Он не хотел умирать, но жить тоже не хотел.

Он оставался неподвижен, хотя хорошо видел того, кто целился в него. Он внимательно, с любопытством следил за каждым его движением. Он не питал к нему злобы. Это был объект его психологического эксперимента, именно тот человек, которого он сам выбрал для своей забавы.

Он сохранял спокойное, почти веселое выражение лица перед дулом пистолета, направленного на него. Это было лицо презирающего смерть героя, никогда и никому не выдающего своих переживаний.

По своей сути он всегда оставался наблюдателем жизни. И ради практического эксперимента был готов рисковать даже жизнью. Теперь он с интересом ждал завершения психологического эксперимента. Это была новая, неизведанная область. Хотя все в этой истории началось с забавы.

Но вот эксперимент подошел к заключительной фазе: что победит – оскорбленные амбиции или дружба? Он понимал, что объект боится стать в глазах свидетелей трусом. С другой стороны, перед ним старый друг.

И невозможно, чтобы – при всей своей ограниченности – объект не осознавал, на кого поднимает руку!

Но объект его психологического эксперимента целился, сомневаться не приходится – сейчас он будет стрелять.

В долю секунды вид торопливо целившегося вызвал у него новое ощущение. Лицо приняло презрительное выражение, и он, все не трогаясь с места, вытянул руку кверху, как будто пытаясь предотвратить неизбежное.

Осечки пистолета не было. Раздался выстрел. Пуля пробила навылет руку и правый бок. Он упал, теперь он едва дышал.

Стрелявший в него подошел и сказал: «Прости!» Он хотел ответить, но повернулся и умер с усмешкой на лице. Той самой усмешкой, которая погубила его. Он не хотел умирать, но не мог жить без того, чтобы не насмехаться над кем-либо.

И он умер еще потому, что надо либо жить, либо умирать – по-иному это противоречие не разрешается. Потому что умирать должен тот, кто устал от жизни.

Начался дождь. Жизнь кончилась, однако шутки, забавы и психологические эксперименты продолжались.

Братья Сетко уже с самого утра поняли, что в этот день они останутся не только без завтрака, но и без обеда и ужина. Это понимал и пятнадцатилетний Артур, и двенадцатилетний Коля, и самый младший девятилетний Саша. Вчера их мать отправилась в гости к соседу – тот пригласил ее выпить. Этот же сосед принес им еду – половину вареного кролика и хлеб. Мать сказала ложиться спать и не ждать ее. Кролика и хлеб братья съели сразу же и уселись возле старенького телевизора смотреть боевик, смысл которого понять было трудно – телевизор снежил, звук то и дело пропадал, но было видно, что кто-то за кем-то гоняется, кто-то кого-то бьет и убивает. Братьям этого было достаточно. В тонкости сюжета они не вникали. Их мама в это время выпивала с соседом, ей было весело. Веселье прибывало с каждой вновь поднятой и выпитой рюмкой. От избытка чувств гостья решила продемонстрировать щедрому соседу стриптиз на широком самодельном столе, но в самый решительный момент зашла жена соседа, которая по идее должна была находиться у сестры в соседней станице. И тут началось… Разъяренная жена с дикими воплями стащила стриптизершу-любительницу на пол и била как только могла – ногами по ребрам, по голове – по всему. Как она выскочила из этого дома, сама не помнила, наверное, соперница просто устала бить ее. Возвращаясь домой, незадачливая стриптизерша услышала резкий звук непонятного происхождения, обернулась в страхе, не гонится ли за ней соперница, и увидела на крыше одного из домов сыча.

«Если сыченя кричит на дому и хлопает глазами – хозяина выживает. Умрет кто-то в доме», – пронеслось в пьяной голове. Впрочем, через минуту она начисто забыла про сыча, который сидел на крыше и издавал зловещие звуки.

Домой она в буквальном смысле приползла, на нее было страшно смотреть. Дети помогли ей взобраться на высокую металлическую кровать с продавленной сеткой – ту самую, на которой все они были зачаты. Братья Сетко были рождены от разных отцов. Именно этим можно было объяснить то, что двенадцатилетний Коля был выше и крепче пятнадцатилетнего Артура.

Братья любили свою непутевую мать безумно, чем могли, помогали. Поэтому, когда увидели ее избитой, не особенно удивились (такое бывало нередко), а засуетились, оказывая первую медицинскую помощь в масштабах своего понимания, – дали полотенце, смоченное холодной водой. Старший Артур предложил смазать раны и ссадины зеленкой. После этого мать только лежала, тихо постанывая, и время от времени просила пить.

С утра братья задумались о пропитании.

Март – не тот месяц, когда кормиться можно со своего и чужого огорода. Посовещавшись, братья решили отправиться к Деду, который жил недалеко. Дед был очень старый и незлой, он никогда не ругал братьев, не кричал на них, не называл ублюдками. Он угощал их медом со своей пасеки, иногда наливал суп. Поэтому они решили никогда ничего у него не красть. «Если хоть раз стянем что-нибудь, больше в дом не пустит», – принял стратегическое решение средний брат Коля. Этого понятия пацаны и придерживались.

Братья покричали у ворот Деда, никто не ответил. Они вошли во двор, постучали в дом, никто не открыл, но старая скрипучая дверь неожиданно подалась вперед. Дети переглянулись. Коля первым переступил порог.

— Дед! Дед! – прокричал он.

В прохладной глубине дома стояла подозрительная тишина.

— Дед, ты дома? – позвал Коля.

Никто не ответил.

Переглянувшись, братья Сетко один за другим, как пингвинята, зашли в дом. На веранде никого не было, в коридоре тоже… Дед сидел за столом в самой большой комнате. Перед ним на столе стояла миска с медом и лежал хлеб. Но Дед не обращал на еду никакого внимания. Он сидел, придерживая голову руками, как будто думал о чем-то важном.

– Дед! – Коля тронул старика за плечо.

Голова с деревянным стуком опустилась на столешницу… Дед был мертв.

— Ааа… – закричал младший брат Саша, бросившись к дверям.

– Стой! – старший брат Артур схватил его и зажал рот рукой.

А Коля в это время уже приоткрывал дверцы черного старинного шкафа, который стоял в этой же комнате. Этот шкаф давно привлекал взгляды братьев Сетко. Однажды они, развеселившись, зацепили створку, и шкаф начал открываться… Тогда Дед в первый и последний раз накричал на них, бросился к шкафу и закрыл дверцу. Но братья поняли: в шкафу есть что-то ценное.

Коля раскрыл створки шкафа, и сразу же в нос ударил запах старого дерева, лекарств и еще чего-то непонятного, но очень старого. На полках были книги, много – в кожаных переплетах с золотым тиснением и совсем обтрепанные книги без обложек. Так что же тут прятал Дед? Только книги? Не может быть! О том, что книги, да еще старинные, могут представлять ценность, Коле просто не приходило в голову, да и откуда ему было знать об этом… Но вот что-то твердое и увесистое оказалось у него в руке.

— Смотрите! – Коля выхватил из книжных завалов продолговатый футляр. Открыл его, обнажив красное бархатное нутро, и присвистнул.

— Что там?

Но Коля ничего не ответил братьям, он уже прятал футляр под рубашку.

— Уходим!

— Ты же сам говорил, что здесь нельзя ничего брать без спроса, – протянул маленький Саша.

— Раньше нельзя было, когда здесь Дед жил! – авторитетно ответил Коля. – А сейчас Дед умер. Значит, мы не крадем.

Саша с ужасом покосился в сторону стола с замершей на нем неподвижной фигурой.