– Ты не можешь уйти. Судно отходит от причала.

Я резко развернулась, забыв на секунду, что не до конца застегнула лифчик. Его глаза в очередной раз загорелись, когда он взглянул на мою обнаженную грудь.

Я демонстративно запахнула халат и прошла мимо него через гостиную к балконной двери. Ну разумеется судно медленно отходило от дока. Толпа провожающих, среди которых также были и мои тети, махали на прощание людям на палубе. Мой мозг яростно соображал в каком порту следующая остановка. И тут я вспомнила. Испания. Через три дня.

Я судорожно ухватилась ладонями за балконную дверь, с моих губ сорвался раздраженный стон.

– Зачем?

– А с какой целью обычно отправляются в круиз? Нельзя посетить такие места как Барселона или Рим, если мы будем просто сидеть на месте.

– Нет! – я развернулась, вновь забыв придержать халат. Опять же не уверена, что меня это действительно волновало в тот момент. – Зачем ты это сделал? Почему ты здесь?

– Потому что хотел тебя увидеть, а ты не отвечала на мои телефонные звонки.

– Мы разведены.

Он уставился в пол, а его лицо выражало робость. Я знала… что-то внутри меня знало, что означает это его выражение лица. Но я не хотела спрашивать. Я не хотела знать.

– Я покину корабль в Испании. Вернусь домой самолетом.

– И разобьешь своим тетушкам сердце. Они были так взволнованы идеей побыть сводницами.

– Ты втянул их в это?

– Да. А когда они узнали, что ты не отвечаешь на мои звонки, и почему я хочу с тобой поговорить, то пообещали сделать все, что в их силах, чтобы помочь нам снова быть вместе.

– Снова вместе?

Мое сердце непроизвольно забилось с надеждой. Но воспоминания о том, как он вытолкнул меня из своей жизни, были слишком сильными, чтобы справиться с ними. Я попятилась назад, хотя он и не пытался ко мне приблизиться, прижалась спиной к прохладному стеклу балконных дверей и обхватила себя руками в защитном жесте.

– Не знаю чего ты пытаешься добиться, но я не заинтересована в этом. Я уже сыграла свою роль в твоей небольшой драме. Все закончилось.

– Не совсем.

Я недовольно уставилась на него.

– Что ты имеешь в виду, говоря «не совсем»?

– Я имею в виду, что технически мы все еще женаты.

Я боялась, что он скажет именно это. 

 Восемь месяцев назад...

Майлз нежно обнял меня и повел в танце, медленно двигаясь под незнакомую для меня песню, мелодию которой, тем не менее, я никогда не забуду. Это была мелодия, под которую мой муж впервые по-настоящему держал меня в объятиях.

Мы были женаты уже четыре месяца, но были похожи на соседей, разговаривающих лишь тогда, когда кому-то из нас было что-то нужно от другого. Я сопровождала Майлза на вечеринки, деловые ужины и приемы, а он погасил ссуду за дом моих тетушек, предоставил мне крышу над головой и обеспечил материальными благами, которые по утверждению его личного ассистента у меня должны были быть. Мы были чужими друг другу.

Но затем его вызвали домой, и ему было нужно – по непонятным мне причинам – убедить свою семью в том, что наш брак был настоящим, а не как сейчас принято браком по расчету. Прошлой ночью, впервые за весь период нашего супружества, мы спали в одной комнате, хотя он и разместился на диване, а я – на кровати. А сегодня я познакомилась с его матерью – красивой доброй женщиной, страдающей от рака. В беседе она слегка приоткрыла для меня внутренний мир незнакомца, за которого я вышла замуж. Я уже встречалась с его сестрой, но сегодня впервые увиделась с ее мужем. А затем и с его братом, Робертом. Он, в свою очередь, позволил узнать Майлза с другой стороны: на этот раз в виде ревности и злости, которыми полыхало лицо моего мужа, когда Роберт с опозданием явился на вечеринку, устроенную родителями Майлза в честь нашей свадьбы. Рядом с ним стояла его жена – женщина, которая раньше была невестой Майлза. У меня уже сложилось впечатление, что это непростая семья, а ведь я еще даже не познакомилась с ее главой.

Но вот мы на танцполе.

Мы плавно танцевали, практически не двигаясь с места, скорее просто покачивались, как часто это делают молодожены. Я чувствовала, как его сердце стучит напротив моей груди, как его пульс бьется под моими пальцами, когда я коснулась рукой его шеи. Меня окутывал его аромат, заполняя каждую частичку моей кожи, становясь частью той, кем я была в этот момент. Это был первый раз, когда я по-настоящему почувствовала себя невестой, словно я принадлежу кому-то, что являюсь частью чего-то большего, чем я сама.

Было естественным продолжением этого мгновения, когда он приподнял пальцем мой подбородок, а его губы соприкоснулись с моими. Вкус был таким знакомым, ни с чем несравнимый, когда он прижался губами к моим губам. Я вздохнула – не смогла сдержаться – и придвинулась к нему, желая стать ближе. Я не знала, как он мог так быстро перейти от злости к подобному, но это казалось сном, менее причудливым, чем момент наших клятв, но таким же сюрреалистичным. Я парила, словно танцуя на облаке, не обращая более внимания на кучу людей, слоняющихся вокруг. Все это уже не имело значения.

Я была так поглощена поцелуем, что окружающий мир исчез, и мне казалось, что мы единственные люди на земле. Но в этом было что-то еще. Что-то намного большее. Может быть, мне так казалось в силу моей неопытности. А может, дело было в том, что с момента как я впервые увидела Майлза, мне хотелось прикоснуться к нему и ощутить его прикосновение на себе. Не знаю почему, но в тот миг я почувствовала, словно именно этого момента ждала всю свою жизнь.

Он отстранился, его веки отяжелели, чего я никогда раньше не видела. Я хотела улыбнуться, подбодрить его как-нибудь, но мои мышцы сковало, а внутри меня все растаяло, и осталась одна оболочка. Он приблизился, прижавшись лбом к моему, и меня окутало его дыхание.

– Райли… – начал он хриплым голосом. Мое сердце пропустило удар. Но я никогда не узнаю, что он собирался мне сказать, ведь именно в этот момент вокруг нас поднялся шум, а затем кто-то выкрикнул: «Вызовите 911!»

Майлз схватил мою руку и потянул к группе, столпившейся у другого конца веранды. Он решительно и бесцеремонно расталкивал людей и тащил меня за собой. Добравшись до центра круга из обеспокоенных гостей, мы обнаружили его мать, лежащей без сознания у подножия кресла, в котором она отдыхала весь вечер.

– Мама!

Майлз бросился на колени, одновременно с этим отпустив мою руку, и убрал волосы с ее лица. Елена была бледная, на лице не было ни кровинки. Даже ее губы посерели, словно покрылись ужасным серым налетом. Лила, сестра Майлза, опустилась на колени рядом с ним и с остервенением пыталась нащупать пульс. Она подняла голову и поймала мой взгляд. В ее глазах был настоящий дикий страх.

Я сразу же развернулась и стала оттеснять людей назад.

– Расступитесь. Дайте доступ воздуху.

Я повторяла это снова и снова, и мне удалось отогнать большую часть толпы как раз к приезду парамедиков. Я слышала, как Лила спокойно объясняла им, что у ее матери терминальная стадия рака. Эти слова поразили меня как удар под дых. Когда за день до этого Елена сказала мне, что у нее рак яичников, в голове промелькнуло много мыслей, но я и представить себе не могла, что у нее терминальная стадия. Но Майлз знал об этом. Я видела это по положению его плеч, когда он наблюдал, как парамедики ставили его матери капельницу.

Я подошла и встала рядом с ним, не уверенная знал ли он, что я стою там или хотел ли этого вообще. Но он потянулся к моей руке и сжал ее так крепко, что вскоре я перестала ощущать кончики пальцев.

Он знал, что я рядом

– Моя машина на улице, – сообщил Роберт, приблизившись к нам сзади, когда спустя пару минут мы последовали за носилками к парадной двери. – Нам следует поехать всем вместе.

Я почувствовала, как Майлз напрягся, но не стал возражать. Киган, муж Лилы, встретил нас у двери, держа в руке ее накидку и сумочку.