- Ну да, - с законной гордостью кивнул дед Василий, - профессор она, от как. Еще чаю? Тебе с сахаром, аль по-новому, с заменителем?

- Мне по-барабану, лишь бы байда побольше, да вода погорячее.

- А покушать? Хочешь, я тебе картошки сварю?

- В мундире?

- А и в мундире.

- Дед, может у тебя и огурчик соленый найдется?

- Я тебе скажу по секрету, у меня и сальцо есть, - сощурился он.

- Ну… Нет слов!

- Ты посиди, я быстро управлюсь. Мы сейчас с тобой такой обед забацаем! Оно, конечно, рановато для обеда, но рано не поздно, верно?

Ясен перец, такой натюрморт просто не мог обойтись без родимой, которая и в тени – сорок градусов. А дед Василий притащил даже не водку – настоящий самогон «со слезой». Зачем в Германии гнать самогон, когда тут отличной водки – хоть залейся, не понимаю. Загадочная русская душа… Слово за слово, за Россию, за Германию, за физику с химией, за Планка с Менделеевым, а заодно и за упокой души новопреставленного Фридриха Манфреда, по которому Машка сильно убивалась, говорила, дюже умный был мужик…

- Неси-ка пиво, дед Василий! На безрыбье – и «ерш» - рыба.

В общем, нахимичили мы так, что с физикой возникли серьезные проблемы. Земное тяготение, похоже, выросло раз в пять, а Земля завертелась со скоростью колеса гоночного болида. И первый посетитель «Республики» чуть не стал вторым новопреставленным, когда навстречу ему из полуоткрытых дверей вырвалась неприлично громкая мелодия, и два голоса, мимо нот, но вдохновенно выводившие под караоке: «А поле боя держится на танках. Взревут моторы и сверкнет броня. По грязи, по оврагам полустанков прорвут любую линию огня…»

***

- Ваше имя? – полицейский сержант подвинул к себе клавиатуру.

Стул был жесткий, как в любом полицейском участке, стены мрачно-коричневого колера, а еще тут было слишком много этих отличных парней, гарантов порядка и безопасности, в бежево-зеленой форме и в гражданском, настоящих ценителей прекрасного… Такой шедевр, как мои права, они оценили бы очень высоко. Лет на пять, не меньше. Поэтому показывать его нельзя ни в коем случае, решил я.

- Ваше имя? – терпеливо повторил полицейский.

- Дэниэл Крейг, - брякнул кто-то, сидевший в моей голове. Видимо, «ершик».

Полицейский не среагировал никак. То есть абсолютно.

- Профессия.

- Актер.

- В самом деле? – полицейский поднял глаза, - и в каком театре вы играете?

- Да не в театре он играет, темнота ты дремучая, - вставил свои пять копеек Дед Василий, которого, понятно, загребли вместе со мной, - он крутой парень, английский суперагент. Лицензия на убийство!

- В самом деле? Боюсь, в Германии ваша лицензия недействительна.

- Спасибо, что предупредили, - фыркнул я, - постараюсь никого не замочить.

- Послушай, Михаэль, - к сержанту шагнул молодой парень в гражданском костюме, - ты и в самом деле его не узнаешь?

- Кого я должен узнать? – поднял голову сержант.

- Да Джеймса Бонда-же! Агента 007.

Сержант поднял на меня внимательные темно-карие глаза. Я сидел тихо, как мышь под метлой, являя образец английского воспитания.

- Я никого не узнаю, пока мне не предъявят соответствующий документ. У вас есть водительские права, господин...

- Крейг, - подсказал я, - сожалею. Я, кажется, их потерял. Мы с господином Базилем несколько э-э-э… злоупотребили.

- Усы, лапы и хвост – вот его документы, - фыркнул дед, - тоже мне злоупотребили, всего по пол-литра на фейс. Так, размялись.

- Помолчи, Базиль, - скривился сержант, - если бы нам твою устойчивость к спиртному, Вторая Мировая могла закончиться по-другому. Не то, чтобы я об этом сожалел…

- Что русскому – здорово, то немцу – смерть, - хихикнул дед.

- Вы согласны подвергнуться дактилоскопии, господин Крейг? – парень в гражданском оседлал стул напротив, - вы ведь подвергались ей в Штатах? Мы сравним ваши отпечатки и выпишем временное удостоверение личности до тех пор, пока не найдется ваше.

Понятия не имею, брали ли отпечатки пальцев у настоящего Крейга в Штатах, но вот у меня в Иркутской тюрьме, определенно, брали. Черт! Надо было так влипнуть!

ЦББ. Охотское море.

Где-то поблизости от Шантарских островов.

- Черт! Надо было ему так влипнуть?!

- Что я слышу? Ты ругаешься? И употребляешь слэнг?

- С кем поведешься, так тебе и надо.

- Но ведь ты сама санкционировала этот контакт.

- Откуда я могла знать, что они, вместо того, чтобы работать, напьются и начнут петь хором?

- Примочки органической жизни…

- Провались она!

- Аккуратнее со словами, Леди. Если этот парень хоть чуть-чуть не то, что нам нужно, то это вполне может случиться.

- Я не суеверна.

- Хм… Судя по тому, как ты прогрессируешь, и это тоже вполне может случиться.

- Типун тебе на язык.

- Принято. А по - существу? Что делать будем?

- Что-что… Выручать, конечно. Операция под угрозой срыва, действовать придется быстро. Надеюсь, межконтинентальная связь будет безупречна.

***

Женщине, которая влетела в участок со скоростью курьерского поезда, могло быть от тридцати до сорока. Встревоженное лицо, большие, похоже, довольно сильные очки, короткая стрижка, безупречный деловой костюм и папка, зажатая под мышкой.

- Михаэль, - крикнула она с порога, - что опять натворил мой дед?

- Добрый день, фрау Менкель, - флегматично кивнул сержант.

- О да, конечно, прости… Добрый день, - она буквально рухнула на стул перед конторкой, - моя машина была припаркована аж в Китае, я бежала бегом до поезда и едва успела! Что случилось?

- Напился. Пел песни… Ничего особенного. Мы его уже выпускаем. Штраф сорок евро, как обычно, фрау Менкель. Квитанция, пожалуйста.

Женщина повернулась всем корпусом к деду Василию.

- Ну, когда ты, наконец, повзрослеешь! - сказала она по-русски.

Бесстрашный военный лыжник, явно, струхнул и попытался втянуть голову в джемпер, как черепаха в панцирь.

- Фрау Менкель, вам можно задать вопрос? – спросил тот самый парень в гражданском, который минуту назад ошарашил меня новостью – отпечатки совпали!!! – откуда у вашего уважаемого деда такие знакомства?

Женщина повернулась ко мне и минуту изучала, близоруко сощурив глаза.

- А, этот? Да, бог мой, у него половина Голливуда в приятелях, - отмахнулась женщина, - ничего удивительного. Марк Фостер консультировался у Манфреда… светлая ему память, как правильно взрывы ставить. У него ведь бзик – все взрывать, даже то, что по всем законам природы взорваться не должно!

- Простите, вы сказали, Марк Фостер? Режиссер «Кванта Милосердия»?

- Ну да, он самый, - женщина пожала плечами, явно не понимая, почему парень почти в шоке, - ему надо было лимузин с моста скинуть и в воздухе рвануть, да так, чтобы машина взорвалась, а мост уцелел. Мост у него в бюджет фильма не влезал… Дурацкая идея, но Манфред ему сделал взрыв, какой нужен. Так они после этого в «Республике» три дня «обмывали», - последнее слово она произнесла по-русски с явным отвращением, - у вас есть еще какие-нибудь вопросы, господин Хофф?

- Больше ни одного. Спасибо, фрау Менкель. Ваш дед свободен, - он повернулся ко мне, - вы тоже свободны, господин Крейг. Ваши документы будут готовы несколько позже. Отослать их на адрес господина Смелофф, или предпочитаете зайти за ними в участок?

- Перешлите, если это не трудно, - слишком ошарашенный, чтобы радоваться, я шагнул к выходу, все еще не веря в такой дикий финт ушами.

- Подождите! – приятный женский голос остановил меня уже почти в дверях. Я, внутренне холодея, обернулся. Ко мне спешила тоненькая девушка в форме и несла что-то, свернутое в рулон, - Вы не могли бы… - она, похоже смутилась.