Все эти пять дней Ева не переставала проклинать себя за то утро, когда позволила себе пожаловаться Максу, тем самым толкнув его на риск ради неё. И каждый из пяти дней она обещала себе, что больше ни разу не пожалуется ни на что, как бы тяжело ей не было.

Вечером пятого дня, когда она уже не могла сидеть на корточках от ломоты в ногах, Ева, пошатываясь, стала ходить по клетке от стены к стене, разминая суставы. Макс сидел на полу, закрыв глаза. Она знала, что он не спит. Просто от голода, боли и холода у него совсем не осталось сил.

Ева встала, оперевшись лбом между прутьев напротив лестницы, ведущий наверх к двери, за которой был выход. Там была их свобода. Там могло бы быть их счастье.

Когда Ева была маленькой, вместе с друзьями они часто мечтали о том, кем бы хотели стать. Она всегда мечтала стать принцессой… До этого момента. Сейчас она хотела быть Халком, ломающим стены.

Её отвлек от мыслей негромкий звук движений, раздающийся впереди. Ева открыла глаза.

Прямо перед ней стоял …ребёнок! Маленький мальчик возрастом, наверное, чуть больше года. Он держался на ногах ещё не очень уверенно, забавно растопыривая пухлые ручки во время ходьбы.

Откуда здесь ребёнок? За полтора месяца здесь она ни разу не слышала ни детского голоса, ни детского плача. Наверное, он ушёл от своих родителей и прошёл к клетке через кухню.

- Привет,– тихо прошептала Ева.

Малыш угукнул и улыбнулся ей, обнажая единственные два зубика внизу. У него были мягкие тёмные волосики, завивающиеся на затылке кудряшками, и блестящие чёрные глазки. Малыш качнулся на ножках и сделал несколько шагов в её сторону, ухватившись за железный прут клетки. Ева протянула ему руку, и он зацепился за её палец.

Малыш стоял очень близко к стене клетки, их разделяли лишь редкие прутья. Сердце её отчаянно заколотилось. Это маленькое создание могло бы стать их спасением. Он настолько хрупкий, что не надо было бы прилагать особых усилий, чтобы причинить ему сильный вред. Ей достаточно было лишь обхватить руками его шейку, чтобы люди, державшие их здесь, пошли на все их условия. Он мог стать их прикрытием.

Ева потянула за ручку, приближая малыша к себе. Сбоку раздался негромкий испуганный вскрик. Она подняла глаза и увидела, что в нескольких метрах от неё стоит женщина, одетая в тёмную одежду, в ужасе прижимая ко рту ладони. Лицо её было белым от страха. Она опустилась на колени и запричитала на непонятном языке. Наверное, это была его мать.

Малыш, словно почувствовав опасность, дёрнул ручку, которую Ева держала. Не сумев освободиться, он выгнул нижнюю губку и заплакал. Крупные слёзы быстро потекли по пухлым розовым щёчкам. Женщина в отчаянии громко заскулила.

Ева разжала пальцы…

Малыш, спотыкаясь, потопал в сторону женщины, которая быстро подхватила его на руки, не прекращая своих причитаний, и убежала.

Несколько минут она приходила в себя, прижимая голову к холодному металлу. Когда она обернулась, Макс смотрел на неё, широко открыв глаза. Он видел всё. Он понял всё. Он понял, что она только что упустила возможность освобождения.

Ева опустилась перед ним на колени, закрыв лицо руками.

- Макс, прости, я не смогла…

Он положил руку на её голову и тихонько погладил.

- Ты всё правильно сделала…Ребёнок ни в чём не виноват… - Макс подтянул её к себе, - Всё будет хорошо…

Весь оставшийся вечер Ева не находила себе места, прокручивая в голове варианты возможных событий. Спасение было так близко! Нужно было всего лишь проявить больше жёсткости. Но каждый раз, когда она представляла себе, как сжимает, урожая, шею малыша, перед ней вставал образ его заплаканного лица, и она слышала крик его матери.

Вскоре стало совсем темно, потому что лампа, висящая около двери в самом конце лестницы, погасла. Перегорела, подумала Ева. Но минут через десять она заметила в темноте движение и услышала знакомый скрежет металла о бетонный пол. Макс с удивлением посмотрел на неё и пошёл к источнику звука. Когда он вернулся, его глаза, освещённые луной, сияли.

- Ева, здесь еда! – он произнёс эту фразу тихим шёпотом, как будто боялся, что если он скажет громко, то всё исчезнет.

Макс протянул ей миску – она была наполнена мясом! Свежепожаренным, издающим опьяняющий аромат. Его было так много… Гораздо больше, чем те порции помоев, которые им приносили до этого. Ева просто не верила своим глазам!

Они сидели рядом, глядя на миску с мясом, не шевелясь от шока, ни один из них не решался сделать первый шаг. Макс пришёл в себя первым.

- Ешь,- он протянул Еве еду и сам взял один кусок, жадно впиваясь в него зубами и издавая при этом мурлыкающий стон наслаждения.

Ева быстро схватила мясо, оторвала зубами часть от куска, зажатого в кулаке, и… растаяла от наслаждения.

Они если жадно, торопливо, не стесняясь показать друг другу свои первобытные инстинкты. Когда в миске осталось пару кусков, Макс, тяжело дыша, накрыл её ладонью, преграждая путь её руке.

- Подожди… Оставим немного, - он с надеждой посмотрел ей в глаза, ожидая её протеста, - Завтра нам тоже надо что-то есть.

Ева кивнула, хотя ощущения сытости не испытывала. Да, её желудок был полон, но морально она была готова съесть ещё тройку таких мисок.

Макс осторожно встал и ушёл за перегородку, по-видимому, прятать еду. Потом вышел и беззвучно поставил уже пустую миску на пол около решётки. Минут через пятнадцать чёрная тень, мелькнув сбоку, забрала её.

Только спустя часа два, когда Ева вышла из оцепенения, она стала осознавать, насколько они рисковали. Ведь мясо могло бы быть отравленным. Ведь она почему-то изначально восприняла эту подачку как благодарность за то, что отпустила малыша. Хотя еда могла бы быть местью за страх матери, который она испытала.

Ева прислушалась к своему организму, но он лишь благодарно урчал, переваривая первую за полтора месяца полноценную еду.

- Чертовски странный день! – усмехнулся через несколько минут Макс.

- Да уж…

Он сидел, положив руки на живот и вытянув ноги. Его голая ступня почти касалась лужицы, образовавшейся в углублении на полу. Свет луны создавал блики на её гладкой поверхности, и Ева представляла, что сидит и смотрит на море. Это всё было странным и далёким от реальности, но ей так хотелось абстрагироваться от этого ужаса вокруг неё. И, казалось, от мыслей о свободе даже становилось теплее и душе, и телу.

- Макс? – окликнула тихо Ева.

- Ммм?

- А вот, если был выбор, где бы ты хотел сейчас оказаться?

Макс хмыкнул, удивившись её неожиданному вопросу. Он обдумывал его долго, и, глядя на него, Ева даже в темноте видела эмоции, отражавшиеся на измученном его лице.

- Я много где был, Ева… И в Европе, и на Востоке… Но самые приятные воспоминания у меня о том времени, когда я лежал на берегу Индийского моря. Песок подо мной был белого цвета, а сверху свисали листья какой-то пальмы. Ты знаешь, в тот момент я чувствовал такое умиротворение. Солнце так приятно грело… Я очень скучаю по этому ощущению тепла и безмятежности, - он глубоко вздохнул.

- А я почему-то не люблю жару. Я зиму люблю. Мне снег нравится: белый, пушистый. Когда он тихо парит в воздухе крупными снежинками. Когда он шапками лежит на еловых ветках. И ещё я ёлки люблю. Прямо до ужаса люблю. Можно сказать, что ёлки – моя страсть!