- Неужели? - его губы дернулись. - Спасибо, что просветила меня.

У нее отвисла челюсть, а рассудок начал включаться, неуверенно, как двигатель с попавшей в топливо морской водой. Другие отцы выражали благосклонность своим детям... и сыновьям, и дочерям. Они успокаивали и обнимали их, если в них врезался бейсбольный мяч, или, когда за ними гналась большая собака. Ее отец не проявлял заботу такого рода.

- Поначалу он относился к тебе как к сыну. Что случилось, когда ты подросла?

Ее собственная ошибка. Ее собственный выбор. Она ничуть об этом не сожалеет.

- Я решила, что я - женщина, и начала подобающе одеваться. Больше помогала маме. Так что у меня не осталось... ничего общего с ним.

Мастер R снова нахмурился.

- Ты была красивой маленькой девочкой. Как мог отец не гордиться этим? - он погладил ее по щеке костяшками пальцев, и она... ощутила тоску.

- Догадываюсь, что у Вас был хороший отец, - проронила она.

- Да, был, - его пальцы пробежали сквозь ее спутанные волосы. – Кимберли, ужас может возвращать нас мысленно в детство. Если ты не обращалась к своему отцу или парню за утешением, и, учитывая твой недавний опыт с мужчинами, я понимаю, почему ты спряталась.

Его спокойный взгляд не отпускал ее:

 - Но, chiquita, ты должна понять: пока ты находишься здесь, я ожидаю, что ты придешь ко мне и поделишься своими страхами. Даже если я тот, кто вызвал их.

Почему его непреклонный взгляд заставил ее сердце пропустить удар?

- Да, Хозяин.

Уголок его рта изогнулся.

- Мне нравится каждый раз, когда ты произносишь слово «Хозяин», рабыня.

Она вздрогнула, леденея, словно арктические воды просочились в ее внутренности.

Его глаза сузились.

- В таком ключе и должны проходить наши обсуждения, - он помолчал, затем грубо бросил. - Рабыня.

Он редко называл ее этим ужасным словом. Наверное, он не догадывался о его воздействии на нее. Каким образом он сумел бы?

Теперь он рассчитывал, что она расскажет, как ее внутренности скукожились, подобно медузе на сухом песке. Она не могла сказать. Ким сделала глубокий вдох. Должна сказать. Она храбрее, чем была еще сегодня утром. Ее плечи слегка расправились.

Габи сказала бы ей, чтобы та подтянула штанишки большой девочки и выплюнула слова ему в лицо.

- Слово… «рабыня», - может ей потом помыть рот с мылом? - Мне никогда оно не нравилось, даже... раньше. Теперь меня от него наизнанку выворачивает. Отвратительное. 

Она прикусила губу и выдавила остальное:

 - Когда вы называете меня так, это... ужасно, - девушка чувствовала крайнюю степень беззащитности.

- Ммм, - он подхватил ее, без труда усадив на свои колени, и вплотную прижал к груди.

Каждый мускул в ее теле расслабился в окутывающем удовольствии от его объятия. Награда. Он вознаграждает ее за честность. Может, манипулирует? В некотором роде. Но она согласна на это.

- Ты не выглядишь страдающей, когда произносишь "Хозяин".

- Это не то же самое, оно не настолько отвратительное, - она потерлась щекой о его грудь; его выцветшая футболка была мягкой на твердых грудных мышцах. Его мужской запах смешался сдругим, от выстиранного белья, и означал безопасность.

 - Мне нравится слово "Хозяин", - она подумала и добавила. - Хотя иногда мне так и хочется запустить в Вас чем-нибудь, когда Вы заставляете меня использовать его.

Его смех казался другим, более низким, когда ее ухо было прижато к его груди.

- Bueno. Лучше «саба», чем «рабыня»?

- Вроде того, - она попробовала представить, как он называет ее так. – Это, в общем-то, чепуха.

- Ммм. Возможно, «sumisa» или даже «sumisita»? На испанском языке это значит «маленькая сабочка», - он переместил ее так, что ее лицо прижалось к его шее. - В один прекрасный день мы обсудим, почему, на мой взгляд, это слово подходит тебе.

Sumisita. Звучит... почему-то сладостно. Он пару раз называл Габи «сhiquita», так что обозначение не кажется особенным. «Gatita» принадлежало в большей степени только ей. А «sumisita» было более... собственническим. Его способ обозначить территорию.

- Мне нравится оно, Хозяин.

- Хорошо.

Он склонился к ее лицу. Его одобрительный поцелуй заставил ее почувствовать себя уютно.

- Я положил пустой ежедневник в твоей гостиной, - обрадовал он. - И также список ограничений. Ты знаешь, что это такое?

Перечень БДСМ-действий, где саба может отметить, что может ее заинтересовать и вызвать желание попробовать... и то, что она вовсе не собирается делать. Иногда Дом в клубе передавал ей такой. Она кивнула.

- Заполни список, и мы его обсудим, - он щелкнул ее по носу. - Я сомневаюсь, что мы будем много играть, но мы достигли этапа, на котором мне нужно больше знать о том, что тебя беспокоит.

- А ежедневник?

- Это, главным образом, для тебя. Фейт согласилась, что ты должна его использовать, - он помолчал. - Я хочу, чтобы ты ежедневно писала одну страницу для меня, и мы будем читать ее вместе каждую ночь. Остальное - только для тебя. Я не стану просить тебя показать мне другие страницы.

Дневник. Блин.

- Я понимаю доводы Фейт. Но почему одна страница должна быть написана для Вас?

- Чтобы предотвратить такие проблемы как сегодня, - он нежно погладил ее волосы. - Там будет изложено то, в чем ты нуждаешься.  Мысли ты не можешь высказать, но, возможно, в состоянии написать. Итак, ты заполнишь страницу, даже если твои слова покажутся для тебя нелепыми. Ясно?

- Да, Хозяин.

Домашнее задание. Гребаное сочинение "как я провела лето в рабстве".

- Какие надутые губки, - пробормотал он и немедленно поцеловал ее. Его губы были теплыми, твердыми, доминирующими. Его рука схватила ее за волосы, в то время как он овладел ее ртом, наказывая.

Голова Ким кружилась, как будто она быстро пропустила три порции спиртного.

Когда он отстранился, его взгляд горел таким же сильным жаром, каким бурлило все у нее внутри. Его лицо стало суровым.

- Теперь о том, что ты вытащила игрушки из шкафа...

Она зарылась лицом в его шею. О, Боже.

- Принеси их сюда и все аккуратно разложи на диване. Что касается твоего наказания - ты выберешь одну из игрушек, только одну, которую я применю на тебе в ближайшие несколько дней.

- Когда? -  прошептала она.

- Неправильный ответ. Попробуй еще раз, sumisa.

- Простите, Хозяин, - подробнее, она должна сказать что-то еще. - Все, что пожелает Хозяин.

- Очень красиво, - он поцеловал ее в макушку и поставил на ноги. - Теперь иди в постель... и, Кимберли?

Пытаясь вспомнить все, что она взяла - этот огромный фаллоимитатор она точно не выберет - девушка повернулась.

- Да, Хозяин.

Его губы изогнулись, словно он старался не улыбнуться.

- В следующий раз, когда я говорю, что мы будем играть, я не имею в виду прятки.

Несколько дней спустя Рауль упражнялся в своей Темнице за закрытой дверью. Владение кнутом является особенным мастерством Дома, нельзя допустить, чтобы этот навык притупился, не тогда, когда он не хотел оставить красные следы на коже. Из комнаты в башне мужчина наблюдал за Кимберли, гуляющей с Габи по пляжу. Солнце сверкало в темных волосах его sumisita. Ее загар потемнел от частых прогулок, а кожа светилась по мере восстановления здоровья девушки.

Кимберли толкнула Габи в пенящийся прибой, ее лицо сияло от смеха. Видеть ее такой беззаботной – успокаивало его сердце. Ее пребывание вне дома позволяло ему практиковаться. Даже если щелканье кнута не было слышно за пределами Темницы, он не желал рисковать. Ей не нужно знать, какое наслаждение он получал, совершенствуя это умение. После того как Рауль размял мышцы рук и плеч для снятия нагрузки, он приступил. Свободное пространство на стене занимали разнообразные тренировочные мишени. Сегодня это были различные журналы. Он отрабатывал такие замахи, при которых бумага разрезалась только по верхнему слою. Время от времени, он хлестал расположенный рядом обрывок замши, следя за тем, чтобы от удара лишь точечно приподнимался ворс.