— Именно так.

Её ремарки дяде не понравились, и он ответил коротко.

— В этот раз его долги просто невероятные, а Уорлегганы выкупили их и душат Полдарка.

— Ты хорошо осведомлена.

Вернулся Томас с печеньем, Кэролайн с улыбкой его поблагодарила. Пару минут она уделяла внимание только собаке.

— Не настолько хорошо, дядюшка, поскольку не могу спросить его лично, и не настолько хорошо знакома с Уорлегганами, чтобы поинтересоваться у них. Но крайне жаль, что такого выдающегося человека удушат за столь скромную сумму. Вы согласны? Если ему суждено закрыть предприятие, то следовало бы великодушно позволить ему это сделать на собственный манер.

— Полагаю, доктор Энис посвятит тебя во все подробности, которые ты желаешь знать.

Во внезапно воцарившейся тишине Гораций громко чихнул.

— Думаю, мне следует завтра утром съездить в Труро. Местечко для покупок так себе, но мне нужна пара туфель. В Оксфорде застежки на туфлях уже вышли из моды, да и я сама предпочитаю завязки. И все с ума сходят по перьям в волосах. Лично мне они не нравятся. Чувствую себя старой курицей.

— Полагаю, — проговорил Рэй Пенвенен, — что, хотя ты сейчас сама себе хозяйка, Кэролайн, не следует позволять естественным удовольствиям свободы бросать тень на принятые в обществе приличия, просветить тебя относительно которых выпало мне и твоему дядюшке Уильяму, раз уж родители твои умерли. Может показаться, что мы живем в грубой и изолированной от остальной страны местности, но будет ошибкой думать, что не нужно соблюдать общепринятые нормы. Например, ездить далеко и без сопровождения, в компании молодого человека соответствующего возраста, значит вызвать толки сомнительной природы, и не важно, где это происходит — в Корнуолле или Оксфордшире. Несомненно, это всё вполне невинно, но может иметь далеко идущие последствия, что не вполне справедливо как в отношении меня, который, как может показаться, поощряет подобное, так и в отношении молодого человека, который может счесть это за поощрение своих неподходящих стремлений.

Стараясь произвести как можно меньше шума, слуга вышел и закрыл дверь. Спустя пару секунд не ощутимый кожей порыв воздуха долетел до свечей, пламя затрепетало, как ветки на ветру.

— Я всегда думала, — ответила Кэролайн, — всегда считала, что это признак подлинного благородства и высокого положения в обществе — вести себя в соответствии с личными желаниями и не обращать внимания на завесу искусственных ограничений, которыми люди благородного происхождения окружают себя.

— Прямо в яблочко. Но человек благородный действует так только до тех пор, пока его поведение касается лишь его самого. Когда оно влияет на других людей, он больше не свободен в своих поступках.

— Именно это я и собиралась сказать. Это касается еще только двоих помимо меня — вас и доктора Эниса. Вы обеспокоены тем, что могут посчитать, будто вы одобряете моё поведение. Это так? Что ж, если это ноша тяжела для вашей совести, может, посоветуете мне покинуть этот дом и поселиться в другом месте?

— Возможно, — спокойно согласился Пенвенен, — если бы не связывающие нас родственные узы.

Она на секунду нахмурилась, выглядя сердитой и обеспокоенной. Затем скрыла чувства, повернувшись к Горацию.

— Еще печенья, дорогой? Дядюшка Рэй на меня сердится. И вскоре, боюсь, с обеих сторон последуют гневные слова. И даже ссора. И прозвучат слова, о которых мы оба позже пожалеем. Какая жалость, тебе не кажется? Не считаешь ли ты, что лучше сменить тему?

Гораций заворчал и ухитрился одновременно лизнуть её пальцы и свой нос. Пенвенен в недоумении посмотрел на привлекательную племянницу, отчасти обезоруженный, но не менее подозрительный.

Между ними существовала искренняя привязанность, и он частенько винил себя за слабость в обращении с ней. Но не знал, как продолжить нападение, не спровоцировав, как она и предполагала, ссору.

Он и не надеялся, что его слова как-то повлияют на её утренние прогулки, но знал, что настойчивость на этой стадии может привести и к той самой ссоре, и к неприятным словам с обеих сторон.

И подобный сценарий приведет к тому, что племянница полностью ускользнет из-под его влияния. Мистер Пенвенен спрашивал себя, не начал ли он решать эту проблему не с той стороны, не с того человека.

Ужин закончился мирно. Позже, сидя в своем кабинете, мистер Пенвенен вызвал слугу и попросил узнать, как мисс Кэролайн готовится к посещению Труро следующим утром. Слуга вернулся и сообщил, что она приказала подать экипаж в девять тридцать. Мистер Пенвенен на мгновение прикусил кончик пера, а затем написал короткую записку.

«Уважаемый доктор Энис,

Если вы не заняты, я был бы крайне признателен, если вы навестите меня завтра утром между десятью тридцатью и одиннадцатью часами. Уже прошло немало времени с тех пор, как вы последний раз наносили нам врачебный визит.

Искренне ваш,

Р.Р. Пенвенен».

Без пяти одиннадцать Дуайт въехал в ворота Киллуоррена, предвкушая возможность увидеть Кэролайн без каких-либо ухищрений. Но когда он вошел в дом, то её не обнаружил, вместо этого его молча провели наверх, в большую неприбранную гостиную, украшенную рогами и картинами со сценами охоты, где Энис когда-то впервые познакомился с Рэем Пенвененом.

Там его и встретил мистер Пенвенен, точнее, тот стоял спиной, глядя в окно на хмурый день. Его сюртук, как и обычно, был слишком велик, на сложенных руках выделялись бородавки. Выдержав паузу, он обернулся.

— А, доктор Энис, вы получили моё письмо?

— Да, — ответил Дуайт, теперь он всё понял и ругал себя за то, что не догадался раньше, — надеюсь, я не заставил вас ждать.

— Времени еще достаточно. Так уж случилось, что племянница уехала в Труро, и я подумал, что выдалась хорошая возможность обсудить проблему с вами.

— Медицинскую проблему?

— Нет. Прошу извинить, если моя записка создала у вас такое впечатление.

— Да, именно такое.

Рэй Пенвенен взял со стола очки, но не надел их.

— Может, вы присядете? — произнес он, опустив близорукие глаза.

— Нет, благодарю.

Где-то неподалеку тявкал Гораций.

— Полагаю, вы понимаете, почему я вас пригласил.

— Не думаю, что мне стоит строить догадки, мистер Пенвенен.

— Хотелось бы мне, чтобы вы выказывали подобную деликатность во всем, доктор Энис.

— Мне жаль, если вы думаете, будто это не так.

— Ну да... ну да ... Я уж подумал, что нет, хотя был бы счастлив узнать, что вы оскорбили меня необдуманно и, не вполне осознавая, что затрагиваете. Я имею в виду, конечно, вашу растущую дружбу с моей племянницей.

— Мне любопытно, в чем же вы считаете это оскорбительным?

Мистер Пенвенен бросил на молодого человека пронзительный взгляд.

— Ну же, доктор Энис. Вы не можете быть настолько неосведомленным о положении вещей. Уже месяц, если не больше, вы уделяете внимание моей племяннице. Вы должны понимать, что первым делом вам следовало прийти ко мне и попросить разрешения. Раз вы этого еще не сделали, значит, подозреваете, что подобного разрешения не получите. Разве не так?

Дуайт прикусил губу, сердитый и на себя, и на собеседника.

— Всё так и есть.

— Ага... тогда как вы можете все это объяснить?

— Никак. Разве что все это не настолько преднамеренно, как вы считаете. Чувства возникают помимо нашего желания и одобрения. И сейчас у меня такие чувства к вашей племяннице. Не стану даже пытаться это отрицать.

— А вы не думали, как опрометчивые встречи с вами отражаются на её репутации?

— Нет, не думал...

— Нам нет нужды ссориться, доктор Энис, — мистер Пенвенен заложил руки под фалды сюртука и улыбнулся. — Кэролайн — напористая молодая дама, восхитительная личность, но ретива, как необъезженный жеребенок. Её никто не мог обуздать — это неблагодарная задача, и, возможно, мы с братом виноваты в том, что не пытались. Мы стараемся урезонить её, как умеем. Для неё вполне типично привязываться к людям или ненавидеть их — часто она остывает к ним столь же быстро, как раньше загорелась. Так может произойти и в вашем случае. И, вероятно, произойдет, но если и так, я все равно против этих якобы секретных свиданий. А что касается серьезной привязанности к молодому человеку вашего положения... Не говоря уже о деньгах и происхождении...