Роберт Сальваторе
КАМНИ И КОСТИ
РАССКАЗ
Предлагаю, для разнообразия, разобрать суровую горькую истину — главный вопрос каждой войны, который звучит так: «А стоит ли»?
Этот вопрос неизбежен, и может быть применим к любому деянию, совершаемому человеком. Стоит ли отпуск с детьми потраченных на него денег, нервов и сил? Стоит ли сорокачасовая рабочая неделя (не считая времени в пути туда и обратно) той зарплаты, что предлагает работодатель?
Однако в контексте войны этот вопрос выглядит весьма интересно. Ведь те, кто извлекает от нее наибольшую выгоду, выражающуюся в деньгах и власти, идут на все, чтобы за иллюзорной вуалью свести к минимуму все истинные тяготы битвы. И, получив свое, эти сильные мира сего всеми правдами и неправдами стараются игнорировать или скрывать все те ужасы. Таким образом мы видим военных журналистов и бьющих себя кулаками в грудь, размахивающих флагами самых преданных патриотов. Они находятся по разную сторону баррикад: журналистам непонятны мотивы этих патриотов, которым так нравится эта война.
Вспоминаю слова одной песенки, «Деревянные корабли»:
«Судя по одежке, приятель, ты болеешь за другую команду,
Только одно я знать хочу: скажи, кто победил?»
Сколько в этих словах наивности, смирения, уязвимости. В последние годы, стоит мне увидеть выпуск новостей, эта песня почти каждый раз начинает звучать у меня в голове.
Я усердно пытаюсь понять, в чем смысл войны. За мою жизнь мне довелось познакомиться со многими удивительными солдатами и их замечательными семьями. Сколько писем, сколько искренней дружбы, сколько эмоций…
Но вопрос «А стоит ли?» до сих пор не дает мне покоя, остается первым и главным, и мне хочется думать, что он тревожит и тех, кому приходится принимать решения о войне и мире. Нельзя забывать, что если война начинается, любой ответ «да» будет означать, что она неизбежно оставит после себя «кости и камни» и терзающую боль, когда патриоты прекратят размахивать флагами.
Структура данного рассказа слегка отличается; маленькое приключение Пвента я разбавил выдержками из эссе-отступления Дзирта, опубликованном ранее. Стимулом к этому мне послужила реплика из фильма «Мы были солдатами». В конце кинокартины полковник северо-вьетнамской армии стенает на победителей-американцев, говоря: «Они думают, будто одержали великую победу, за которыми последуют другие. Но за них им придется заплатить многими жизнями». Уберите чрезмерный героизм и сцены битвы (клянусь, просмотр большинства военных фильмов сродни просмотру фильмов о спорте, таких как «Ледовое чудо», где тебе вдруг начинает не хватать реальных событий, и тогда в игру вступает Джим Крэйг, самоотверженно отражающий бесчисленные броски соперника и делающий существенный вклад в победу своей команды. Ха! Пожалуй, это тянет еще на одно эссе…), и фильм «Мы были солдатами» получится непомерно сильным, со множеством трогательных сцен, и поднимает многие вопросы о войне и человеческой природе.
Слова полковника вьетнамцев запомнились мне, как и сцена с вертолетами под навязчивый аккомпанемент «Святого Маккензи».
В своем эссе Дзирт раскрывает вопрос до самого основания, обнажая горькую правду. Подобно птицам из романа Воннегурта «Бойня номер пять, или Крестовый поход детей», нам решительно нечего возразить против жестокой действительности повальной бойни.
Появление Пвента и орка, двух лютых, но непохожих друг на друга воина, добавляет штрих гуманности в бессмысленную на вид резню.
Рассказ «Камни о кости» не отвечает на вопросы. И не должен. Наоборот, он ставит вопросы.
Изначально опубликован в сборнике «Королевства войны».
Wizards Of The Coast, 2008.
Год Пивной Кружки (1370 ЛД).
Тем поздним вечером Тибблдорфа Пвента, покинувшего Мифрил Халл, не покидало беспокойство. Орды короля Обальда наступали с запада и севера, и поэтому Бренор запретил выходить на поверхность. Прагматизм и мудрость, несомненно, были на стороне короля.
Не часто берсерк, придворный офицер, шел против указов любимого короля. Но этот случай из ряда вон, говорил себе Пвент, а вслух произносил короче: «Так надо».
Тем не менее, необходимость перечить приказам правителя лежала на сердце тяжелым грузом. Дворфа раздирал внутренний конфликт. Словно отражая его настроение, над головой низко нависало зловещее серое небо, обещая разразиться дождем.
Дождем, который прольется на Джендрея Шлемодела, и каждая капля болью отзовется в сердце Тибблдорфа Пвента.
Не потому что Джендрей пал в бою — о нет, совсем не потому! Такая судьба была наиболее вероятной и даже ожидалась членами отряда Веселых мясников и их предводителем Тибблдорфом Пвентом. Когда несколько месяцев назад Джендрей присоединился к ним, берсерк сказал его отцу Хонклебарту, который многие десятилетия был ему дорогим другом, что не сможет гарантировать безопасность молодого дворфа.
— Но я сердцем чую, что он умрет за правое дело, — ответил Хонклебарт Пвенту, когда оба сидели за кружками меда.
— За семью и род, за короля и клан, — берсерк озвучил подходящий тост, и с энтузиазмом чокнулся кружкой с другом. Действительно, что еще нужно дворфу?
В ветреный день на вершине холмов к северу от Долины Хранителя, у западного входа в Мифрил Халл, в бою против орды орков судьба настигла Джендрея, и не могло быть более славной смерти для воина клана Боевого Топора.
Приблизившись к роковому месту, Пвент будто улавливал звуки того сражения. Никогда дворф не был так горд своими Мясниками. Он привел их в самое сердце орочьей своры. Выйдя против свирепых воинов короля Обальда в подавляющем меньшинстве, берсерки не дрогнули и не отступили. В тот день погибли многие дворфы, но их тела пали на трупы куда большего числа орков.
Пвент думал, что тоже погибнет в той схватке, но благодаря отважным друзьям и одному умному гному он и несколько Мясников смогли пробиться к утесу и спуститься к западным воротам Мифрил Халла. Это была горькая победа, за которую многие заплатили славной и достойной смертью.
Даже зная это, Тибблдорф Пвент не мог унять в ушах отзвук второго тоста, провозглашенного Хонклебартом Шлемоделом. Наполнив кружку, дворф с гордостью произнес:
— И я знаю, что будь он мертв или ранен, Тибблдорф Пвент не бросит моего мальчика.
И под грохот столкнувшихся кружек старый берсерк с легкостью пообещал:
— Если парня слопает дракон, то я вспорю змеюке брюхо и вытащу его кости!
Говоря это, он не кривил душой.
Но Джендрей, погибший Джендрей, не вернулся домой.
— Ты бросил моего мальчика, — сказал Хонклебарт после боя. В его голосе не было ни злости, ни обвинения. Только констатация факта дворфом, чье сердце было разбито.
Пвент даже жалел, что старый друг не сломал ему нос. Хоть мощь кулаков Хонклебарта была общеизвестна, но ни один удар не ранил бы берсерка сильнее этих слов.
— Ты бросил моего мальчика.
Я смотрю на склон холма. Сейчас на нем тихо, если не обращать внимания на птиц. Но они здесь. Птицы, каркая и крича, погружают клювы в окровавленные глазницы. Вороны не кружат перед тем, как сесть на усыпанное телами поле. Они летят, как пчелы на цветок; летят к своей цели, на великий пир. Они санитары, как насекомые, дождь и непрестанный ветер.
И само время. Череда дней, сезонов, лет.