— О. — До меня не сразу доходит, что пригласили только меня, а не моего брата. — Конечно. Но в бальном зале будет вечеринка. Вы туда не пойдёте?

— Персонал не приглашается, — быстро отвечает Лурдес. — Что очень мне подходит, потому что половину гостей я на дух не переношу. — Она смеётся. — Поверь мне, на крыше куда лучше. Мы собираемся на закате. Придёшь?

Честно говоря, о чём тут думать — на шикарную вечеринку же меня не пригласили.

— Рассчитывай на меня. Звучит заманчиво.

Поднимаясь с шезлонга, Лурдес широко улыбается.

— Тогда увидимся вечером, — говорит она мне. Задержавшись взглядом на Дэниеле, Лурдес машет ему, а затем уходит через лужайку.

— Я ей не понравился. — Дэниел театрально удивляется в духе «Как такое вообще возможно?» — А я-то думал, нравлюсь всем.

— Так и есть, — говорю я.— Всем, кроме меня, но это только сейчас, потому что ты вёл себя грубо.

Дэниел смеётся и хлопает по мне полотенцем.

— О, перестань. Я шучу. По большей части. — Он пожимает плечами. — Я ей понравился.

— Я собираюсь внутрь, — говорю я, скручивая журнал и повязывая полотенце вокруг талии. Дэниел идёт со мной, и, стоит нам только пройти через большие стеклянные двери, как начинает проясняться. — Ночь будет чудесной. Ты пойдёшь со мной на крышу?

— По-моему, меня не приглашали, — говорит брат, но он, кажется, ничуть этим не обеспокоен. Воздух в «Руби» холодит мою кожу, Дэниел тоже дрожит и набрасывает себе на плечи полотенце. — Я собираюсь изучить другие варианты. — Он умолкает и показывает вперёд. — Как, например…

С противоположного конца вестибюля нам, с торжественным видом принцессы, машет рукой Кэтрин и направляется в нашу сторону. Сейчас она не в платье, но всё равно выглядит слишком шикарно для второй половины дня. Её белоснежная блузка, украшенная нитками бус, переливается в свете витражных окон. Дополняют это укороченные брюки-дудочки, чёрные шпильки и изысканные серебристые браслеты с орнаментом. Я вздыхаю и резко поворачиваюсь к брату.

— Ты серьёзно? — спрашиваю я его. Она — это слишком, даже на его вкус. Он смеётся, понимая о чём я.

— Дэн, — говорит Кэтрин, когда, запыхавшись, подходит к нам. Она кладёт ладонь на щёку Дэниела, театральным и чересчур уж любовным жестом.

— Я так волновалась, — мурлычет она, позволяя своей руке упасть. — Я думала, ты уехал.

— Нет, — говорит он ей. — Как недавно выяснилось, мы остаёмся до пятницы. Разве это не здорово?

Она раздражённо смотрит в мою сторону, гадая, как именно я вписываюсь в это «мы».

— О, Кэти, — быстро говорит Дэниел, — это моя сестра, Одри.

Кэтрин вежливо улыбается.

— Рада встрече, — неискренне здоровается она и тут же поворачивается к Дэниелу.

— Взаимно, — говорю я сквозь сжатые зубы.

Кэтрин окидывает взглядом Дэниела и дотрагивается до полотенца у него на шее.

— Бассейн здесь — просто сказка, — говорит она. — Ты плавал?

Я сдерживаюсь, чтобы с языка не сорвалось: «Тупость».

— Да, — отвечает Дэниел, немного даже с гордостью. — Я практиковался в прыжках в воду, но моя сестра оказалась совершенно не впечатлена.

Он толкает меня локтем в бок, от чего я издаю стон и делаю шаг назад. Уж лучше воздержусь от участия в их светской беседе.

— А я не умею плавать, — говорит Кэтрин. — Так что меня бы ты точно впечатлил.

— Я тебя научу, — отвечает Дэниел, полный самомнения и осознания собственной важности.

Когда Кэтрин восторженно сообщает ему, что о большем она и мечтать не могла, он игриво притягивает её к себе, зажимая под локоть, что подходит для девушки из колледжа, но никак не для светской львицы.

Кэтрин поднимает к нему лицо, и они улыбаются друг другу. И тут я понимаю, что мой брат в ней видит. Обожание. Внимание. Кэтрин подкармливала мальчишку внутри него, одаривая его признанием, которого он так жаждал. Мысль о том, что он до сих пор так отчаянно нуждается во внимании, вновь вызывает во мне чувство вины, в который раз доказывая, что я не оправдываю надежд своей семьи. И от этого я начинаю ненавидеть Кэтрин ещё чуточку больше… хотя за две минуты нашей первой встречи я и так поняла, насколько она ужасная.

Кэтрин смотрит за наши спины, и выражение её лица меняется. С протяжным стоном она отстраняется от моего брата.

— Мне нужно бежать. — Её голова склоняется набок, словно Кэтрин ненавистна сама идея покинуть его. — Обещай, что мы встретимся до сегодняшней вечеринки.

— Обещаю, — отвечает Дэниел.

Кэтрин умышленно игнорирует меня, проходя мимо, и выходит сквозь стеклянные двери в сад, быстро глянув в сторону стойки регистрации. Мой брат наблюдает за ней до тех пор, пока она не скрывается из виду, а затем поворачивается ко мне, на его лице светится самодовольная улыбка.

— Шикарная, да? — спрашивает он.

Я пожимаю плечами.

— Для куклы-убийцы — вполне.

— Зря я её так описал, — бурчит Дэниел.

Я качаю головой в притворном сочувствии.

— И правда, ты поступил опрометчиво.

Он смеётся, и мы направляемся к лифтам в противоположном конце вестибюля. Стоит мне только подумать, что я привыкла к роскоши «Руби», как меня вновь ослепляет какая-нибудь хрустальная безделушка или картинка, которых я раньше не замечала.

— Маме бы тут понравилось, — говорю я сама себе. Но как только эти слова срываются с моего языка, Дэниел прочищает горло, яростно поправляя своё полотенце.

— Я замёрз, — сухо говорит он. — Пойду переоденусь.

Он уходит вперёд, оставляя меня позади в молчании. Мне хочется закричать ему, что я тоже по ней скучаю. И мне тоже больно. Но Дэниел терпеть не может, когда я говорю о маме, так что я закрываю рот и следую за ним.

Мы идём через вестибюль, портье сидит за своим столом, что-то печатая в компьютере. Мы с Дэниелом заходим в лифт и нажимаем каждый кнопку своего этажа, не глядя друг на друга. Кеннет поднимает глаза.

Он сидит как вкопанный, когда двери закрываются, оставляя его с другой стороны.

Папа заказывает себе бифштекс с кровью, и когда из разреза на белую тарелку вытекает кровь, от отвращения у меня кривится рот. Он же отправляет в рот большой кусок и смотрит на Дэниела.

— Какие у тебя планы на вечер? — запивая мясо глотком красного вина, спрашивает его отец. Я всё ещё пытаюсь привыкнуть к нему вот такому. Его волнистые с проседью волосы уложены при помощи геля или мусса в старомодную причёску. Он чисто выбрит, на щеках розовеет румянец. Но самое странное в том, что папа снова проявляет к нам интерес.

— Не знаю, — отвечает Дэниел, поднимая ножку жареной курицы. — Может, позже встречусь с Кэтрин, ну а пока позанимаюсь в спортзале. А ты?

— Я получил приглашение на сегодняшнюю вечеринку в банкетном зале. — Наш отец смеётся и делает глоток вина. — Не помню даже, когда последний раз бывал на подобных торжественных мероприятиях. Скорее всего, это была моя свадьба.

Я опускаю глаза на белую льняную скатерть. То, как он сказал это, — словно его совместное с мамой прошлое было какими-то обыденными воспоминаниями — причиняет боль. Я жду реакции Дэниела.

— Ты собираешься пойти на вечеринку? — с напряжением в голосе спрашивает он отца. Дэниел явно раздражён упоминанием мамы, но, как обычно, предпочитает пропустить это мимо ушей. Если он не признает того, что она умерла, то сможет избежать боли. По крайней мере, именно так он однажды мне заявил.

— Да, подумал, выпью немного, — отвечает папа. — Ты тоже должен пойти. Наверняка ты тоже получил приглашение?

Дэниел морщится.

— Да, но не уверен, что мне там понравится. Ведь соберутся одни дряхлые старики, разве нет?

— Не только. — Папа смеётся. — Но я присоединюсь к представителям старшего поколения.

Он забавный. Я уже и забыла об этом. Дэниел улыбается, и внезапно я оказываюсь лишней в этом семейном союзе.

— А мне не прислали приглашения, — чувствуя себя ущемлённой, говорю я.