- Очнулся убивец – констатировал факт верзила.

- Какой я вам убийца – с трудом прохрипел я.

- Ну не убивец, так все равно враг империи, а значит общаться с внешним миром тебе по закону не положено – направляясь к выходу из помещения, пробурчал здоровяк.

- А где я нахожусь?

Мужик, не останавливаясь у открывающейся двери, пробормотал скороговоркой: «Где, где, в тюрьме конечно» - и дверь за ним захлопнулась.

Приподняться со своего ложа я не смог – был жестко зафиксирован силовым коконом от самых плеч. Тогда по возможности расслабив тело на кушетке, я попытался проанализировать сложившуюся ситуацию. Но долго думать мне не дали: Входная дверь в помещение отъехала и в проеме возникла уютненькая фигура улыбающегося толстячка. Бодро пройдя до средины комнаты, человечек легко опустился в мягкое кресло и энергично - весело, спросил: «Ну-с, что мы здесь имеем?» - и уставился на меня взглядом доброго дядюшки.

Не дождавшись от меня ответной фразы, он резко построжав лицом бросил: « А видим мы перед собой государственного преступника, наркоторговца и пособника террористов». – Сделав такие выводы, толстячок опять распустил лицо в легкой ухмылке и выжидающе уставился на меня. Прошла томительная минута, и он, так и не дождавшись ответной реакции на заявление, досадливо поморщился, сбросив с себя маску мима: – Экий вы бесчувственный, человеку грозит минимум десяток лет провести на каторге, а если выявятся дополнительные отягчающие подробности, то и «вышка» светит, а он молчит… не интересно ему…

- И в чем же меня обвиняют? – не выдержав, поинтересовался я.

- Ии… парень, был бы человек хороший, а статья у нас на него всегда найдется. – Толстячок опять улыбнулся и сразу перешел на деловой тон: - Ну-с, перейдем к делу, я ваш следователь Яков Герардович Шапокляков. Вы Макс обвиняетесь сразу по трем статьям свода законов Империи …

Короче, этот клоун рассказал мне, что в охранку поступило сообщение, о наркотиках, хранящихся в моем доме. Приехавшие по адресу агенты обнаружили лежащим на полу в бессознательном состоянии хозяина дома. После недолгих поисков в ванной комнате сотрудниками отдела по борьбе с наркотиками был обнаружен килограммовый пакет с гланом. Естественно подозреваемого доставили в следственный изолятор, а тут еще обнаружилась связь с террористической группировкой, и пока я был в «отключке» на меня уже накропали целое дело, тянущее, как минимум, на десятилетний срок заключения. Оперативно работают ребята, ничего не скажешь.

Диалога со следователем у нас не получилось, как бы он не старался, ничего нового для него я сказать не мог. А через два дня мне вынесли приговор: «Десять лет каторжных работ» и перевели в пересыльную тюрьму дожидаться транспорта на планету, официально названную как Z-112, но в народе ее знали как «Планета Каторжников».

***

Пересыльная тюрьма находилась в получасе полета от Сити – Центра, рядом с мусороперерабатывающим заводом. Так, что прогулка на «свежем» воздухе для зеков выглядела не благом, а насмешкой особенно в те дни, когда на заводе случались аварии и он захлебывался в потоках нечистот постоянно прибывающих из Полиса. Я впервые попал в камеру как раз в тот момент, когда пятеро старожилов вернулись в свое «гнездышко» после столь «продуктивной» прогулки. Прибавление в «семействе» не улучшило им настроение, и у меня произошла стычка с одним из осужденных. Хряк - так звали уголовничка, попытался сразу показать мне кто в «хате» хозяин, пришлось его слегка успокоить, когда он стал гнуть пальцы и обзывать меня нехорошими словами. В результате легкой потасовки вертухаи отправили его в тюремный лазарет, а меня в карцер. В принципе потасовку изначально можно было задавить в корне, в любом помещении тюрьмы, как я узнал впоследствии, присутствуют камеры наблюдения, но охрана решила развлечься за нас счет, делая ставки на одного из бойцов. Тюремщик, отводивший меня в карцер, относился к числу поставивших на меня и поэтому дал несколько добрых советов, прежде чем запихнуть в узкую щель двери карцера: « Ты, того-этого, когда спать ляжешь, на пол не ложись, крысы сюда с мусорного завода в окно лазают. Не успеешь опомниться, как какую-нибудь конечность лица обгрызут. Да и морду перед сном рубашонкой обмотай – мелкая живность ночью на выпас из всех щелей выползает. Заберется такая тварюка в ухо или ноздрю, считай калека». Охранник на секунду скрылся в коридоре и через секунду возник, снова держа в руках невероятно грязный, зато весьма пухлый синтетический коврик. – На, под задницу подстелешь, чтоб яйца к утру в стеклянные бубенчики не превратились…

«Все-таки мир не без добрых… тюремщиков, встречаются люди и среди них» - подумал я, оглядывая помещение. Разглядывать собственно было нечего, обстановка была… вернее ее не было. Один унитаз и бетонный топчан в углу. В окошке кроме решеток ничего не вставлено, ни прозрачного пластика, ни простого стекла. Ветер наносил в карцер ароматы мусороперерабатывающего завода…

Ночью в камеру пришли звери.

Десяток здоровенных крыс успели моментально прошмыгнуть в камеру, прежде чем я успел перекрыть доступ остальным, ненадежно заслонив обрешетчатое окно своим ковриком. Крысы, не ожидавшие от меня такой наглости, сбились в кучу перед дверью. Таких здоровых тварей мне даже в джунглях Ядвиги видеть не доводилось! Вызывало удивление, как они еще проникли через довольно мелкие квадраты решетки!

А затем они пошли в наступление. Но в этот раз они связались не с простым доходягой. Короче, я оказался крысам не по зубам. Намотав на кисти рук остатки своей рубашки, я сам прыгнул вперед и первым же ударом ноги раздавил одну из тварей. Затем молниеносным движением, подхватил с пола другую особь, и еще раз целенаправленно прыгнув в сторону, переломил хребет самому крупному крысюку. Пойманная крыса пыталась перегрызть мне фалангу указательного пальца, но я мгновенно свернул ей голову. К этому времени под внешним воздействием, мой коврик упал с решетки, но остальные крысы не полезли внутрь, наоборот все оставшиеся в живых в камере поспешили покинуть карцер. Пока они, толкаясь, протискивались сквозь решетку, я успел расправиться еще с двумя хвостатыми тварями. С этого момента и до последнего дня пребывания в карцере крысы меня не беспокоили. Все-таки они умные твари. Зато другие обитатели камеры тупо лезли во все щели. Тараканы, пауки и прочая живность, несмотря на постоянно горевший в камере свет, спокойно паслись на свободном пространстве, и стоило мне немного зазеваться, шныряли по мне как по елке, норовя забраться в уши или ноздри. Мало того насекомые с удовольствием уплетали ту синтетическую дрянь, которую тюремщики важно обзывали «пищевым рационом». Наверное, в этом заключался глубокий смысл и я, чтобы совсем не потерять мышечную массу составил им конкуренцию…

На следующее утро, тот же охранник в веселом расположении духа доверительно доложил мне, будто он опять на меня поставил и опять выиграл, держа пари, на то, что я убью не менее трех крысюков. Ради такого радостного события и чтобы поддержать «своего» бойца он премировал меня громадной порцией синтетической каши, сбрызнул мою рану на руке антисептиком и даже притащил гуттаперчи, чтобы я мог заткнуть уши, спасаясь от живности…

Все в конечном итоге заканчивается и через трое суток меня выпустили из карцера, поместив, правда, уже в другую камеру. Наверное, тюремщики в тайне рассчитывали на новые гладиаторские бои, но в тюрьме слухи разносятся быстро и никто меня из местных старожилов не задевал. На прогулке я с удивлением обнаружил, что к каторжным работам приговаривали не только мужчин, но и женщин. Они гуляли во дворе в то же время, что и мы, но были отделены от мужского сообщества экраном силового поля. Так, что мы их видели, а вот переговорить или познакомиться, никто не мог. Впрочем, лично меня это пока не волновало…

Наконец, через десять дней с момента моего заключения в этой дыре, всех каторжников переодели в «фирменную» одежду и, загнав в громадные фургоны, повезли на космодром. С этого момента начался мой путь на планету каторжников …