– Этот, извините, граф, судя по всему, под себя в туалет ходит. А ты хочешь, чтобы он по делам на графские собрания ходил. Фи!

               Науса никак не ответила на этот выпад. Вместо этого она взяла вилку, наколола кусочек медузы и поднесла ко рту Мидуна.

               – Пробуйте, граф. Вспоминайте.

               Кот, аппетит которого разыгрался после употребления супа, рискнул откусить кусочек. Медуза оказалась совершенно отвратительной на вкус. Склизкая, воняющая болотной гнилью, медуза обожгла язык Мидуна, сковала скулы и застлала белой пеленой его глаза. Он надул щеки и из глаз его выступили слезы.

               – М-м-м… – промычал он.

               – Вкусно? Я знала, что вам понравится. Берите еще… откройте ротик… ну же, граф, давайте. Ой, что это вы?..

               Кота рвало. Рвало прямиком на сервированный стол, в супницу, в тарелки и на подносы. После небольшой паузы раздалось новое «у-у-у-э-э-э-э», сдобренное хриплым басом Мидуна, и он снова выплеснул содержимое своего желудка на всеобщее обозрение. Науса отпрянула, скривившись от неожиданности. Старуха всплеснула лапами и загоготала:

               – Ни дать ни взять – граф. Даже свечи заблевал.

               Все закончилось так же внезапно, как и началось. Приступы тошноты моментально откатили, судороги прекратились. Кот стоял возле стола, опираясь передними лапами об стол. Его морда застыла в дикой хищной ухмылке, из пасти толстой нитью свисала слюна до самого стола. Округленные глаза безумно рыскали по комнате. Он вдруг начал хрипеть, а потом закашлял.

               – Граф… – еле слышно пропищала Науса, ошалело оглядывая стол.

               – Да к Тучуну все! – кот оттолкнул от себя грязную тарелку. – И вас всех к Тучуну! Чтоб вас дьявол тучунский имел! А ну-ка брысь все!

               Бесцеремонно сорвав с шеи платок, кот оттолкнул Наусу и, шатаясь, пошел к выходу.

               – Граф, позвольте… – Науса попыталась загородить ему дорогу опять.

               – Отстань, крыса! – заорал кот. – Ладно, просто по голове, я не издох! Но травить зачем? Я никого не травил!

               – Да кто же вас травит! Это же ваша любимая еда! Граф, миленький…

               – Пусть проваливает поскорее! – подала голос старуха.

               Кот насколько мог быстро доковылял до двери и покинул дом, оставив Наусу стоять посреди комнаты. Она начала всхлипывать, но потом остановила себя и виновато произнесла:

               – Граф, простите… Вернитесь!

               Но кот уже штурмовал запертую калитку. «Пошло оно все, пошло оно! Не так все должно быть, нет, не так!» – мысли прыгали одна за другой. Пус Мидун, наконец, сорвал калитку и пустился в сторону дома, где они поселились с Чумазым.

               Енот тихонько спал в кровати, обернувшись содранной с окна занавеской. В комнате было холодно, точно на улице – сквозь разбитое окно в дом с легким завыванием врывался зимний воздух. Общее состояние кота было ужасным, его мутило, голова неистово кружилась, лапы деревенели, язык и вовсе отказывался ворочаться. Он доплелся до кровати и рухнул в нее с тем, чтобы поскорее закрыть глаза и забыться.

               Через некоторое время кот услышал возню и приоткрыл глаз. На улице было светло, но был ли это тот же день, или уже следующий, Мидун не знал. Возле обеденного стола суетился Чумазый, убирая старые грязные тарелки, ставя вместо них чистые. В комнате уже было тепло – кот обратил внимание, что дыра в окне была кое-как законопачена тряпками. Вещи лежали на своих местах, мебель была аккуратно застлана покрывалами, а посреди стола в большой вазе стояли черные веточки, срезанные с дерева во дворе. Чумазый то и дело хмыкал, когда ему удавалось поднять тарелку без особо шума, и тот же час исчезал с ней на кухне. Через миг он уже возвращался с новой тарелкой. Он увлекся своим занятием и вывалил язык на бок, прикусив его. Что не мешало еноту, вместе с тем, напевать какую-то песню себе под нос.

               Кот не спешил подниматься. Вместо этого он прислушался к своим ощущениям и с удовольствием обнаружил, что тошноты и головокружения больше нет. Он пошевелил лапами и отметил, что прекрасно их чувствует. Общее состояние более чем удовлетворительно, подумалось Пусу. Думать о других вещах не хотелось, тем более, что вдруг появился дикий голод, который отогнал все иные мысли. Кот потянулся. Чумазый вновь вернулся из кухни с чистой тарелкой и заметил движения Мидуна. Он застыл и широко улыбнулся, издав при этом звук, похожий на чавканье грязи под большим сапогом.

               – Ах ты волосатая морда! – весело вымолвил кот. – Ты тут не подох?

               – Пус, привет! Ну, ты и пропал! Неделю тебя не было, считай. Я тут почти все съел уже, думал на Тучун обратно возвращаться.

               – А вот он я! Живой, как видишь.

               – Где тебя носило? – енот водрузил последнюю тарелку на место и облокотился о край стола головой.

               – Ты сначала поесть дай, потом расскажу.

               – Садись! – енот гостеприимно махнул на стол. – Все готово уже.

               Кот свесил зад с кровати и сполз с нее без особых усилий, оказавшись на полу. И опять он с удовольствием отметил отсутствие каких-либо проблем с головой и координацией. Енот в это время поспешил на кухню и вновь появился оттуда, неся в лапах кастрюлю. По запаху кот понял, что внутри варилась крапивная колбаса. Причем варилась довольно долго.

               – Ты колбасу что ли сварил? – удивился Мидун.

               – Именно. Полезно поесть жиденького, горячего.

               – Вот дурак-то, а…

               – Вкусно-о-о! – протянул енот и мечтательно закатил глаза.

               Пус покосился на темно-коричневое варево, но запах действительно был не самым плохим. Да и с таким чувством голода перебирать едой не особо хотелось. Он подставил тарелку, куда енот и плеснул горячей жидкости. Кот ощупал лапами пространство возле тарелки.

               – А ложки-то где? – спросил он.

               – Что? Откуда у нас ложки, Пус? Ты чего?

               – М… – осекся кот. – Ладно, приснилось, видать.

               – Ешь, как всегда. С захватом! – енот схватил свою тарелку и припал губами к ее краю, смачно чавкая. Жидкость разливалась и текла по щекам енота, заливала стол и даже лилась на пол, но енот не обращал на это внимания.

               – Свинья… – шепнул кот умиленно, улыбаясь.

               – М-м-м… Чвак… А?

               – Ешь так, словно пожар вокруг, говорю.

               – А… м-м-м... Чвак… – тарелка енота опустела. Он с довольным видом поставил ее на стол и принялся вытирать щеки лапами, слизывая с них еду.

               – Так куда же ты девался? – поинтересовался енот.

               Кот медлил с ответом и смотрел в свою тарелку, стараясь различить свое в ней отражение. Ему показалось на миг, что оттуда на него смотрело другое существо, но не он сам. Словно бы у него была другая форма морды, да и цвет шерсти незнакомый. Енот неловко спрыгнул со стула, задев стол, и это существо в тарелке испугалось возникшей ряби и вовсе пропало. Пус вздохнул.

               – Ходил в гости к новой соседке. Познакомиться.

               – Надеюсь, она недолго мучилась! – выпалил Чумазый.

               Коту вдруг пришла в голову мысль, с каких пор енот воспринимает жажду кота убивать нормальной? Как он свыкся с этой новостью?

               – Она жива. Она огрела меня сковородой по башке, я и провалялся у нее, поди знай, сколько времени. А потом сбежал.

               Енот вопросительно заглянул в глаза коту.

               – Я не шучу… – вяло произнес Пус и таки поднял тарелку, чтобы отпить варева.