Хозяйка угадала беспокойство гостя, спохватилась, быстренько вытерла слёзы и заторопилась:

— Алёшенька, уже вечер, скоро стемнеет, пойди в сад, собери грушек, а я сейчас ужин приготовлю…

— Нет, тётушка Верия, я, наверное, пойду! Дорогу знаю! Пока стемнеет — на перевале буду, а там — десяток километров всего…

— Нет, нет, не отпущу! Ночью, в лес, чтобы заблудился? Нет! Переночуешь, отдохнёшь и пойдёшь завтра утром. Никуда Иваньковы не денутся! — Она раскрыла калитку сада и проводила Алёшу, давая корзину в руки. — Хочешь, винограда достань, хочешь — яблочек… Иди, иди, Алёшенька, я скоро, сейчас! — Захлопнув калитку, она взяла Лёшкины шинель, вещмешок и занесла в горницу. Так будет надёжнее.

Галерин огляделся. Сад запущен до неузнаваемости. Лишь от калитки проторена дорожка, а вокруг — давно некошеный бурьян. Всюду виднелись чёрные соцветия конского щавеля да колючие кусты ажины. В траве валялись почерневшие груши и гнилые яблоки, как резиновые мячи… Деревья постарели: сухие ветки не обрезаны, земля у корней не вскопана. Там, где была малинка, стояла стена колючих зарослей шиповника. Идти туда было боязно.

Алексей приставил стремянку, влез на дерево и мигом оказался среди огромных груш. Они висели над головой и сами просились в корзину. Сорвав десяток, Галерин осмотрел сад сверху и вдруг решил: «Останусь-ка я завтра часа на четыре: выкошу сад, помогу хозяйке снять виноград и фрукты… Решено! Останусь!» Он обошёл сад и подошёл к калитке: «Да! Теперь я уверен — Иваньковы в Сусаниках! Это точно… Где же им ещё быть?..»

Умывшись, Алексей зашёл в горницу. Тётушку Верию не узнать: она прибралась, надела белый фартучек, на ногах — чёрные туфли на низком каблучке, на затылке коса закручена в тугой узел.

— Алешенька, садись, ужинать будем.

Хозяйка поставила на стол сковороду с тушеной картошкой, миску с огурцами и нарезала красных помидоров с зеленым луком. Алеша понял, что хлеба нет и не будет. Он метнулся к вещмешку, достал армейскую булку хлеба и баночку рыбных консервов. Обрадованная хозяйка засияла. Она очень давно не ела хлеба. Карточки у нее не было, да и где его возьмешь, тот хлеб. Когда-то мука была, да когда была — забыла. В здешних краях хлеб заменяла кукурузная мука, из которой варили мамалыгу.

— Хлеб! Ты хлеб принес! Сыночек, Алеша, и консервы! Баночка такая блестящая! Она взяла булку обеими руками, прижала к лицу и втянула запах.

Гость вскрыл баночку, и горница наполнилась небывалым доселе запахом таинственного деликатеса. Лешка радовался в душе, что у него были кстати свои гостинцы.

Теперь энергичная и проворная, в хорошем настроении, тетушка Верия приложила палец к губам и лукаво улыбнулась:

— Постой минуточку, Алешенька, — она юркнула в чулан и принесла бутыль, оплетенную лозой. — держи горшочек. Это вино еще дядя Аргос делал из нашего винограда! — она открыла тугую пробку, и из бутыли хлынул аромат великолепного белого вина.

Ужинали дружно, говорили наперебой. На душе было уютно и тепло. Галерин не хотел ничем омрачать хорошее настроение, поэтому не спрашивал, помнит ли тетушка Верия Толика Иванькова, и не стал пока рассказывать о его трагической гибели на войне. Об этом он подробно расскажет завтра, когда будет помогать в работе.

А хозяйка дома, многое пережившая за последние годы, ни на минуту не умолкала. Она была рада гостю и рассказывала все подряд: и хорошие новости, и плохие. Ее супруг Килисиди был награжден Почетной грамотой за выращивание лучших сортов табака. Аргос добился рекордных урожаев и гордился драгоценной для него наградой. Тетушка Верия пошла в спальную комнату и принесла эту грамоту. Слезы скатились по щеке. С волнением она рассказывала, как табак нужен был стране во время войны, и сколько хлопот было вокруг этой капризной культуры. Хотя Галерин не курил, и табак его мало интересовал, из понятия тетушки Килисиди выходило: без курева солдатам нет жизни, и Алеша сделал большую ошибку, что не научился курить это замечательное зелье. Она увлеченно и совершенно серьезно утверждала, что табак нужен армии больше, чем патроны, потому как, не покурив, солдаты не смогут идти в бой, не смогут воевать, а, значит, и патроны не нужны. Она с гордостью похвалялась, что их хуторской табак, выращенный Аргосом, курил сам вождь товарищ Сталин. Это хартысовским табачком он набивал свою курительную трубку…

Алеша слушал тетушку очень внимательно, не смея помешать ей и усомниться в ее доводах. Он думал о том, как мучались и страдали хуторяне во время войны даже на такой работе, как выращивание табака, как тяжело приходилось ей и сотням таких, как она. Работа с рассвета до темна. Дома хозяйство: куры, коза, огород, сад. Нужны дрова, сено, корм, а еще одеваться надо — все необходимо, чтобы жить и не умереть с голода. Одинокая женщина пережила все трудности и невзгоды, надеясь только на самое себя. Теперь — постарела, стала седая: здоровье не то, что было до войны, да и радости в жизни — никакой. Приход Алеши был для нее праздником, и она дала волю своим воспоминаниям…

Разморившись от еды и вина, гость, улучив момент, вышел во двор. Была, казалось, абсолютная темнота. Черное небо без луны и звезд пугало. Лишь сверчки дружно перекликались, да тенью проносились летучие мыши над головой. Тишина и прохлада взбодрили его, он вернулся в дом и попросил хозяйку разбудить его с рассветом. Тетушка Верия уже постелила ему постель, и он мгновенно уснул.

Алешка проснулся от крика петухов. Орали все сразу: и далекие, и близкие. Где-то рядом, за стеной старый петух горланил прямо в ухо. Сна как не бывало! Галерин встал и вышел на крылечко. Каково же было его удивление, когда он увидел тетушку Верию у летней печурки. Все дымилось и шипело, пахло луком и варевом. Свежее утро, кристально чистое небо, подрумяненное зарей, обещало солнечный день.

— Доброе утро, тетушка Верия!

— Здравствуй, сынок милый! Хорошо ли спал, Алешенька? Рано еще. Молодые всегда любят поспать…

— Меня петухи разбудили, тетушка Верия. Я так давно не слышал петушиного пения…

Курсант привык на службе к утреннему подъему: физзарядка, туалет, завтрак — все пораньше да побыстрей. Он умылся и попросил показать, где висит коса. Не надевая гимнастерку, подточил косу и вошел в сад. С каким наслаждением он делал взмахи косой. Вспомнилось, как до войны дедушка учил его владеть этим орудием. Теперь, крепко удерживая в руках литовку, Алексей с силой срубал застарелый бурьян. Однако, коса не всякий раз шла свободно. Поминутно сбиваясь на полпути, она досадно застревала под упругим корневищем. Тогда он взял топор и вырубил всю грубую поросль под самый корень. Передохнув, косарь поплевал на ладони: взмах, другой — дело пошло лучше. Трава была влажной и косилась легко. За час работы молодой косарь положил к своим стопам все нашествие сорняков. Сразу в саду посветлело. Взошло солнце, и Леша вытер со лба пот. Тетушка Верия, наблюдавшая за парнем из кухни, дождалась, когда косарь закончит работу, решила: «Пора!»

— Алешенька, сыночек, мой руки, завтрак готов!

Повесив косу на сук и положив топор на место, Галерин направился ко двору. Подошел и ахнул: тетушку Верию не узнать! Она надела самое красивое, самое дорогое свое платье, прихорошилась и радостно улыбалась:

— Алешенька, я открою тебе тайну. Это платье шила мне твоя мама Оля. За время войны я ни разу его не надевала. Сегодня я радуюсь, что ты со мной рядом… — глаза тетушка Верии заблестели, она прослезилась от счастья и радости.

Алеша похвалил ее, подошел, обнял за плечи и поцеловал.

— Спасибо, тетушка Верия, за вашу доброту, за мамину память спасибо… Я не видел родных четыре года. Никого не видел. Вот поеду на Ставрополье, к маме, сестричку, наверное, не узнать!

— Присаживайся, косарь мой, будем завтракать.

Хозяйка зарезала того самого горластого петуха, который разбудил гостя. Узнав об этом, Леша расхохотался, а тетушка Верия шутила и смеялась:

— Зачем будил, горластый, вот и попал в жаровню! Пусть теперь молодые петушки поют!

Алеша поел с аппетитом, встал и подошел к хозяйке.

— Спасибо за вкусный завтрак! Тетушка Верия, я решил остаться у вас поработать до обеда. Я помогу вам немного…

Женщина, не ожидавшая такого поворота дел, приоткрыла рот, потом просияла от радости. У нее заблестели глаза:

— Вот так парень! Вот ты какой молодец! — промокая фартуком слезы, она улыбнулась и взяла гостя за руку. — Я очень, очень рада, Алешенька, благодарю тебя навечно! Как ты меня обрадовал! Мне не хотелось, чтобы ты уходил! Коль так, дорогой, иди в сад, а я сейчас. Забирай корзины и бечеву, я скоро, сейчас…

Хозяйка сняла нарядное платье, туфли, надела холщовую куртку, старые ботинки, повязала на голове хусточку и вошла в сад:

— Что ты здесь натворил, Алеша! Я свой сад не узнаю. А сена сколько много получилось. Жаль, что у меня козочки нет. — Взяла пучок травы, помяла его и заключила: — Хорошее сено будет, когда высохнет.

Алексей был рад, что хозяйке понравилась его инициатива. Он улыбался и был готов к новой работе. Тетушка Верия подошла к ветвистому дубу, плененному виноградной лозой. В его кроне виднелись янтарные гроздья вперемешку с дубовыми листьями.

— Алешенька, самое трудное для меня — это лазать по деревьям. Давай снимем виноград в первую очередь! Вот тебе нож, бери корзинку и на веревке будешь спускать, хорошо?

Подавая корзины с виноградом, Алеша рассказывал басню Крылова «Лиса и виноград», а тетушка Верия кричала ему наверх:

— Это я и есть лиса! Надо сорвать виноград, да на деревья лазать не могу, стара стала, — смеялась она, унося очередную корзину во двор.

Галерин словно попал в рай! Куда ни повернись — всюду тяжелые гроздья. Они искрятся на солнце и сами просятся в корзину. Между дел Лешка отрывал сочные упругие ягоды, бросал их в рот, ощущая блаженство.