Все эти подробности мы узнали сегодня во время ознакомительной «экскурсии» на плантации, где нас скоренько обучили, как нужно собирать гриз. Заодно заранее распределили участки и сказали, что сборщик, не выполнивший норму, лишается ужина, а особо злостные лентяи остается без обеда. Участок, надо сказать, был не малый: километров пять прямых линий посадок надо было пройти, прежде чем можно было вернуться к месту сбора группы.

***

За эти дни я увидел только маленький кусочек пространства, на котором обитало не более двух тысяч человек. Сложно было судить о величине лагеря и размерах плантаций, когда перемещаешься к месту работы в крытых фургонах.

Первый день работы оказался и самым тяжелым. Защитные костюмы были самыми простыми и не давали телу дышать, лишь лицо и часть шеи были открыты свежему воздуху. Собираемые почки прятались в верхней метелке вечно цветущего кустарника, и каждую еще надо было найти, и осторожно отделив от соцветия, аккуратно поместить в специальный контейнер, висящий на поясе. Работу мы начали рано утром и к полудню я, наконец, дошел до конца своей «грядки». Устало повалившись в высокой траве, я прямо в положении лежа стал стаскивать с себя защитный костюм и через минуту смог, наконец, вздохнуть полной грудью чистый и сейчас казавшийся мне даже прохладным, воздух. Слегка отдышавшись, я поплелся получать свою порцию баланды, которую раздавали охранники, не утруждая себя подогревом контейнеров. Но я слопал свою порцию даже в холодном виде – силы надо было беречь. Запив свой обед остатками воды из фляжки, я наполнил ее вновь чистой водой из бившего неподалеку ключа и отправился в обратную сторону, по другой «грядке»… Точно так же поступали и другие каторжане. Мне не совсем повезло, от Петровича меня отделяли десять рядов кустарника, так, что даже словом перемолвиться было не с кем. С обеих сторон от меня лениво переходили от куста к кусту явные уголовники, лица которых не были сдобрены зачатками интеллекта. Обратный путь дался мне гораздо тяжелее. Солнце после обеда раскалило сухую землю и мою прикрытую старой панамой голову. Откуда-то появившиеся тучи мошкары садились на потное лицо и шею, деловито отщипывая кусочки моей кожи. В глазах рябило от серо-дымчатых метелок гриза, запах от кустов шел просто одуряющий. Минут через сорок после обеда, мои товарищи по несчастью, сначала по одному, а затем пачками стали падать меж грядок. К ним неторопливо подплывали роботы-санитары и вкалывали какую-то жидкость после чего, немного оклемавшись, люди продолжали работу. Некоторые, наплевав на то, что могут лишиться ужина ускорили шаг, явно пропуская большую часть созревших соцветий…

Когда я, наконец, достиг края плантации, все уголовники из нашей группы уже сидели в теньке под кустами и с ухмылкой наблюдали за усилиями других каторжан.

Через час, когда солнце уже закатывалось за горизонт, на поляне перед плантацией собрались все работники. Нас быстро загнали в фургоны. Здесь то и началось самое интересное…

Только расселись мы по лавкам, уголовнички естественно впереди, на лучших местах, только фургон тронулся, как блатняки сразу и деловито стали потрошить контейнеры у «политиков». Брали с умом, у каждого понемногу. Сбором занимались четверо. Остальные одобрительно посмеиваясь, насмешливо улюлюкали, когда очередная жертва расставалась с гризом. Несколько человек пытались оказать сопротивление, но в дело тут, же шли кулаки, а особо несговорчивым несильно тыкали заточками в незащищенное одеждой горло или грудь, чтобы кровь свою почуяли. Ловкий ход, многие видя свою кровь, мигом слабеют. Но только не космодесантники…

Я вопросительно взглянул на Петровича. Тот в знак отрицания слегка покачал головой. Действительно, что это на меня нашло? Наверное, мозги от этой жары совсем сварились. При такой скученности, в замкнутом помещении, случись заварушка, нас быстро прирежут, да и остальным придется не сладко. Я одарил злобным взглядом Кривого Эдика. Это он держащий масть[12] в нашем бараке допустил полный беспредел. Ну, ничего, когда-нибудь (надеюсь скоро), он за это ответит.

Петрович, подвинувшись ко мне вплотную, прошептал прямо в ухо: - Мы свой гриз раздадим, все равно теперь ужин не получим…

Наконец мы прибыли в лагерь. Уголовники весело устремились к приемному пункту сдавать свою добычу. Остальные не особо спешили, все равно останутся без ужина. Несколько человек уныло побрели вслед уголовникам, но Петрович их окликнул и все «политики» из нашего фургона собрались в кружок. Пока охрана бездействовала, дядя Костя успел ознакомить ребят со своим планом: - Вот, что, предлагаю всем тянуть жребий. Нас здесь тридцать человек и если проигравший отдаст свой сбор товарищу, то хотя бы половина из нас будет сыта. Если в следующий раз возникнет подобная ситуация, то ваши должники отдадут свою «пайку»…

Разумный подход! Все сразу согласились. Но к этому времени, и охранники очухались и загнали нас в приемный пункт. Стоя в очереди, ребята быстро определились со жребием, сыграв в шоушилин[13]. Трое из нас, то есть я, дядя Костя и присоединившийся к нам «азиат» Гриша, добровольно отдали свою добычу.

Надо было видеть лицо приемщика, машинально поставившего в анализатор, пустую коробочку из-под гриза! Он на секунду тупо уставился на экран, затем машинально взглянул в заросшее щетиной лицо сборщика и только потом до него дошло. Контролер резко дернулся и по помещению гулко и протяжно пронесся сигнал тревоги. Видимо случай для этих мест неординарный, раз в зал вбежало, сразу три десятка охранников. А когда выяснилось, что у пятнадцати человек полностью отсутствует сбор, поднялся кипеж.[14] В помещении через полчаса было не протолкнуться от представителей администрации. Начались допросы…

Начальство не поверило, что мы потеряли весь дневной урожай просто по халатности. Несмотря на угрозы, мы стояли на своем. Возможно, если бы нас допрашивали по отдельности, то кто-то бы и проговорился, но растерявшаяся администрация не додумалась до этого сразу. Вгорячах кто-то из них даже предложил нас расстрелять, но здравомыслящие люди, здесь тоже присутствовали. Нас естественно оставили без ужина. А со следующего дня приемку урожая устроили прямо на плантации. А ночью в ангаре Кривому Эдику и одному из его «шестерок» свернули шеи. Причем все было проделано настолько ловко, что ни одна камера слежения не зафиксировала убийцу. Правда ночью на пару минут в ангар почему то перестала поступать электроэнергия… Угадайте с трех раз, кто смог провернуть такую операцию?

А как вы думали? Спускать бандитам наглые выходки я не собирался, если не давать им отпор, то они нам совсем на шею сядут.

На следующий день потери среди каторжан продолжились, и виновата в этом была семейка ядовитых ящериц забредших на плантацию подремать в теньке под кустиками гриза…

Пострадал один из уголовников. Его смерть не произвела на нас особого впечатления, я бы даже и не заметил его, слишком далеко от меня он работал. Но когда роботы-санитары вывозили труп, до меня по цепочке дошло, что эрпы[15] сняли сегодня свою дань с плантации. Труп не убирали до самого обеда, и посиневшее тело с вздувшимся животом многим испортило аппетит, но не мне, я и не такое в армии видал. Впрочем, подходя за своей порцией баланды, я не удержался и спросил охранника, неужели нельзя ультразвуком отпугнуть тварей от плантации? Стражник попался довольно миролюбивый и словоохотливый. Так, что меня угостили не разрядом шокера, а версией, что это довольно дорогое удовольствие, заботится о безопасности всякой швали. К тому же оказывается, гриз растение капризное и не переносит ультразвука…

***

Я рано радовался, что убийство подонков сойдет мне с рук. Вечером того же дня, сразу после ужина, меня вызвал начальник нашего сектора. Вернее меня без объяснений просто притащили к нему. Чиновник был уже в годах, с солидным брюшком и абсолютно лысой головой. Оторвав взгляд от компа, он жестом выставил охранников из кабинета и предложил мне присаживаться.