МАРИНА И МОРЕ

Марина любила лежать на воде вот так: раскинув руки, вытянув ноги и балансируя почти чудом на волнах. Уши заливала вода, но ей нравилось ничего не слышать, кроме собственного дыхания. И даже оно мешало – не слышать бы вовсе ничего, раствориться среди этих волн. Иногда Марина открывала глаза: сначала безумно слепило солнце, но потом она привыкала и могла подолгу рассматривать бесконечное синее небо. Облака плыли неспешно и величаво, и таким спокойствием веяло от этого важного шествия, что Марина, казалось, могла наблюдать за ним часами. Покой, тишина и бесконечное синее небо.

Раз или два она пыталась остаться в этом покое навсегда – окунуть голову в волны, да вдохнуть поглубже. И ничего уже не разлучит Марину с неслышным плеском волн и этим нереально красивым небом.

Но ей всегда не хватало духу.

— Осторожней! – гулко вскрикнул кто-то над головой.

Одновременно Марина почувствовала, что солнце от нее загородила чья-то тень – пришлось открыть глаза, перевернуться на живот и сделать вид, что у нее все хорошо.

— Все в порядке, - приветливо заверила она девушку в лодке, что отвлекла ее от мыслей о небе, - я хорошо плаваю, не волнуйтесь.

А про себя подумала, что незнакомке и самой стоит подумать о безопасности, а не сидеть вот так на борту старенькой лодки. Хлипкая посудина и так уже накренилась под угрожающим углом. Девушка была одета в сарафан с легкой юбкой, украшенный голубым цветочным принтом. Волосы ниже плеча волнистые, светло-русые. На груди возле бретели броская брошка в виде морской звезды – кажется, это символика местного отеля, такие продают в холле.

Девушка в ответ тоже улыбнулась:

— И все-таки осторожней: в этом месте водовороты есть, человека может утянуть в несколько секунд. Здесь уже несколько погибло.

Слова о чей-то смерти на этом самом месте ничуть не напугали Марину, она только повернулась в строну берега, проверяя, так ли уж далеко отплыла.

— Здесь всего-то метров десять от пляжа, - ухмыльнулась она.

Девушка не ответила.

Марина обернулась к ней – лодка была пуста. Марина даже подплыла ближе и заглянула внутрь: в днище пробоина, воды натекло уже порядочно… Самой девушки и каких-либо следов ее здесь пребывания нет.

— Эй… - севшим голосом позвала Марина.

Не сразу сообразив, что случилось, она, держась за борт, принялась судорожно вглядываться в темную воду: вот идиотка, еще других поучает, а сама из лодки умудрилась вывалиться!

И действительно – у самых своих ног она увидела юбку того самого сарафана в голубой цветочек. Ткань парила в воде, касаясь кожи Марины. Она действительно хорошо плавала, так что, не раздумывая, набрала в легкие воздух и нырнула.

Здесь и правда было глубоко, чего Марина не ожидала – темная вода не позволяла видеть даже своих рук, а край платья, который маячил совсем близко, буквально в паре сантиметров от пальцев, никак не удавалось схватить. Когда ей все же удалось поймать ткань, Марина отчаянно потянула ее на себя, но вода не отпускала. Отчаявшись и плача от собственного бессилия, Марина чувствовала, что воздуха ей уже не хватает, что вода заполнила и рот, и нос. Из последних сил она ухватила ткань в другом месте, и в ту же секунду острая игла впилась ей в ладонь.

Боль отрезвила, вернув острое желание жить.

Отпустив ткань, Марина сделала несколько взмахов руками, всплывая на поверхность. Держась за борт все той же лодки, она плакала, кашляла и пыталась восстановить дыхание.

Отдышавшись, огляделась по сторонам. Вокруг не было ни души – даже звуки с пляжа сюда не доносились. Разжав ладонь, в которую до крови впилась игла, она поняла, что это брошка ее уколола. Брошка мертвой девушки. Но первое, что бросилось Марине в глаза – это надпись на ней. На брошках, продающихся в холле, было выгравировано «Черное море-2012». На этой же – «Черное море-1998».

Необъяснимое чувство страха, пробежав холодком по спине, овладело Мариной. Она боялась отпустить борт лодки, боялась взглянуть в воду и боялась даже дать волю мыслям.

Несколько больших гребков руками, три минуты безостановочного плавания – и Марина, наконец, почувствовала ступнями ракушечный берег пляжа. Отдыхающие загорали, кто-то плескался в воде, и совсем никто не обращал внимания на Марину. Лишь парень лет двадцати пяти в купальных плавках и с солнечными очками на глазах стоял на берегу, обратив к ней лицо. Заметив, вероятно, что Марина не в себе, он сделал несколько шагов ей навстречу. Взяв за руку, помог выйти из воды, потому что Марину качало, будто в шторм на палубе, а бьющие под колени волны норовили сбить с ног.

— Все в порядке? – спросил он. – На вас лица нет, как будто привидение увидели…

— Привидение… - эхом повторила Марина и снова разжала ладонь с брошкой.

— Откуда это у вас? – Мужчина поднял на лоб солнечные очки, внимательно разглядывая брошку, а потом перевел взгляд на Марину. У него были невероятного цвета глаза – густо-синие, словно море в самой глубокой его точке.

— Там… там была девушка. Она утонула...

— Девушка со светлыми волосами и белом платье? – в синих глаза появилась тревога. Он устремил взгляд вдаль, а потом обратился к Марине официальным тоном:

— Не заплывайте больше так далеко, здесь местами глубина до десяти метров.

Развернулся и пошел прочь.

Марина даже опешила:

— Подождите… А девушка?

Он остановился и снова посмотрел на Марину. По всему было видно, что не расположен говорить, но, видимо, сжалился:

— Вы, наверное, в первый раз в наших местах? Обычно всем туристам прежде всего рассказывают нашу легенду.

— Какую легенду? – поежилась Марина.

— Это было – как говорят – в конце девяностых. Курортный роман. Она – студентка из Москвы, он молодой аспирант, тоже москвич. А встретились здесь. Через три дня заканчивался его отпуск, а он впервые встретил ее – здесь, на берегу. Она была в белом сарафане в голубой цветок. Парень и девушка поняли, что искали друг друга всю жизнь, но ему нужно было уезжать, а у нее отпуск только начался. В день отъезда она подарила ему брошку – символику гостиницы, а он предложил пожениться, как только она вернется в Москву. Девушка согласилась.

— А потом? – Марина уже понимала, что ничем хорошим эта история не закончилась.

- Она так и не позвонила ему. Он искал ее в Москве и только спустя несколько лет выяснил, что она утонула тем летом. Здесь, в десяти метрах от берега. Плавала и не заметила компанию подвыпивших студентов в лодке, которые случайно ударили ее веслом по голове. Студенты пытались ее вытащить, но… тело так и не нашли потом.

— Я видела ее… - неслышно прошептала Марина.

— Ее многие видят. Не берите в голову: у каждого курорта есть подобная легенда. Как вас зовут?

- Марина, - машинально ответила она.

— А меня Максим. Хотите, я провожу вас в отель?

Он смотрел на Марину своими синими глазами и тепло улыбался. Высокий, загорелый, в меру мускулистый. Картинка, а не парень. Марина подумала, что ей следует позволить ему проводить себя, позволить угостить ужином, и позволить остаться с собою на ночь. Но где взять сил для этого?

Душа Марины была выжжена дотла, чувствовать ей было уже нечем. А имитация чувств, фальшь, притворство – всегда были противны Марине.

— Спасибо, не нужно, - мягко отвела она его руку, заботливо протянутую.

Ужинать Марина не стала, сразу поднялась в номер.

Отель был некогда санаторием. В девяностые его выкупил кто-то, кто имел для этого средства, отремонтировал, обставил новой мебелью и назвал отелем. Но советский дух отсюда было не вытравить ничем. Именно он – этот дух – в лице горничных бесцеремонно вваливался с двенадцати до двух каждый день в комнату и начинал уборку, не замечая табличек «Не беспокоить» на двух языках на двери. Именно он подкладывал чьи-то волосья в котлеты, и он выпускал по ночам тараканов гулять по номеру. И – без сомнений – именно он заствлял протекать все краны в гостинице так, что к вечеру в ванной на полу образовывалась лужа, которую Марине приходилось подтирать. Самой, потому что горничных, разумеется, после двадцати часов найти было уже невозможно.