Доктор Морган еще что-то рассказывала, но я грубо перебила ее.

— Я смогу когда-нибудь забеременеть? — мой голос был мертвым и безжизненным.

Женщина сняла очки и глубоко вздохнула. Она смотрела на меня с сочувствием, а мне хотелось одного: кричать.

— Ты молодая и в остальном здоровая. Можно пытаться. В практике были случаи, что с таким диагнозом женщины беременели. Конечно, на это уходят годы, но все возможно. Медицинское чудо никто не отменял. Еще можно пройти курс лечения…

Я встала с кресла и молча покинула кабинет врача. Слышала, как женщина несколько раз окликнула меня, но даже и не подумала остановиться.

На автопилоте доехала до дома. Красавчик уловил мое настроение и всячески пытался мне помочь и утешить. Я крепко обняла своего мужчину за шею и щекой потерлась об его мягкую шерсть.

— Извини малыш, мне нужно побыть одной, — шепнула я ему на ушко и, взяв с собой бутылку вина, вышла на балкон. Благо бутылка была уже начата, и мне не пришлось возиться со штопором. Ее как-то принес Джейсон…

Села прямо на пол и подтянула колени к груди. Я ухмыльнулась и сделала большой глоток бордовой жидкости. Вино оказалось сладким и, что удивительно, градус почти не чувствовался. Я думала, будет хуже, ведь я не пила несколько лет. А сейчас…

Сейчас просто захотелось напиться и забыться. Обо всем и обо всех. Просто притупить все, потому что Бог свидетель, по-другому я не справлюсь. Это слишком. Я сама слышу, как ломаюсь, разламываюсь на части внутри.

Слезы начали катиться по щекам, затуманивая зрение. Дрожащими руками подняла бутылку и сделала еще один глоток.

Сил не было даже на то чтобы сидеть. Боль просто раздирала изнутри, и я легла на пол, свернулась калачиком. Меня разрывало на куски. В груди что-то лопнуло, мне казалось, что я вся должна кровоточить, на мне должны быть раны, из которых кровь хлещет, не останавливаясь, а вместе с ней из меня вытекает и жизнь.

Она столько раз бросала меня на колени, но я всегда поднималась, как бы тяжело ни было. Я — гребаный оптимист. Даже в самое темное время своей жизни я верила в лучшее. Я верила в будущее. А сейчас… я его не вижу и не верю во что-то светлое. Мне кажется, в этот раз я не смогу подняться и двигаться дальше. Удар слишком сильный, слишком оглушительный. Сколько может вынести один человек?

Мне хотелось выть, до хрипоты и разбивать руки в кровь, чтобы хоть как-то притупить эту боль, чем-то заполнить эту дыру внутри.

Прийти в себя после изнасилования было трудно. Не просто трудно, а больно, отвратительно и грязно. Но я смогла это сделать. Потому что верила, что впереди будет нечто хорошее. И это хорошее случилось. Антон…

Этот мужчина вернул меня, с новой силой вдохнул в меня надежду, когда я думала, что утратила ее. А потом… собственными руками дал мне билет в один конец, где конечная остановка была Ад. Но и тогда я вернулась. Это изменило меня. Каждый день я чувствую эту ломку по нему, но я научилась жить без Франца. Я стала другой…

И я смогла снова начать верить.

Смерть Эшли…

И постоянное чувство от ее потери, словно мне не хватает руки. И эти фантомные боли.

А сейчас это…

Эта боль не сравнится ни с чем. Когда понимаешь, что единственное, чего ты всегда хотела, у тебя не будет. Никогда. Здесь даже чудо не поможет, о котором говорила доктор Морган.

Новая волна агонии прокатилась по мне, и я крепче обняла себя руками, чтобы не раствориться и не потеряться.

Слезы с еще большей силой катились из глаз. Вот так просто, за одну минуту, жизнь человека может потерять смысл.

Сейчас я впервые не могла придумать, для чего жить дальше и за что бороться. О чем мечтать…

Жалкая, никчемная и никому не нужная Надя. Зачем жить, если после себя не сможешь оставить свою частичку? Никто и никогда не назовет тебя мамой. Не обнимет пухлыми ручками за шею. Ты никогда не увидишь беззубой, счастливой улыбки и не услышишь детского смеха. Не будешь выбирать обои в детскую комнату… Будешь просто существовать…

А когда умрёшь, никто даже не станет тебя оплакивать.

Я всегда думала, что время завести ребёнка у меня ещё есть. Пять-десять лет впереди, чтобы почувствовать на себе все прелести материнства… Время и сейчас осталось… и каждая минута, сейчас отсчитывает вечность моего одиночества.

Где-то в квартире заиграла мелодия моего сотового, но мне было все равно. Я не сдвинулась ни на сантиметр. А через несколько мгновений в дверь тарабанили. Мне было плевать. Кто бы там ни был, скоро уйдёт отсюда. Потому, что меня нет. Я не здесь.

Не знаю, сколько прошло времени, но в дверь все так же настойчиво стучали, только сейчас к ударам примешался ещё и лай Красавчика. Игнорировать пса я просто не смогла, собрав себя с пола, встала и на нетвёрдых ногах зашла обратно в квартиру с целью выставить прочь незваного гостя. Мне совершенно не хотелось никого сейчас видеть, да и вообще в ближайшее время. Почему меня просто не оставят в покое?

Без интереса открыла дверь и, наверное, первый раз во мне ничего не ёкнуло, вообще трудно что-то почувствовать, когда полностью онемела.

— Вижу я вовремя.

Антон открыл дверь шире и вошел в квартиру. Я не собиралась ему мешать. Повернулась к мужчине спиной и прошла на балкон, на то место, где сидела до его прихода.

Спустя пару минут Франц присоединился ко мне, сел в кресло, я ощутила его изучающий взгляд на себе. И в этот момент мне стало противно… от себя, от того, что я ущербная, и не достойна даже взгляда этого мужчины. Дотянулась до бутылки и сделала еще глоток, чтобы не расплакаться. Чтобы не стать еще более жалкой. Антон молча наблюдал за мной, за все это время он не произнес ни слова…

Когда тишина начала давить, только тогда Франц заговорил.

— Я собирался вернуться в Россию после нашего разговора.

От звука его голоса я вздрогнула, а дальнейшие слова просто вывернули меня наизнанку. Но у меня не было права жаловаться. Крепче сжала бутылку и сделала очередной глоток.

— Наверное, это правильно… Там твой дом, твои дела, — рассеянно ответила ему.

Антон подошел ко мне и, забрав бутылку, сам сделал глоток, а затем вернул ее мне обратно. Я смотрела на него немного настороженно, а он просто прислонился к косяку балкона и скрестил руки на груди. Снова эта тишина. Но если мне хотелось ее нарушить, хоть как-то, чтобы не сойти с ума, то для Франца она была комфортной.

— Об этом я и хочу поговорить с тобой, Надя. Мне некуда возвращаться.

Я удивленно посмотрела на него, совершенно не понимая о чем, черт возьми, он говорит.

— Нет. Дом, квартира, все осталось. Но там нет тебя, — он все это сказал настолько спокойно, словно заказал в кафе кофе.

Я грустно усмехнулась и начала водить пальцем по горлышку бутылки. Хотела бы и я знать, чего мне теперь хотеть или вообще что делать.

— Сейчас я вообще не знаю, где я нахожусь, Антон. Мне кажется, нет меня больше, — не надеясь на то, что поймет, тихо поговорила.

Он присел на корточки передо мной и мягко взял мое лицо в ладони. Легонько приподнял, заставляя смотреть ему в глаза. Большим пальцем провел по щеке, вытирая дорожки слез.

— Ты здесь, Лучик. Со мной. Ты слышишь, Надя?

Я закрыла глаза, наслаждаясь его близостью и теплом, и в то же время, силясь не сорваться, не поверить ему…

Отрицательно покачала головой

— Расскажи мне. Не отталкивай. Черт, мне сейчас стоит таких усилий видеть тебя такой и не иметь право даже прикоснуться.

Открыла глаза и отодвинулась от его прикосновения, прислонившись головой к стене.

— Я не сильная, понимаешь? Как же я устала.

Замолчала, и слёзы с новой силой покатились из глаз. Голос доктора Морган все так же выводил набатом приговор у меня в голове. Всхлипнула и прижала ладонь ко рту. Смотрела на Антона, на эти родные черты лица, в его зелёные глаза, которые выражали беспокойство, и в которых плескалась боль. Этот взгляд проникал в самую душу, обнажая сердце. Выворачивая…

Как сказать ему о том, что я не смогу иметь детей? После всего, после всей грязи, в которой он нашел и видел меня, добить его ещё и этим…