— Анна! — кричит Джастин, как можно громче, чтобы перекричать фоновую музыку, которая доносится откуда-то из-под потолка, божественная, проникающая в каждый уголок помещения. Он выходит из-за прилавка и заключает меня в объятия.

— Я так надеялся, что ты заглянешь на выходных.

— Привет, дружище! — говорю я, а сама тихо себя ругаю за то, что опять так его назвала. Это еще хуже, чем называть его Веснушкой, но слова «дружище», «приятель» и подобные им синонимы так и выскакивают из меня, когда я вижу его. Буквально на секунду он отстраняется и смотрит на меня, но даже за такое короткое время я замечаю – ему обидно, когда я его так называю.

— Что играет? — спрашиваю я и указываю наверх туда, где раздается музыка.

Он придвигается ближе.

— Вот, заполучил. — Он оглядывается по сторонам, чтобы убедиться, что никто его не услышит, но подслушивать некому – мы тут одни.

— Барабанщик из Nirvana записал демо, Эллиот мне одолжил на время.

Я не знакома с Эллиотом, но уверена, что это какой-то важный человек со студенческой радиостанции Северо-Западного университета, где Джастин проходит практику последние три месяца. И если я мечтаю посетить далекие страны, то он хочет переехать в многоэтажное студенческое общежитие вниз по улице, специализироваться на радиовещании и во время учебы подрабатывать диджеем на легендарной станции The Rock Show.

— Хочешь дам послушать? — спрашивает он и подходит еще ближе.

— Да нет, не нужно. — Мотаю я головой, но он даже не замечает – уже отошел, скрылся за прилавком и выключил музыку. Возвращается, несет диск. — Вот, возьми. Расскажешь потом, как тебе.

— Серьезно?

— Конечно. Только верни на следующей неделе.

— Спасибо. Это так круто, — говорю я, прижимая диск к груди.

— Тебе должно понравится.

— Уверена, что понравится. Ты же знаешь, я доверяю твоему вкусу.

Я поднимаю глаза и вижу, как он смотрит на меня, и в этот момент понимаю, что он хочет сделать. Он хочет меня поцеловать.

— А еще что-то новенькое есть? — пытаюсь я переключить его внимание на новые релизы на прилавке.

— Здесь такого нет. — Он улыбается мне и машет рукой, чтобы я следовала за ним, идет к своему обычному месту за прилавком. Вдруг исчезает под ним и появляется уже с диском в руках. Обложка коробки раскрашена акварельными красками – голубыми, красными, зелеными. Они образовывают затейливые узоры и чуть тускнеют по бокам. Как и любая акварель, эта вещь – уникальна. Единственная в своем роде. И будет отлично смотреться на моей полке в спальне.

— Новая подборка хитов! — Я хватаю коробочку, раскрываю ее и начинаю читать названия треков.

— Ты даже представить себе не можешь, как мне уже надоело слушать одни и те же треки на моем диске. Твои мне всегда больше нравились.

— Должен сказать, что на этот раз я превзошел сам себя. — Он улыбается и краснеет, из-за этого веснушки на его лице совсем пропадают. Я знаю его очень хорошо, как ни одного другого парня, и даже на секунду жалею, что воспринимаю его только как друга.

— Уверена, что так и есть. — И опять это чувство. Наверное, сейчас в его голове возникает, словно кадр из фильма, такая картина – я перегибаюсь через прилавок и начинаю срывать с него рубашку. Но вместо этого я смотрю на часы. 15:59.

— Мне нужно бежать. — Я жестом указываю на книжный магазин через дорогу.

— Нужно сменить папу. Может, хочешь что-нибудь почитать? — Я хватаю новый диск. — Ты – мне, я – тебе.

Он кивает.

— Вообще-то я хотел спросить у тебя…

Но тут Джастин замолкает, мы оба смотрим на дверь, в которую входит девушка с нагрудным знаком одного из женских обществ Университета, она проходит прямо к прилавку и занимает очередь за мной. Джастин бросает на меня недовольный взгляд.

— Не важно. Постараюсь зайти в книжный попозже.

Поворачиваюсь к нему спиной и издаю вздох облегчения, как же я благодарна обществу Три-Дельта за подаренное мне время.

◄►◄►◄►

Время ползет очень медленно. Студенты Северо-Западного университета заходят, осматривают прилавки и уходят. Заходят мамочки, ведя за собой детей, просматривают отдел с книгами, рекомендованными книжным клубом, в то время пока их дети роются в секции с иллюстрированным книжками, как всегда, оставляя беспорядок. Я провожу оплату по картам, расставляю книги по своим местам, переплет к переплету, новые книги ставлю на самое видное место и все это время читаю гид Мишлена по Лазурному берегу. 20:50. Подсчитываю дневную выручку, складываю деньги в зеленый виниловый конверт и запираю его в сейфе, в подсобном помещении. Переворачиваю табличку «Закрыто» на входной двери и закрываю дверь на замок.

В кофейне просто не протолкнуться. Последние сессии в Северо-Западном сданы, и сегодня уже никто не занимается. Многие выглядят очень изможденными и изнуренными, словно начали праздновать еще вечером в пятницу.

В итоге прохожу мимо, как бы между делом заглядывая в окно – нет ли внутри Джастина с его друзьями с радиостанции. Он с таким воодушевлением разговаривал со мной сегодня, но в книжный так и не зашел..

Иду дальше, заворачиваю за угол, направляюсь в свой темный и тихий квартал. Вдруг в парке через улицу вижу какое-то движение, замедляю шаг и украдкой вглядываюсь в темноту. Разобрать трудно, но там точно кто-то есть, снова прищуриваю глаза и присматриваюсь, пока не различаю очертания человека, скрючившегося на скамейке и раскачивающегося взад-вперед. Захожу на газон, хочу взглянуть поближе. И от изумления открываю рот – я узнаю этого человека даже с такого расстояния.

Кажется, ноги сами направляются к нему, и вот я достигаю предела слышимости и шепчу:

— Беннетт? Это ты?

Ответа нет, но теперь я достаточно близко к нему и могу разобрать тихий стон.

— Беннетт?

Понемногу подхожу ближе.

— С тобой все в порядке?

— Уходи, — стонет он. Пытается поднять голову, но снова роняет ее на колени, трет виски и издает непонятные гортанные звуки. До меня начинает доходить, что он пытается мне что-то сказать, и я наклоняюсь ближе к нему.

— Я не могу уйти, — всхлипывает он. — Я должен найти ее.

Он обхватывает себя руками, стонет и постоянно повторяет эти слова. Смотрю на него и понимаю, что начинаю все больше приходить в ужас.

Неожиданно он останавливается, его глаза находят меня. Кажется, он удивлен, обнаружив, что я стою рядом с ним.

— Анна?

— Да, это я. Давай я приведу кого-нибудь на помощь. Оставайся здесь, я скоро вернусь.

— Нет! — Это единственное слово он произносит твердо, но немного вымучено, и я понимаю, что в одиночку ему со всем этим не справиться.

— Беннетт, тебе нужна помощь, — говорю я и поворачиваюсь, чтобы уйти.

— Нет. — Он тянется и хватает меня за запястье. — Пожалуйста. Не. Уходи.

Похолодев, я останавливаюсь и оборачиваюсь. Кажется, он прикладывает все усилия, чтобы поднять голову.

— Это… — Он глубоко вдыхает. — …все сейчас пройдет.

Но я ему не верю. Не смотря на то, что на улице холодно, и скамейка, на которой он сидит, покрыта инеем, на его лбу выступили капли пота и теперь стекают по лицу. Он выглядит так, словно только что пробежал короткую дистанцию, сосредоточен на каждом вдохе и выдохе.

— Пожалуйста. Просто. Сядь.

Осматриваю непроглядную темень парка, бросаю рюкзак на землю возле его ног и опускаюсь на колени рядом с ним. Не могу заставить сесть себя на холодную скамейку.

— Сейчас пройдет. — Беннетт снова трет виски и медленно поднимает голову. Теперь его голос звучит увереннее.

— Это просто мигрень, — произносит он между вдохами. — У меня это началось, когда.. — Тут его голос умолкает.

— Просто посиди со мной, Анна. Пожалуйста.

Я поглядываю в сторону кофейни.

Не отдавая себе отчета, начинаю поглаживать его по спине, словно я друг, с которым он давно знаком – так обычно делает моя мама, когда хочет меня поддержать, но тут же одергиваю себя и заставляю убрать руки. Следующие пять минут сидим в тишине, не слышно ничего, кроме его тяжелого дыхания.