Словно на автомате вернулся к Стиву и даже обсудил с ним пару рабочих вопросов. Краем уха слушал его, сам же пребывая в мыслях о Надежде. Я потерял ее из вида, и теперь искал взглядом, пытаясь понять, куда она пропала. В какой-то момент мне показалось, что я увидел Надежду, выходящую в коридор, и тут же направился следом за ней. Как я понял, она отправилась к террасе, видимо, подышать свежим воздухом. А может позвонить своему Айболиту… Это еще больше разъярило меня, и дальше верх взяли чистые эмоции.

В два шага догнал Надежду, схватил за руку и затащил в первую попавшуюся дверь. Я знал, что это гостевая спальня в другом крыле особняка. Девушка сопротивлялась, едва не разлив на нас обоих бокал с чем-то красным, что держала в руках. Все происходило в полнейшей тишине, слышно было лишь наше шумное дыхание. Даже звуки из зала не доносились сюда. После того, как я запер дверь на ключ, Надежда едва ли не бегом метнулась в другой конец комнаты. Она встала аккурат рядом с огромной кроватью, что вызвало во мне совсем недвусмысленную реакцию. Я перевел взгляд с ее пылающего лица на кровать и обратно, Надя посмотрела в том же направлении и отошла к столу, стоявшему у окна.

— Это уже не смешно Антон, — ее голос едва заметно дрожал, было видно, она старается держать себя в руках, — ты, что творишь? Выпусти меня немедленно!

— Нет, — сказал ей и прошел к кровати.

Надя же стала осматриваться по сторонам, нервно теребя пальчиками край своего пиджака “строгая учительница”. Я сел на кровать, в глубине души желая, чтобы она последовала моему примеру. Но Надежда так и продолжала стоять около стола, держа в руках этот чертов бокал.

— Это что, похищение? — засмеялась она, излишне нервно, — ты вообще понимаешь, что ты творишь?

— Да, понимаю, — ответил ей, — понимаю, что нам нужно поговорить наедине. Это подходящий момент.

Она закатила глаза, будто я сказал какой-то бред. Может, так и есть. Совершенно точно, разговоры, это последнее, чем я бы хотел заняться с ней.

— Нам не о чем говорить, Антон, НЕ О ЧЕМ, — эти слова она произнесла медленно, с расстановкой, будто с первого раза я ее не мог услышать.

Я хотел к ней приблизиться, хотел коснуться ее, но боялся, что смогу не сдержаться, наброшусь на нее, словно оголодавший зверь. Ярость притупилась, но она все еще давала о себе знать, пульсируя в голове яркими вспышками.

— Ты же не любишь его.

Я сказал это тихо, смотря ей в глаза. Надежда прикрыла их, буквально на секунду, а в следующее мгновение ответила мне дерзким взглядом, в котором читался вызов.

— И ты мне сейчас будешь говорить о любви? Серьезно? Можешь успокаивать себя этим, мне плевать, — ее голос так и сочился холодом, — с Джейсоном я обрела то, чего не мог дать мне ты.

Даже слышать его имя из ее уст было мучительно.

— Ну, так просвети меня, о чем ты.

— Тебе не понять таких вещей, Франц, — ухмыльнулась она снисходительно, — надежность, уверенность в другом человеке, как в самом себе. Когда ты знаешь, что у тебя есть тот, кто поддержит тебя всегда и везде, который не будет играть твоими чувствами, как ему вздумается. Который ценит каждый проведенный вместе миг, который для тебя…

— Это все понятно, — перебил ее резко, — но почему же ты в этой страстной отповеди ни слова не упомянула о себе? Обрела что, Надя? Односторонние эгоистичные отношения? Ты к этому стремилась?

— У меня был хороший учитель, — огрызнулась она, — и вообще, мои отношения с Джейсоном тебя никаким боком не касаются.

Надя поставила бокал на стол и, развернувшись, направилась к двери. Дернула ручку и произнесла, не оборачиваюсь.

— Открой мне дверь.

Так, как она не смотрела на меня, для неё оказалось неожиданностью, что я уже стою за её спиной.

— Пока нет.

Надя вздрогнула и резко повернулась ко мне всем телом. Она была так мучительно близко, в голову ударил её непередаваемый свежий аромат.

Я видел, как расширяются её зрачки. Это было настолько завораживающе, казалось, что кто-то включил долбаную замедленную съёмку.

— Не подходи ко мне, — Надин голос дрожал, то ли от испуга, то ли от возбуждения, — если не хочешь повторения прошлой нашей встречи.

Я же положил руки рядом с её головой, взяв тем самым в кольцо, и приблизил свои губы к её.

— Начало того вечера я совсем не против повторить, маленькая.

Надя будто не дышала. Она отвела взгляд и резко прошмыгнула под моей рукой, подбежав все к тому же столу. Это стало порядком забавлять.

Я повернулся к ней лицом и облокотился спиной к двери, сложив руки на груди.

— Тебе не кажется, что здесь особо не побегаешь? — спросил у неё, улыбаясь.

— Если ты сейчас же меня не выпустишь, я позвоню своему парню.

Она даже телефон достала из кармана дрожащими пальцами. Смешная. Думает, что это меня как-то остановит.

— Звони, если хочешь, чтобы он увидел все это, — сказал ей, иронично приподняв бровь.

— Увидел, что ты меня удерживаешь против воли? Так я того и добиваюсь.

Надя стала копаться в телефоне, будто и правда искала номер.

В следующий миг я кинулся к ней и перехватил руку, заставив выпустить чертов телефон. Бросил его на кровать и прижал девушку к себе, надавив ей на поясницу свободной рукой.

— Нет, Надя, все по обоюдному желанию.

Я не видел в её глазах протеста, наоборот, они горели чем-то мощным. И я был уверен, в моих она видит зеркальное отражение того же чувства. Больше не мог терпеть. Набросился на её губы со всей сдерживаемой до этого страстью, я чувствовал, что причиняю ей боль. Руки стали исследовать её тело, я целовал её, краем сознания понимая, что Надежда не отвечает. Она замерла в моих руках, словно окаменела. Это был удар под дых. Мне хотелось увидеть, ощутить её страсть. Я чувствовал, что она просто сдерживается, не позволяет гребаным барьерам рухнуть под моим натиском.

Опустил губы к шее и стал целовать место, где бешено стучал пульс. Руки ни на миг не оставляли её тело… грудь, тонкая талия… бедра, казалось, нет места, которого они бы не коснулись. Я чувствовал, как Надя дрожит, отодвинулся от нее, заглянув ей в лицо. Она была очень бледна, глаза с силой зажмурены. И именно это меня остановило. Бл*ть, что я творю! К горлу подступил противный ком, будто горечь. Я уже готов был отпустить её и свалить из этой комнаты, пока не произошло то, что не смогу себе простить.

Но в этот момент Надя открыла глаза, и они сказали мне все то, что она так отчаянно скрывала. Она сама протянула ко мне руки и, вцепившись в рубашку, прижалась ещё ближе. С ее губ сорвался, словно тихий полувсхлип-полустон. Моя девочка… Она снова со мной.

Даже не помню, как все происходило, в голове будто взорвалась тщательно сдерживаемая бомба. Мне казалось, я распадаюсь на куски. Краем сознания, какой-то чертовой каплей здравого рассудка, понимал, что не достоин этого. Но в следующий миг я подхватил её на руки и посадил на этот чертов стол, не в силах даже дойти до постели. Мне необходимо было коснуться её, слиться с ней. Все это время я продолжал целовать её, и Надя отвечала мне с не меньшей страстью. Она с силой тянула меня за волосы, причиняя боль, но это лишь распаляло сильнее. Вызывая животный рык из моего горла. Надя же обхватила меня за талию ногами и прижалась ещё сильнее, стала судорожно расстегивать на мне рубашку. Все происходило так быстро, будто мы боялись не успеть, упустить этот момент.

Я оторвался от нее, лишь для того, чтобы провести руками по ее бедрам и приподнять юбку, освобождая доступ. Но даже этого мгновения было до безумия много. Надя тихо простонала и запустила руки мне под рубашку. Стала расстегивать брюки, и лишь от малейшего прикосновения ее пальцев к коже над ремнем, я едва не кончил. Положил руку на ее ладошки и остановил. Выдохнул сквозь зубы.

— Постой…

Она отрицательно покачала головой и продолжила расстегивать ремень. Ей это не особо удавалось из-за дрожащих пальцев. Я снова стал яростно целовать ее, кусая губы, чувствуя, как она в ответ кусает меня. Бешеная схватка, вот, что это было. Мы не могли насытиться друг другом, одних прикосновений было мало. Я почувствовал, что Надя справилась с ремнем и уже запустила руку прямо в брюки. Мне пришлось остановить ее, схватить ладонь, вторую, и прижать к столу по бокам от ее тела.