Стараясь изо всех сил сохранять спокойствие, Деррек чувствовал себя мерзавцем. Сэнди предупреждала его, что Джилл всё больше к нему привязывается, а он даже не попытался остановить её, когда она потянулась к нему ближе, чтобы поцеловать. Он уже знал, что она целуется как ангел, но не знал, что внутри её дремлет огонь, который готов вырваться наружу. Если бы это была не Джилл Гаррисон, мать его ребёнка, предлагающая ему себя, он бы взял всё и даже больше.

Блин, он не подписывался быть хорошим мальчиком.

Но Джилл совсем не походила на женщин, с которыми он проводил время долгие годы. Она была слишком милой и невинной, чтобы нравиться ему.

И, к тому же, его сердце принадлежит Мэгги.

Джилл заслужила быть с тем, кто даст ей стопроцентную уверенность в завтрашнем дне, кто всегда будет ей поддержкой. Если бы не Мэгги, он, возможно, и обдумал бы сложившуюся ситуацию не один раз. Но Мэгги была всегда где—то в его мыслях, даже если он не хотел о ней думать. В глубине души он знал, что его братья правы. Ему нужно забыть о ней, отпустить её. Но он уже пытался сделать это, и у него ничего не вышло. Любовь к Мэгги можно было сравнить с наркотической зависимостью. Ему нужна программа из двенадцати шагов, если он когда—либо захочет освободиться.

В центре города проходил фестиваль искусств, и ушло несколько минут на то, чтобы пробраться сквозь толпу и войти в здание. Вскоре Деррек и Джилл ждали прихода педиатра в смотровом кабинете, а Лора ждала в фойе.

Деррек наслаждался ощущением пульсации крови в ногах. В машине он ощущал себя как сардина в банке.

Джилл расхаживала по маленькой комнатке туда—сюда, а Райан плакал.

— Если бы ты прижала его ближе к груди, немного правее, думаю, он...

— Я знаю, как держать моего ребёнка. Спасибо большое.

Деррек сделал вид, что зевает, хотя на лице его была улыбка.

— Рада, что тебе весело, — сказала Джилл предостерегающе, — хотя, не знаю, как тебе может быть весело от того, что Райан испытывает дискомфорт.

— Я не из—за этого улыбаюсь, — его развеселило то, как сужаются её глаза, и как она поджимает губы, когда её что—то раздражает. Он не мог забыть её реакции на слова сестры, что она всегда находится в зоне комфорта. Джилл ясно дала понять, что собирается всё изменить. У него появились идеи, как помочь ей выбраться из раковины. — Я просто думал, что твоя семья свалилась как снег на голову. Твоя сестра — та ещё штучка.

— Женщина, ждущая в приёмной — не моя сестра. Моя сестра вежливая, деликатная и спокойная. Она маленькими глоточками пьёт чай Мин Ча и кушает бутерброды с зелёным салатом. Она никогда не ругается и, тем более, у неё нет пары кожаных штанов.

— Она ест бутерброды с салатом?

Но вошёл доктор, и Джилл не успела ответить. Педиатром оказался мужчина, по мнению Деррека ему было тридцать с небольшим. Он выглядел слишком радостным при виде Джилл.

— Джилл! Рад снова видеть тебя.

Глаза Джилл распахнулись.

— Нэйт Лернер, — сказал Джилл. — Я так рада, что ты оказался здесь. И как раз вовремя! У Райана первый визит.

Не успел Деррек представиться, как Джилл уже вручила ему Райана, а сама повернулась обратно к доктору и практически прыгнула в его объятия, обнимая его так, словно он был давно потерянным братом, который наконец—то вернулся с войны. Когда они разорвали свои объятия, доктор Лернер сделал шаг назад, чтобы лучше рассмотреть Джилл.

— Выглядишь потрясающе. Просто сногсшибающе.

Деррек прижал Райана к груди и качал его, пока он не успокоился.

Вся эта сцена с доктором и Джилл выглядела странно, возможно, потому что Джилл ни словом не обмолвилась о докторе Лернере, а сейчас они оба ведут себя так, словно его и в комнате—то нет. Деррек не понаслышке знал, в каком состоянии гормоны Джилл, и ему совсем не хотелось стоять здесь и наблюдать, как она распаляется.

Джилл положила руку себе на грудь.

— Ты — копия отца, — она покачала головой, не веря своим глазам. — Невероятно.

Деррек покашлял, но никто не обратил на него внимания.

— Надо как—нибудь встретиться, поболтать.

— С удовольствием, — сказала Джилл с такой искренней улыбкой, какой Деррек не видел ещё ни разу, и сжала руку доктора в своих ладонях.

— А здесь у нас кто? — спросил доктор после столь пылкого общения с мамой Райана.

— Нэйт, познакомься — мой друг Деррек и мой сын Райан, — не глядя Дерреку в глаза, она забрала Райана и взяла его так, чтобы Нэйт смог лучше рассмотреть частичку её.

Доктор указал на смотровой стол, и Джилл проследовала за ним.

— Он симпатичный малый, — сказал доктор Лернер. — Давай измерим его.

— Нужно его раздеть?

— Да.

Ей потребовалось время, чтобы высвободить крошечные ручки и ножки Райана из голубого хлопчатого комбинезона.

Деррек стоял на том же месте, наблюдая издалека, как доктор измеряет окружность головы Райана и осматривает его.

— Родничок в норме, — сказал доктор. — Его можно трогать, и он должен исчезнуть к восемнадцати месяцам.

Затем он измерил рост Райана, проверил показатели и попросил Джилл снять с него подгузник, чтобы взвесить. Доктор Лернер проводил дополнительные тесты, пока Джилл подлизывалась к нему и Райану в равной степени. С восхищением во взгляде она наблюдала, как доктор Лернер заглянул в ушки Райана с помощью инструмента.

Насмотревшись на эту идиллию, Деррек сел в углу кабинета. Его мышцы были напряжены, и ему не доставляло радости то, что вёл он себя как ревнивый дурак. Он не испытывал таких эмоций раньше. Это вообще было не в его характере. У него не было причин ревновать, потому что он ничего такого по отношению к Джилл не чувствовал. Как она и сказала доктору, они были просто друзьями. Да, она нравится Дерреку, и да, она потрясно выглядит сегодня, но она выглядит так каждый день, и не важно, что на ней надето: будь то спортивный костюм со следами отрыжки или мешковатые штаны и пушистые розовые тапочки.

Проанализировав ситуацию, Деррек пришёл к выводу, что эти чувства вполне нормальны и приемлемы. Он хотел защитить Джилл. Она — мать его сына. Любой мужчина, который ей понравится, может стать отцом его ребёнку. В связи с обстоятельствами, чувствовать беспокойство — нормально.

Осмотр не занял много времени, и Джилл вытолкала Деррека за дверь.

— Я догоню, — сказала ему Джилл, оставляя Деррека и Райана предоставленными самим себе. Деррек взял люльку и вышел из смотровой в фойе.

Лора встала на ноги, когда он появился.

— Где Джилл? — спросила она.

— У неё какие—то дела с доктором. Почему бы нам не выйти на улицу и не подышать свежим воздухом, пока мы ждём?

Когда Джилл всё же догнала их, Деррек и Лора уже были на улице и в самом сердце фестиваля искусств. Торговые палатки, в которых продавались цветные мелки, были по обе стороны улицы.

— Простите, что я так долго, — сказала Джилл, заправляя за уши локоны волос. — Что ты думаешь?

— О чём? — спросил Деррек.

— О Нэйте.

— Думаю, он восхитителен, — предположил он.

Джилл рассмеялась.

— Я имею в виду, как о педиатре. Ты разве не думаешь, что он начитанный профессионал? Доктор, которому мы можем доверить заботу о Райане?

— Я не могу сказать, что встречал много педиатров за свою жизнь. Мне не с кем его сравнивать, прости.

— Похоже, я пропустила всё веселье, — сказала Лора.

— Вы двое хорошо поладили, — произнёс Деррек. — Думаю, у вас с Нэйтом будет свидание? — спросил он, хотя только дразнился.

Глаза Джилл засияли, как неоновые вывески Вегаса.

— Собственно говоря, да, будет. Мы идём в кино в пятницу вечером.

Деррека начало подташнивать, и он не был уверен, почему. Джилл была с одной стороны, а Лора с другой, пока он катил коляску по главной части города. В голове у него не было пункта назначения. Машина Джилл была в другой стороне. Он просто продолжал идти, стараясь сохранять спокойствие, так как знал, что это не его дело, чтобы выходить из себя.