— Маленькая не…

Но я не дала ему договорить. Перебросила волосы через плечо и вобрала его член в себя. Сначала только головку, нежно, пробуя на вкус. Закрыла глаза, растворяясь в ощущениях, медленно сходя с ума от желания. То, как он ощущался у меня во рту было… правильно. Я не сторонник оральных ласк. Но вкус Антона заводил меня и делал какой-то дикой, до неприличия пошлой. Я чувствовала, как похоть и желание начали струиться по венам, разгоняя кровь. И вместе с этим ощущением я начала водить головой вверх и вниз, стараясь вобрать его в себя как можно глубже. Жар внизу живота распространялся, возбуждение нарастало до предела. Почувствовала в волосах руки Антона и подняла на него взгляд. И то, что я там увидела…

В его взгляде было столько любви и благоговения, что у меня перехватило дыхание. Все остальное отошло на сотый план. Остались только наши желания и чувства. Я застонала и начала сосать еще сильнее, а мужчина направлял мои движения и скорость. Никто из нас не отвел глаз друг от друга.

Чувствовала, как он увеличился в размерах, и ощущала каждую венку у себя на языке. Хватка в моих волосах стала сильнее, причиняя боль, но это завело еще больше.

С рычанием Антон оторвал меня от себя и, схватив за предплечья поднял и запечатлел яростный поцелуй у меня на губах. Наши языки соединились, а вкус смешался. Мужчина встал, а я по инерции следом за ним.

— Поиграла и хватит. Теперь моя очередь.

Одним движением Антон стянул с меня бюстгальтер, и я мгновенно оказалась прижата лицом к спинке дивана. Слышала, как мужчина избавляется от остатков одежды, а меня уже трясло, как в лихорадке. Я нуждалась в нем сейчас больше, чем в воздухе. Я готова была позволить ему абсолютно все, отдаться на его милость. Антон положил руки мне на попку, и я прогнулась еще сильнее, подыхая от жажды его прикосновений. Он спустил с меня трусики и прошелся своими шершавыми ладонями по моей обнаженной коже.

— Антон… пожалуйста.

Я сама не узнала свой голос, настолько он был низким и грудным, каждое слово давалось с трудом.

— Сейчас, маленькая.

Мужчина оставил поцелуй по обе стороны моей попки, а затем я почувствовала его язык у себя на копчике, и он стал вести им вверх по позвоночнику, исследуя каждый позвонок…

Только он умеет прикасаться ТАК, что перехватывает дыхание, и реальность стирается, оставляя только нас двоих. Я чувствовала его каждой клеточкой тела, каждым миллиметром.

Его дыхание опаляло мне шею. Мне казалось, я могу кончить только от его прикосновений. А затем он укусил меня за плечо и одновременно резко вошел. Грубо. До упора. Я вскрикнула от изысканности этих ощущений. Боль и наслаждение, тонкая грань, с которой можешь играть только тогда, когда доверяешь партнеру. А я доверяла.

Антон начал вколачиваться в меня, а я принимала каждый его толчок, бессовестно встречала на полпути. Мы действовали синхронно, точно зная тела и потребности каждого, следуя зовущим нас инстинктам. Наше дыхание и стоны смешались воедино, тела покрылись слоем пота, а в воздухе повис терпкий запах секса. Он то ускорял движения, то замирал, давая насладиться моментом. И я чувствовала себя в его власти. Каждым миллиметром тела.

Внутри нарастала и растягивалась пружина, я была уже на грани, плавала на волнах…

Цунами не заставило себя долго ждать.

Я стонала, кричала и царапала спинку дивана. А затем унеслась туда, где до невозможности сладко. А спустя мгновение Антон присоединился ко мне. Тяжело дыша, он навалился сверху на меня. И мне показалось, что я могу провести вечность в его объятьях.

Глава 21

АНТОН

Лишь несколько дней, проведенных рядом с Надеждой, а я уже чувствую себя совершенно другим человеком. Я снова дышу полной грудью, и это чувство пьянит до безумия. Мне не хотелось отпускать ее от себя ни на секунду. А еще лучше, привязать к кровати и наверстать все те годы, которые мы потеряли.

Но я решил действовать согласно плану. Я хотел отвлечь ее от мыслей, что бродили в ее голове. И хотя она казалась счастливой, было видно, что Надя не перестает думать о своем диагнозе. Моей целью стало отвлечь ее от этой боли, дать уверенность в том, что мы справимся и с этим. Теперь нет ничего такого, что могло бы сломать нас. За эти годы мы оба покрылись коркой непробиваемой брони. Каждый по-своему. Но теперь она стала частью нас. Одна на двоих, слилась воедино и служила каждую минуту чертовым напоминаем, через что нам пришлось пройти, чтобы быть вместе.

Готовясь к этим новым для нас отношениям, я чувствовал себя зеленым сопляком. Сомневался в каждом своем шаге, что изрядно меня выбешивало. Но я на самом деле не умел жить обычной жизнью, как все. Ухаживания, свидания, прогулки под Луной… раньше я бы первым рассмеялся в лицо тому, кто сказал бы, что я на такое способен. Но теперь мне хотелось испытать это. Хотелось дать Надежде то, чего лишил ее несколько лет назад. Наши отношения изначально строились на каком-то безумии, каждый шаг на грани, словно на острие ножа.

Все оказалось так просто. Мы снова открыли жизнь с нового листа, заново узнавая друг друга. Видеть Надю такой стало лучшей наградой за все эти годы. Из глаз исчезла та преграда, что была буквально несколько дней назад. Лишь мимолетная улыбка, и я уже помирал от желания наброситься на нее, не важно, в каком месте мы бы не находились. Но в то же время меня буквально сносила с ног бешеная лавина чувства, названия которому я определил далеко не сразу. А ведь это было счастье, самое настоящее. Такое забытое ощущение.

Я не мог ею насытиться. Порой ловил себя на мысли, что это игра воображения, и через какую-то секунду все вернется. И Надя, словно чувствовала мои сомнения, в ее глазах я видел то, что успокаивало меня, что позволяло дышать. И хотя мы не говорили о будущем, но каждый из нас уже видел его. Я не стал ей говорить про дом, хотя уже договорился со Стивом, и тот должен был связаться с риэлтором. Но мне хотелось сделать сюрприз своей девочке, такое мальчишеское желание, но я чувствовал, что это будет правильно.

Днем я заехал за Надеждой в Убежище. Сидел в машине, ожидая, когда она выйдет из здания, и думал о том, как много она сделала за эти годы. Надя много рассказывала про свое детище, и я был просто поражен тем, как она отдается этому делу. Она буквально жила этим центром, волновалась и переживала за каждого, кто попадал к ним. Но больше всего меня поразила история мальчика, которую она рассказала мне вчера. То, как она восприняла близко к сердцу судьбу этого неизвестного мне ребенка. Надя говорила про него со слезами на глазах, и я чувствовал злость и презрение на ту мать, которая бросила своего ребенка. Видел, что для Надежды эта тема чересчур болезненна, но не знал, чем можно помочь в этой ситуации. И как бы ни было больно, но я тоже считал, что мальчишку стоит лишить матери. Если ту безмозглую сучку вообще можно так назвать.

Увидел, как Надежда вышла на улицу, встала на крыльце, подставив лицо солнечным лучам, не замечая ничего вокруг. Я вышел из машины и направился к ней, невольно залюбовавшись ее фигурой, при виде которой в голове моментально пронеслись картинки прошедшей ночи. Но не успел я подойти к ней, как из здания вышла женщина, ведя за руку малыша. Мальчик был совсем крошечный, он шел, опустив голову и сосредоточенно смотря себе под ноги. Надя резко развернулась в их сторону и присела на корточки, улыбаясь мальчишке. А я остановился, как вкопанный, не в силах сдвинуться с места. Ребенок подошел к Наде и прижался к ней, уткнувшись лицом ей в грудь. Она стала гладить его по голове, и во мне что-то дрогнуло от этой картины.

В этот момент Надежда повернулась в мою сторону. В ее взгляде было столько боли и печали, что они, казалось, могли снести меня с ног. Но в следующую секунду мальчик тоже заметил меня и поспешил спрятаться за Надю. Ее внимание было переключено на ребенка, а у меня защемило в груди при виде этого.