люблю болеть?

Его смех перебивает меня.

- Один или два раза, - почти что машинально его палец медленно рисует зигзаги на задней поверхности моей руки. - Я уже это понял. Ты хочешь двигаться, но это больно. Ты хочешь встать, но слишком устала.

Вздох срывается с моих уст.

- Расскажи мне историю.

- О, боже, типа о Маше и Трех Медведях или что-то в этом роде? – кажется, он в ужасе.

- Нет. Дурак, - улыбаясь, я тыкаю его в бок и получаю в награду его вскрик. - О тебе. Что-то, чтобы отвлечь мой разум от болезненного состояния тела.

- Мой бедный маленький Специальный Соус, - его большая рука скользит к моему бедру, приятно и уверенно располагаясь на моей горячей коже. – Ладно, - секунду он молчит. - Когда мне было семнадцать, я обгадился.

Я шокированно смеюсь.

- Грей! Это отвратительно, - я снова смеюсь. - Что это за история такая?

- Та, что отвлечет тебя от мыслей о болезни, а меня от мыслей о твоих поглаживаниях моего живота?

Ну, это останавливает мой смех. Я и мои чертовы блудливые руки.

- Итак, ты говорил... О проблемах с контролем прямой кишки?

Он фыркает - такой естественный звук.

- Я заболел желудочным гриппом. Какой-то реально жесткой формой. Но уже тогда я был начинающим наступающим лайнменом...

- Конечно. Как я и говорила, трудяжка...

- Тсс, - он легонько шлепает меня по попке. - В любом случае, я считал, что смогу все это перенести и нормально сыграю, не подведя свою команду. Но, бля, это было хреново. Я едва мог стоять. Мои кишки сводила неистовая боль. И затем огромный чертов защитник врезался в меня, - он выдерживает паузу, и я ощущаю, как Грей содрогается. - Он буквально выбил из меня все дерьмо.

Я прикусываю губу, чтобы не фыркать.

- О, Кексик, - и затем я проигрываю эту битву и хохочу до колик. - Просто... нет...

Тело Грея дрожит, когда он прижимает губы к моему лбу, его дыхание становится прерывистым, так как он явно пытается сдержать смех, и затем до меня доходит: он старается не прикасаться ко мне своим пахом. Глубоко внутри груди, мое сердце совсем немного подпрыгивает.

- Хочешь знать худшую часть этой истории? - спрашивает он спустя мгновение.

- А было еще что-то?

- Наши форменные брюки были белого цвета.

- Боже, - я обнимаю его узкую талию. - Кексик.

- Они прозвали меня тогда Пятном, - он резко и быстро фыркает. - Некоторые из тех уебков все еще называют меня так, когда я приезжаю домой.

- Уебки, - соглашаюсь я пылко.

Он мельком смотрит на меня, и в уголках его глаз образуются морщинки.

- Я было подумал, что ты тоже станешь меня так называть.

Я прижимаю усмехающиеся губы к его груди.

- Да как я могу?

- Ну да, если ты хочешь выжить, то не посмеешь, - говорит он мрачно.

- Знаешь, я чувствую себя сейчас так, словно мои шансы на выживание и так мизерны.

Мгновенно его тело замирает, и объятия вокруг моей талии становятся увереннее.

- Не говорит так, Мак. Даже в шутку.

И затем я вспоминаю о его матери. От ужаса мое сердце пропускает удар, и я прижимаюсь к Грею еще сильнее.

- Ты прав, это была глупая шутка.

Его губы касаются моей макушки. Это не поцелуй, скорее больше похоже на то, что он вдыхает мой запах.

- Это была тупая история. Мне следует рассказать другую. Какую-то милую, чтобы усыпила тебя.

Трепет разрастается в моей груди, и я напряженно сглатываю.

- Это было бы идеально, - он идеален. И я так благодарна, что он здесь со мной, что устраиваюсь поудобнее, желая приклеиться к нему и никогда не отлипать. - Я люблю тебя, Грей.

Это вырывается без предупреждения, слова повисают в неловком молчании. Грудь Грея вздымается от глубокого вдоха, и моя кожа покрывается мурашками от стыда. Я приказываю себе не напрягаться, не делать свою ошибку еще хуже.

Но затем он выдыхает и прикладывает подбородок к моей макушке.

- Я тоже люблю тебя, Айви.

Свет в его голосе и легкость, с которой он произносит это, свидетельствует о том, что мы говорим о дружеской любви.

В тишине его рука скользит по моему бедру, неспешная ласка, чтобы подарить мне ощущение комфорта. Внезапно я чувствую дикую усталость, такую, что не могу держать глаза открытыми. И пока засыпаю, размышляю над тем, как мне повезло, что Грей не воспринял мои слова иначе. И я игнорирую ту маленькую часть меня самой, которая сожалеет об этом.