В МОСКВУ, В МОСКВУ!

Весело и незаметно пробежал целый месяц. Вокруг было столько нового, что Гуля не знала, на что раньше смотреть, за что раньше браться.

Приближалось время отъезда.

Гуле не хватало дня, ей хотелось доделать до отъезда тысячу дел – собрать коллекцию камней Артека для краеведческого музея, научиться у Барасби ещё нескольким особенно трудным приёмам верховой езды и сдать нормы на значок БГТО.

Уже почти всё было сдано – и плавание, и гребля, – оставалось самое трудное для Гули: стрельба и метание гранаты.

А стрелки на её часиках, не считаясь ни с чем, бежали теперь как-то особенно быстро…

Жаль было расставаться с Артеком, с новыми друзьями. А вдобавок у Гули появился четвероногий питомец, которого она очень полюбила, – лисёнок. Звали лисёнка Рыжик.

Это был хорошенький маленький хищник. Рыжая шёрстка его была до того густой и мягкой, что хотелось без конца гладить её. Кончик длинного пушистого хвоста Рыжика был совсем белый. Белой была и грудь лисёнка, похожая на белую манишку. А глаза лисёнка – узкие, блестящие – смотрели так лукаво, словно он задумал какую-то проделку, о которой никто-никто не должен был знать, – недаром он так хитро улыбался.

Когда Гуля принесла ему в первый раз на обед куриные косточки, Рыжик завизжал, залаял, затявкал от нетерпения. И не успела Гуля высыпать их перед Рыжиком, как он с остервенением кинулся на еду и принялся быстро-быстро закапывать косточки в землю.

– Думаешь, отниму? – спросила Гуля и засмеялась. – Ишь, какой жадный! Ну погоди, я тебя от жадности отучу.

Она стала каждый день бегать к Рыжику, кормить его, не позволяя ему закапывать еду в землю. Рыжик визжал, тявкал, метался по клетке, но мало-помалу начал слушаться. Скоро он даже так привязался к своей воспитательнице, что жалобно тявкал и скулил, когда она уходила. Гуля гладила Рыжика по спине и по белой грудке и говорила ему:

– Не плачь, Рыжик, я ненадолго ухожу, а скоро нам придётся с тобой навсегда распрощаться – я далеко уеду, к маме, домой!

Но вот когда артековцы стали уже готовиться к своему последнему, прощальному костру и к разъезду по домам, до них долетела необычайная весть: весь Нижний лагерь – все двести пионеров вместе со своими вожатыми – приглашается в Москву, в Кремль!

Это счастье выпало на долю всех москвичей, а также тех ребят, которые должны были проезжать через Москву. Гуле же предстояло возвращение в Одессу.

Узнав о телеграмме из Москвы, она не спала всю ночь. Ей так хотелось побывать в Кремле! Да к тому же она столько времени не была в Москве, так соскучилась по своему родному городу и по отцу! Но как поехать? Нужно спросить у родителей разрешения. А вдруг они ответят не сразу и ребята уедут без неё? Уже шестое сентября, а пятнадцатого все уезжают. Что делать? Послать телеграмму? Но в телеграмме всего не расскажешь, не объяснишь подробно, до чего хочется поехать, как это нужно и важно. Придётся послать письма: отцу – в Москву, маме – в Одессу.

«Пошлю без марок, – решила Гуля. – Доплатное, может быть, скорее дойдёт».

Она вскочила чуть свет и сама отнесла на почту два письма, полные мольбы.

После этого начались дни великих волнений. А что, если папа согласится, а мама не позволит? Или наоборот? Или они решат сначала списаться друг с другом? А пока письма будут идти туда и сюда, ребята уедут в Москву!

Гуля бросалась навстречу каждому письмоносцу, бегала по десять раз на день в контору лагеря просматривать толстые пачки писем. И, когда ей уже казалось, что ответа не будет и не может быть, пришли две телеграммы: одна из Москвы, другая из Одессы.

«Жду целую», – писал отец.

«Поезжай не задерживайся Москве целую», – писала мать.

Гуля, размахивая обеими телеграммами, побежала в парк, чтобы рассказать всем о своём счастье.

А вечером на костровой площадке запылал прощальный костёр.

Маленький баянист, пионер из Костромы, еле удерживая в руках тяжёлый баян, серьёзно и деловито перебирал лады своими тонкими пальцами. И вдруг он заиграл что-то плясовое, задорное.

У ребят сами собой заходили ноги, задвигались плечи.

И тут два самых смелых мальчика сорвались с места и пустились вприсядку.

Гуля стояла в первом ряду и легонько притопывала ногой. Ей тоже очень хотелось плясать, но ни одна из девочек не решалась пока что выйти из рядов, а начинать первой было как-то неловко.

Но тут совершенно неожиданно кто-то подтолкнул её сзади, и она, не успев удержаться, вылетела на самую середину круга.

Эх, была не была!

Она взмахнула платочком и понеслась по площадке, поворачиваясь то к одному, то к другому плясуну, скользя между ними, то наступая на них, то отступая. Ей казалось, что всё пляшет вместе с ней – и голубые кипарисы, и Аю-Даг, и даже само небо…

Ребята плясали, пели песни, читали по очереди стихи… А когда совсем стемнело, в тёмно-синее вечернее небо одна за другой взлетели ракеты, рассыпаясь разноцветными огнями. Всё небо как будто ожило. При каждой вспышке в вышине вырисовывались очертания облаков, а внизу опять возникали пропавшие было в темноте деревья и кусты.

Гуля смотрела на это великолепное сияние огней и думала:

«За что нам столько счастья? Чем мы его заслужили? Такой месяц в Артеке, да ещё теперь – поездка в Москву, в Кремль! Ах, милый наш Артек, милая, родная наша страна! Всё сделаю для тебя, ничего для тебя не пожалею!»

А день спустя скорый поезд Севастополь – Москва уже мчался по степям и полям Украины. За окном вагона убегали назад тополя, с которых уже осыпались сухие, жёлтые листья.

«Скорее, скорее!» – торопила Гуля поезд, и ей хотелось, чтобы белые украинские хаты, крылья ветряных мельниц – всё, что она так любила, на этот раз поскорее уступило место бревенчатым избам и милым крас-ностволым соснам.

Снаружи на стенке одного из вагонов алело полотнище с надписью:

СПАСИБО ПАРТИИ И ПРАВИТЕЛЬСТВУ ЗА СОЛНЕЧНЫЙ АРТЕК!

В пионерских вагонах не смолкали песни. Где-то слышались звуки баяна. Это наигрывал что-то маленький пионер из Костромы.

Когда поезд, замедляя ход, подходил к какой-нибудь большой станции, на стене одного из вагонов появлялась пионерская газета. Сверху пёстрыми буквами было выведено название:

АРТЕК – МОСКВА

У газеты быстро собиралась толпа. Люди просматривали весёлые стихи и заметки и узнавали, что двести пионеров из Нижнего лагеря прибавили в весе целую тонну и выросли на целых четыре метра. А когда поезд снова трогался в путь, из толпы слышались возгласы: «Прощайте, артековцы!», «Счастливого пути!», «Привет Москве!» – а ребята, загорелые, весёлые, высунувшись из окон вагонов, махали провожающим платками и своими белыми матросскими бескозырками с золотыми буквами «Артек» до тех пор, пока станция не оставалась далеко позади…

Настала последняя ночь. За окном взошла луна, и было странно, что она не отстаёт от поезда, хотя стоит на месте.

«Ещё девять часов езды – и Москва», – думает Гуля, лёжа у окна. А с верхней полки её трогает за плечо жёсткая рука Барасби:

– Гуля, спишь? Москва скоро.

Никому из ребят не спится в эту ночь. Все в полудремоте слушают, как стучат колёса. То один, то другой отдёрнет занавеску и поглядит в окно. Там, в темноте, мелькают красные искры и по земле несутся светлые квадраты окон.

И вот наконец Москва. Доски перрона застучали под ногами пассажиров. Толпа на перроне расступилась.

– Пропустите пионеров!

В новеньких синих автобусах Артек поехал по Москве.

Гуля хорошо знала все эти улицы и замечала каждый новый дом, выросший без неё.

Автобусы остановились перед гостиницей.

Ребята заполнили весёлой толпой вестибюль.

Гостиница! Как интересно жить в гостинице, где живут только взрослые, приехавшие в командировку!

Из окна своего номера Гуля увидела опять Кремль. Золотые стрелы на чёрных циферблатах башенных часов приближались к цифре «10».

Как ещё долго ждать до завтра!

Гуля позвонила отцу на работу – в театр:

– Папочка, приходи скорее, а то мы до послезавтра не увидимся. Сегодня мы едем в Дом пионеров. А завтра мы в Кремле!

Потом позвонила Эрику:

– Эрастик! Правда, это здорово, что я приехала? Послезавтра приду к вам. Завтра мы в Кремле. Ты понимаешь, а? Сегодня едем в Дом пионеров. Ой, Эрик, как я боюсь! Мне поручили говорить приветствие! В Кремле!..

…Золотые стрелы Спасской башни показывают девять часов вечера. Гуля только что вернулась из Дома пионеров. Она смотрит в окно, на залитую светом широкую улицу. Скорей бы прошла эта ночь!

Яркими рубинами светятся в тёмном осеннем небе кремлёвские звёзды. А вон и тот красный флаг, который она называла «огоньком», когда была ещё совсем маленькая.

И вот наконец настало утро. Новенькие автобусы, битком набитые мальчиками и девочками в парадных матросских бушлатах, въехали в кремлёвские ворота и покатили по аллее, обсаженной ёлочками.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: