— Король тоже посчитал бы это смешным, можете быть уверены, — заявил Дункан с широкой ухмылкой.

Она улыбнулась, сначала робко, затем открыто и настолько обаятельно, что Дункан не мог оторвать от нее глаз. Если уже до этого она показалась ему очень привлекательной, то улыбка превратила ее в трогательную юную сирену с горящими глазами, которые напомнили ему чистые синевато-зеленые глубины Карибского моря.

Но уже в следующее мгновение улыбка девушки погасла.

— Я должна вернуться к отцу, — сказала она немного жалобным голосом. — Он определенно волнуется!

Дункану показалось, что девушка скорее беспокоится о своем отце. Конечно, именно по этой причине она и сопровождала виконта к месту казни. У них двоих никого из родных не осталось, потому что всего лишь за несколько лет несчастья и болезни ужасным образом почти полностью уничтожили их семью. Сначала супруга виконта и его три сына умерли от оспы. Затем его уже замужняя дочь скончалась при родах, а еще одна — из-за заражения крови. То, что недавно умер старый виконт, не казалось таким уж трагическим событием — в конце концов, тот достиг весьма почтенного возраста.

Короче говоря, судьба жестоко обошлась с семьей Рейли, и Дункан знал о каждом из ее ударов.

Он взял девушку под руку и мягко произнес:

— Идемте, нам нужно поискать виконта. Я останусь с вами, пока мы его не найдем.

— Откуда вы знаете, что мой отец — виконт? Вы с ним знакомы?

— Признаться, довольно поверхностно, — ответил Дункан. Он не считал нужным подробно объяснять ей, на чем основывалось их знакомство.

— У вас такой вид, словно вы прибыли из тропиков, — вырвалось у Элизабет. И она тут же прикусила себе язык. — Простите, сэр, с моей стороны это было неприлично.

— Неужели по моему виду действительно можно определить, откуда я сюда явился? — с интересом спросил он. — Что привело вас к мысли, что я прибыл из тропиков?

Она хихикнула, а он через толстую ткань накидки почувствовал ее тонкую талию, затянутую в тесный корсет. Он все еще держал ее за руку, пока они медленно обходили уже постепенно успокаивающуюся и начавшую разбредаться толпу и высматривали виконта и Данморов. Дункан старательно обводил Элизабет вокруг куч конского навоза, от которых на холоде поднимался пар.

— Вы такой загорелый, — непринужденно ответила Элизабет. — Точно такой же, как мой жених и его отец. Они приехали с Барбадоса. Он находится в Карибском море, возле островов Вест-Индии. — В ее голосе зазвучали мечтательные нотки. — Там круглый год лето и никогда не бывает холодно!

— Я знаю, — сказал Дункан. — Я сам часто бываю там. Можно даже сказать, что это моя родина.

— Вы живете там на одном из островов?

— Нет. Мой дом — море.

Он почувствовал на себе ее любопытный взгляд.

— Вы моряк, сэр? Капитан?

Дункан кивнул.

— У меня есть корабль «Элиза».

— Если вы уже бывали на Барбадосе, то должны знать Данморов!

— Не больше, чем вашего отца, — сказал Дункан. — Собственно говоря, только по фамилии.

Толпа между тем уже почти полностью разошлась, однако в воздухе по-прежнему ощущался резкий запах огромного количества потных тел, а также крови и смерти. На площадь опустился туман, который подобно влажному одеялу укрыл площадь и черный эшафот на ней. Зеваки, выглядывавшие из окон Банкетного зала, удалились, большинство из них ушло праздновать свой триумф, а другие отправились оплакивать короля. Сам Дункан при виде этого недостойного спектакля не чувствовал ни ненависти, ни радости — одно лишь отвращение из-за такого издевательства над человеком, и без того уже лишенным власти. И конечно, в его душе поселилась тревога, потому что никто не мог предсказать, каким образом наступившие перемены отразятся на его торговых делах.

Дункан задумчиво разглядывал выступающее из тумана роскошное строение — самую новую часть Уайтхолла. Вместе с сооруженным перед ним эшафотом здание, казалось, одновременно символизировало и взлет, и падение дома Стюартов. Карл І вознес себя на всю высоту безграничной власти, распустил парламент и хотел самолично издавать и исполнять законы. К сожалению, он поздно понял, что зашел слишком далеко, и вскоре сам стал жертвой превышения власти со стороны других людей. Его убили на основании инсценированного показательного процесса, а также антиконституционного приговора. Это был неслыханный акт своеволия, который заставлял сомневаться, что в Англии когда-нибудь снова наступит мир, к которому так горячо призывали все. Каждый, кто в последующие недели и месяцы не вынужден был жить в этой части мира, мог считать себя счастливым. Несмотря на то что его корабль всего лишь несколько дней назад бросил здесь свой якорь, Дункану вдруг очень сильно захотелось уйти назад, в море.

— Там, на той стороне! — воскликнула Элизабет. — Отец там!

Дункан проследил за ее взглядом и увидел бессильно опиравшегося на карету виконта, которого поддерживал молодой Данмор. Последний явно пытался успокоить его. Гарольд Данмор нетерпеливо прохаживался взад-вперед и смотрел по сторонам, явно выискивая кого-то среди горожан. Когда его взгляд упал на Элизабет, он остановился и, выпрямившись, помахал ей рукой.

— Сюда, дитя мое! Твоему отцу плохо.

— Боже мой! — вырвалось у Элизабет, которая поспешно бросилась к ним.

— Прощайте, миледи, — сказал Дункан, однако девушка уже не слышала его.

У Гарольда Данмора был рассерженный вид.

— Ты где была все это время?

Элизабет, ничего не ответив, торопливо проскочила мимо него к отцу, который, увидев дочь, облегченно вздохнул и выдавил из себя вымученную улыбку.

— Лиззи! Хвала Небу, с тобой ничего не случилось. А я уже было начал беспокоиться. — Он говорил медленно, каждое слово давалось ему с трудом. Лицо виконта стало почти таким же белым, как и кружева на его воротнике. А губы посинели, как и в тот раз, когда… Элизабет заставила себя не думать об этом.

— Сделай глубокий вдох, отец! — умоляюще попросила девушка.

Роберт, который все еще поддерживал виконта, мешал Элизабет. Она отодвинула руки молодого человека и быстро расстегнула воротник рубашки виконта, чтобы ему было легче дышать.

— Дыши глубоко, — настойчиво повторила она, обращаясь к отцу. То же самое просил его сделать доктор в прошлом году, когда у виконта случился второй тяжелый приступ.

Оглядевшись вокруг, девушка добавила:

— Ему нужно лечь. — Затем вопросительно посмотрела на Роберта: — Эта карета — кому она принадлежит?

Тот беспомощно пожал плечами:

— Не имею ни малейшего понятия. Она все время стояла здесь.

Его отец подошел к ним ближе и, услышав их разговор, грубо приказал одетому в ливрею кучеру:

— Открой дверь!

— Сэр, карета принадлежит моему господину! — запротестовал кучер.

Гарольд холодно посмотрел на него и процедил сквозь зубы:

— Это лорд Рейли, и, если его сейчас же не положить в карету, он умрет. И именно ты будешь в этом виноват. Так что можешь выбирать, что для тебя лучше — быть повешенным за смерть этого джентльмена или же быть наказанным своим хозяином.

Кучер поспешно слез с облучка, чтобы открыть дверь. С его помощью Гарольд и Роберт втащили тяжело дышащего виконта внутрь кареты, где он лег на одну из двух мягких скамеек. Элизабет, не обращая внимания на свои пышные юбки, опустилась на колени рядом с ним и стала веером обмахивать его лицо.

— Мы должны немедленно позвать врача, — сказала она, исполненная тревоги.

— Роберт, чего ты ждешь? — воскликнул Гарольд Данмор, обращаясь к сыну.

— Но я ведь не знаю, где…

— Поспрашивай других, — оборвал его отец.

Роберт увидел умоляющий взгляд Элизабет и выпрямился.

— Конечно, — сказал он. — Я постараюсь сделать все, что смогу.

Он быстрым шагом устремился прочь и исчез в тумане.

— Что это за парень, с которым ты перед этим разговаривала? — спросил Гарольд.

Он стоял снаружи на брусчатке и через открытую дверь кареты смотрел на девушку. Она уловила в его голосе неодобрение и упрямо вздернула подбородок.